Рудницких, Иван Дмитриевич

Иван Дмитриевич Рудницких
Дата рождения	11 ноября 1906(1906-11-11)
Место рождения	хутор Самовец, Бобровский уезд, Воронежская губерния, Российская империя
Дата смерти	8 октября 1991(1991-10-08) (84 года)
Место смерти	Воронеж, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1941—1945
Звание
Часть	1-й отдельный гвардейский сапёрный батальон 10-й гвардейской стрелковой дивизии
Командовал	отделением
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Ива́н Дми́триевич Рудни́цких (11 ноября 1906, Воронежская область — 8 октября 1991) — командир отделения 1-го отдельного гвардейского сапёрного батальона, гвардии ефрейтор (на дату представления к награждению орденом Славы 1-й степени).

Биография

Родился 29 октября 1906 года на хуторе Самовец Бобровского уезда Воронежской губернии (ныне — село Большой Самовец Эртильского района Воронежской области) в семье мельника. В 1933 году окончил 4 класса сельской школы. В 1935 году окончил Борисоглебскую школу автотракторных механиков. Работал трактористом, механиком в МТС. Накануне войны жил и работал на севере, в Мурманской области.

В августе 1941 года был призван в ряды Красную Армию Кольским райвоенкоматом Мурманской области. С этого же времени участвовал в боях с захватчиками на Мурманском направлении Карельского фронта. Был дважды ранен в марте 1942 года и в апреле 1944 года, всегда возвращался в строй. В 1944 году вступил в ВКП(б). К весне 1943 года гвардии красноармеец Рудницких воевал сапёром 1-го отдельного гвардейского саперного батальона 10-й гвардейской стрелковой дивизии. В составе этой части прошёл до Победы.

Неоднократно участвовал в общевойсковых и инженерных разведках и всегда выполнял поставленные задачи. Работая по укреплению переднего края нашей обороны, в составе отделения участвовал в строительстве 9 железобетонных огневых точек, установке более 2000 мин разных систем. В марте 1943 года, участвуя в операции за высоту «Битая», под огнём противника проделал проход в проволочных заграждениях и тем самым обеспечил продвижение наступающих подразделений.

30 апреля 1944 года в бою за высоту «Сарай» в 45 км юго-восточнее города Петсамо гвардии красноармеец Рудницких под огнём противника проделал проходы в минных полях и проволочных заграждениях. Во время атаки первым ворвался в траншею врага, где уничтожил 12 вражеских солдат. Был ранен, но остался в строю, зарядом взрывчатки подорвал укрытие от артогня. Приказом по частям 10-й гвардейской стрелковой дивизии от 14 мая 1944 года гвардии красноармеец Рудницких Иван Дмитриевич награждён орденом Славы 3-й степени.

В ходе Петсамо-Киркенесской наступательной операции в октябре 1944 года гвардии красноармеец Рудницких неоднократно отличился. 7 октября при прорыве обороны противника на высоте Малый Криквайвиш, находясь непосредственно в цепи наступающих, под огнём противника проделал проход в минном поле и пропустил вперёд стрелковую роту. 12 октября во время форсирования реки Петсамойоки под городом Луостари под постоянным огнём врага вместе с отделением сделал из подручных средств штурмовые мостики и обеспечил переправу стрелковых подразделений. Приказом по войскам 14-й отдельной армии от 24 ноября 1944 года гвардии красноармеец Рудницких Иван Дмитриевич награждён орденом Славы 2-й степени.

После проведения Петсамо-Киркенесской операции и окончания боёв на севере 10-я гвардейская стрелковая дивизия, в составе которой воевал сапёр Рудницких, был выведена в резерв, в район города Вологды. В январе 1945 года переправлена в Польшу, в составе войск 2-го Белорусского фронта участвовала в Восточно-Померанской операции. В этих боях гвардии ефрейтор Рудницких уже командовал сапёрным отделением.

В подготовительный период к наступлению гвардии ефрейтор Рудницких участвовал в разведке и доставил ценные сведения об обороне противника. Тогда же снял 8 мин и обозначил минные поля. В начале наступления, участвуя в группе разграждения, вёл инженерную разведку, обследовал населённые пункты и разминировал их. Так, в селении Бальденберг разминировал 4 здания, снял 5 мин-сюрпризов. Награждён орденом Красной Звезды.

27 марта 1945 года во время боёв за населённый пункт Килау гвардии ефрейтор Рудницких, командуя группой разграждения, проделал проход в минном поле, сняв свыше 47 противопехотных мин, чем обеспечил наступление стрелкового батальона. В этом бою принял командование взводом вместо выбывшего из строя командира, обеспечил выполнение боевой задачи. 1 апреля 1945 года в ходе боёв за населённый пункт Дембогорш продолжал командовать взводом. Под методичным огнём обеспечил проход в минном поле стрелкового батальона, лично снял 8 мин. В составе передовых подразделения батальона одним из первых ворвался в траншею противника и огнём из автомата уничтожил 5 противников, а 2 захватил в плен. За эти бои был представлен к награждению орденом Славы 1-й степени.

В последние дни войны дивизия форсировала дельту реки Одер на город Свинемюнде, закончила боевые действия на острове Узедом.

Указом президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года гвардии ефрейтор Рудницких Иван Дмитриевич награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

В сентябре 1945 года сержант Рудницких был демобилизован.

Вернулся на родину. Жил в селе Большой Самовец. Работал бригадиром тракторной бригады Битюг-Матреновской МТС, затем колхоза «Заря». С 1977 года жил в городе Воронеж. Скончался 8 октября 1991 года. Похоронен на кладбище села Большой Самовец Эртильского района.

Награждён орденами Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, Славы 1-й, 2-й и 3-й степеней, медалями.

В селе Большой Самовец установлен памятник, на здании школы открыта мемориальная доска. В городе Воронеже, на доме, где жил ветеран, открыта мемориальная доска.

Литература

• Воронежская военно-историческая энциклопедия. — Т. 1. — Воронеж, 2013.
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. — Т. 2. — М.: Воениздат, 2010.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=17988 Иван Дмитриевич Рудницких]. Сайт «Герои Страны». Проверено 6 сентября 2014.

Отрывок, характеризующий Рудницких, Иван Дмитриевич

– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.