Рудых, Александр Витальевич

Александр Витальевич Рудых
Дата рождения	2 июня 1955(1955-06-02) (68 лет)
Место рождения	Усть-Кут, Иркутская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР → Россия Россия
Род войск	ВВС СССР ВВС России
Годы службы	с 1972 года
Звание	полковник
Сражения/войны	Афганская война (1979—1989), Первая чеченская война, Вторая чеченская война
Награды и премии

Алекса́ндр Вита́льевич Руды́х (родился 2 июня 1955, Усть-Кут, Иркутская область) — полковник, заместитель начальника отдела в Управлении армейской авиации Военно-воздушных сил. Лётчик-испытатель, участник боевых действий в Афганистане и Чечне. Герой России.

Биография

Родился в городе Усть-Куте Иркутской области. Русский.

В 1972 году окончил среднюю школу № 6.

Военная служба

В 1972 году поступил в Сызранское высшее военное авиационное училище лётчиков. Окончив его в 1976 году, служил в строевых вертолётных полках.

Позже переведён в Центр боевого применения и переучивания лётного состава армейской авиации в городе Торжке на должность лётчика-исследователя лётно-методического отдела.

В 1980-х годах принимал участие в боевых действиях в Афганистане. Выезжал в заграничные командировки в Анголу, Мозамбик, Ливию, Эфиопию для обучения личного состава ВВС иностранных государств и изучения опыта эксплуатации вертолётов в тяжёлых климатических условиях.

В 1985 году награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени.

С 1989 по 1997 годы в звании полковника руководил лётно-методическим отделом управления Центра. Принимал участие в первой чеченской войне.

С 1991 года — в составе пилотажной группы «Беркуты». Впервые выполнил ряд фигур сложного пилотажа на вертолёте Ми-24П.

С 1995 года — Заслуженный военный лётчик Российской Федерации. Окончил Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина.

В 1996 году за испытание и исследование новой авиатехники в условиях, связанных с риском для жизни награждён Орденом Мужества.

С 1997 года — в составе пилотажной группы «Чёрные акулы». Принимал участие в воздушных праздниках «Мосаэрошоу» и представлял российские вертолёты на международных авиасалонах и выставках. Общий налёт свыше 5000 часов. С того же года проходит службу в Управлении армейской авиации Военно-воздушных сил.

Принял участие во второй чеченской войне. Летом 2000 года провёл уникальную боевую операцию, уничтожив особо опасную бандгруппу в районе села Сержень-Юрт.

С декабря 2000 по февраль 2001 года воевал в Чечне в должности командира экспериментальной боевой ударной группы в составе двух ударных вертолетов Ка-50 («Чёрная акула») и вертолёта всепогодного целеуказания Ка-29ВПЦУ.

23 сентября 2004 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга в Северо-Кавказском регионе в условиях, сопряженных с риском для жизни, полковнику Рудых Александру Витальевичу присвоено звание Героя Российской Федерации.

27 февраля 2007 года присвоено звание почётного гражданина Усть-Кутского района Иркутской области.

Продолжает службу в Российской Армии.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10235 Рудых, Александр Витальевич]. Сайт «Герои Страны».

• [patriot.irkutsk.ru/memory/heroes/rudyh_av.html Рудых Александр Витальевич] на сайте «Солдаты победы» (Иркутская область).

Отрывок, характеризующий Рудых, Александр Витальевич

– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.