Рубнер, Макс

Макс Рубнер

Макс Рубнер (нем. Max Rubner; 2 июня 1854, Мюнхен — 27 апреля 1932, Берлин) — немецкий физиолог и гигиенист.

Родился в 1854 году в Мюнхене, обучался там же и в Лейпциге медицине, будучи учеником К. Лудвига и фон Фойта. В 1878 г. защитил диссертацию на степень доктора медицины и хирургии, а в 1883 г. был избран приват-доцентом по физиологии в Лейпцигском университете. В 1885 г. избран экстраординарным профессором гигиены в Марбурге, где в 1887 году получил ординатуру по гигиене; в 1891 г., после ухода Роберта Коха, назначен ординарным профессором и директором гигиенического института в Берлинском университете.

Заслуги Рубнера, как физиолога, заключаются в том, что он с замечательной подробностью разрабатывал вопросы, касающиеся «усвоения» почти всех наиболее употребительных питательных веществ, обратил внимание на так называемую «изодинамичность» отдельных питательных начал, разработал вопрос о теплопродукции и теплоотдаче животного и человеческого организмов и указал новый, весьма точный прибор для количественного определения тепла, производимого организмом. В гигиене некоторые отделы, например вопрос о гигиеническом значении одежды, Рубнер совершенно заново переработаны и поставлены на чисто научную почву; другие, например учение о сущности дезинфекции, подвергнуты замечательно остроумному освещению. Рубнер в высшей степени умело воспользовался физиологическими методами для создания исходных точек, необходимых при суждениях об «акклиматизации» человека («Tropen-hygiene») и для последних целей им и его учениками собран крайне ценный материал относительно влияния различных температур и степеней влажности воздуха на общее состояние и отчасти даже на обмен веществ у человека. В лаборатории Рубнера разрабатывался также вопрос о влиянии солнечного света на животный организм и т. д. Рубнер сделал много важных указаний по устройству больниц, и бактериология обязана Рубнеру ценными работами относительно химических продуктов обмена микроорганизмов. Рубнером, совместно с Гейбнером, впервые изучен подробно полный обмен органических питательных начал у естественно и искусственно вскормленных сосунов, в лаборатории Рубнером также впервые изучен полный минеральный обмен при естественном и искусственном вскармливании детей. Многочисленные работы Рубнера напечатаны в журналах «Archiv für Hygiene», а также в «Zeitschrift für Biologie» и в «Hygienische Rundschau».

Ссылки

• Рубнер, Макс // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Рубнер, Макс

Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.