Руденченко, Виталий Алексеевич

Руденченко Виталий Алексеевич
Дата рождения:	3 февраля 1940(1940-02-03)
Место рождения:	г. Андижан Узбекской ССР
Дата смерти:	13 ноября 1985(1985-11-13) (45 лет)
Место смерти:	г. Уфа
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Жанр:	пейзажи, портреты
Учёба:	Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина

Руденченко Виталий Алексеевич (3 февраля 1940 года — (13 ноября 1985 года) — живописец. Член Союза художников с 1975 года. Почетный житель Илишевского района БАССР.

Биография

Руденченко Виталий Алексеевич родился 3 февраля 1940 года в г. Андижане. В 1966 году закончил художественное училище им. П. П. Бенькова в Ташкенте.

В 1974 году Руденченко приехал в Уфу, где собирал материал для своей дипломной работы «Нефтяники Арлана».

В 1974 году окончил факультет живописи Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина (Санкт-Петербургский государственный академический).

Дипломной работой художника были эскизы панно «Нефтяники» для Дворца культуры нефтяников в г. Нефтекамске Башкирской АССР.

Живя в Илишевском районе Башкирии, в Уфе, он бывал на нефтепромыслах, жил среди буровиков. Писал в основном портреты, воссоздавая в работах образы современников.

Руденченко Виталий Алексеевич — один из ведущих мастеров башкирской живописи 1970—1980-х годов. Часть его картин положила основу открывшейся в 1983 году в селе Верхне-Яркеево БАССР картинной галереи.

Погиб 13 ноября 1985 года в автомобильной катастрофе в г. Уфе.

Картины художника хранятся в БГХМ им. М. Нестерова, картинных галереях РБ (в Уфе, Нефтекамске, Амзе), частных коллекциях.

Работы

«Маляры» (1974), «Эксплуатационники» (1977), «Бригада бурового мастера А. С. Костелевского» (1978—1979), «Управляющий НГДУ „Арланнефть“ Н. С. Князев» (1978), «Заслуженный нефтяник республики П. Р. Маннанов» (1979), «Оператор С. Н. Матвеева» (1980), «Диалог», «Окраина деревни» (1983), «В пять часов вечера» (1984).

Портреты доярки Р. М. Фархетдиновой, Героев Социалистического Труда Т. Л. Рахманова, Ф. Б. Яхина, Т. С. Назмиева, водителя лесовоза Д. Г. Гусманова, бригадира комплексной бригады М. Г. Газизова, пчеловода З. Г. Ямаева, ветерана войны и труда С. А. Федоровского, «Золотой юбилей. Портрет родителей», «Автопортрете» (1985).

Мозаичные полотна Амзинского Дома культуры, Дома техники в Нефтекамске, Дома культуры в Бирске, в поселках Верхнеяркеево, Серафимовке, панно на здании завода геофизических приборов в Уфе «Недра земли — на благо человека» (1977).

Выставки

Руденченко Виталий Алексеевич — участник республиканских, региональных, межрегиональной, всероссийских выставок с 1973 года.

Ссылки

artru.info/ar/35581/

www.shrb.ru/painting/rudenchenko.htm

www.hrono.ru/text/2006/sorok10_06.html

Отрывок, характеризующий Руденченко, Виталий Алексеевич

– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.