Ружанский плацдарм

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 52°49′35″ с. ш. 21°26′08″ в. д. / 52.8263° с. ш. 21.4355° в. д. / 52.8263; 21.4355 (Ружанский плацдарм (1944)) (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.8263&mlon=21.4355&zoom=11 (O)] (Я)

Ружа́нский плацдарм — один из плацдармов на правом берегу реки Нарев, в районе местечка Ружан (80 км северо-восточнее Варшавы), захваченный в сентябре 1944 года войсками 1-го Белорусского фронта (Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский). Зачастую объединяется с соседним Сероцким плацдармом под названием Наревский плацдарм.





Захват плацдарма

Прорвав 3 сентября промежуточный оборонительный рубеж противника в 15—20 километрах восточнее реки Нарев, передовые отряды 48-й армии (генерал-лейтенант П. Л. Романенко) на рассвете 4 сентября с ходу форсировали реку в районе населённого пункта Шарлата (9—12 км юго-восточнее Ружана) и захватили на её правом берегу небольшой плацдарм. К исходу 5 сентября переправленные на плацдарм главные силы 29-го и 42-го стрелковых корпусов расширили его до 8 километров по фронту и 4,5 километров в глубину.

Бои за плацдарм

Немецко-фашистские войска (пехота, около 150 танков и штурмовых орудий) предприняли ряд ожесточенных контратак, продолжавшихся до 12 сентября. Войска 48-й армии отбили контратаки противника и расширили плацдарм до 11 км по фронту и 5—8 километров в глубину.

К концу сентября на Ружанском плацдарме были оборудованы две оборонительные полосы, в начале октября на плацдарм переправились основные силы 48-й (с 21 сентября в составе 2-го Белорусского фронта) и 3-й армии, которые 10 октября перешли в наступление и к 4 ноября 1944 года расширили плацдарм до 43 км по фронту и 20 км в глубину.

Значение плацдарма

В Млавско-Эльбингской операции 1945 года с Ружанского плацдарма войска 2-го Белорусского фронта нанесли главный удар по противнику.

Напишите отзыв о статье "Ружанский плацдарм"

Литература

Отрывок, характеризующий Ружанский плацдарм

– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.