Рубашевский, Владимир Григорьевич
| Владимир Григорьевич Рубашевский | |
| Награды |
|
|---|---|
Рубашевский Владимир Григорьевич (28 февраля 1931 года, Баку) — советский композитор
Биография
Окончил Бакинскую консерваторию по классам виолончели и композиции (1953, ученик К. Караева). В 1954 году стажировался в Гнесинском училище у А. Хачатуряна.
Сотрудничал в Мосэстраде, руководил эстрадными инструментальными ансамблями, принимал участие в создании квартета «Аккорд». Главный дирижёр Московского мюзик-холла (1961—1972)
В 1990-е вместе с женой эмигрировал в Израиль.
Композитор
Фильмография
музыкальное оформление
- 1985 Свадьба старшего брата
- 1985 «Самая обаятельная и привлекательная»
- 1984 Всадник, которого ждут
- 1983 Подарок
- 1983 Витя Глушаков — друг апачей
- 1980 Метаморфоза (анимационный)
- 1969 Мой брат (короткометражный)
Песни
Без любви слова (В. Харитонов) — Мария Лукач
Была весна Галина Ненашева
Бумажный кораблик (И. Кашежева) — Мария Лукач
Бывает (С. Карнеев) — Мария Лукач и Леонид Бергер
В каждой жизни свои пути (П. Синявский) — Татьяна Рузавина и Сергей Таюшев
Возвращение любви (В. Лазарев) — Мария Лукач
Всё пройдёт (М. Танич) — Мария Лукач
Где мой суженный (И. Кашежева) — Мария Лукач
Девочка и дождь (И. Кашежева) — Мария Лукач
Жил-был когда то человек (Р. Сеф) — Мария Лукач
Зима моей любви (И. Кашежева) — Евгений Головин
Как была я неправа (И. Кашежева) — Мария Лукач
Композиция — «Скажите, почему» — Мария Лукач
Лёд на Неве (И. Кашежева) — Мария Лукач
Любовь (И. Кашежева) — Мария Лукач
Любовь моя, Москва (Э. Радов) — Эмиль Горовец
Мир для нас (В. Карнеев) — М. Лукач, Л. Бергер, В. Витебский
Мой январь (И. Кашежева) — Мария Лукач
Муравей (П. Синявский) — Мария Лукач
Наша жизнь (И. Кашежева) — Галина Ненашева
Очень любят все ребята (П. Синявский) — Мария Лукач
Песня о счастье (В. Шлёнский) — Ирина Муравьёва
Пингвин (П. Синявский) — Мария Лукач
Подарок (И. Кашежева) — Мария Лукач
Позови меня на свадьбу (И. Кашежева) — Мария Лукач
Попугай (П. Синявский) Мария Лукач
Поют и танцуют друзья (Б. Брянский) — Мария Лукач
Прилетай в Сибирь (Л. Куксо) — ВИА «Сибирью рождённые»
Серый мышонок Тарасик (Н. Матвеева) — Мария Лукач
Скромный ужин (Ю. Гарин) — Мария Лукач
Снега России (И. Кашежева) — Вадим Мулерман
Сто дорог (Б. Брянский) — Мария Лукач
Столяр гулял (Р. Сеф) — Мария Лукач
Сын полка (Л. Куксо) — Юрий Богатиков
Тяп-ляп (М. Райкин) — Мария Лукач
Успевайте, люди (И. Кашежева) — Мария Лукач
Чарльстон (О. Гаджикасимов) — Ирина Бржевская
Черепаха (П. Синявский) — Мария Лукач
Цирк шапито (П. Синявский) — Мария Лукач
Я тебя люблю (С. Карнеев) — Леонид Бергер
Семья
Жена — Мария Лукач
Напишите отзыв о статье "Рубашевский, Владимир Григорьевич"
Примечания
Ссылки
Рубашевский, Владимир Григорьевич (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Рубашевский, Владимир Григорьевич
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
