Рузвельт, Франклин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Франклин Делано Рузвельт
Franklin Delano Roosevelt

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Рузвельт в 1944 году</td></tr>

32-й президент США
4 марта 1933 — 12 апреля 1945
Вице-президент: Джон Гарнер (1933—1941)
Генри Уоллес (1941—1945)
Гарри Трумэн (1945)
Предшественник: Герберт Гувер
Преемник: Гарри Трумэн
44-й губернатор Нью-Йорка
1 января 1929 — 31 декабря 1932
Вице-губернатор: Герберт Леман
Предшественник: Эл Смит
Преемник: Герберт Леман
Помощник министра ВМС США
17 марта 1913 — 26 августа 1920[1]
Президент: Вудро Вильсон
Министр ВМС: Джозефус Дэньелс
Сенатор штата Нью-Йорк от 26-го избирательного округа
1 января 1911 — 17 марта 1913
 
Вероисповедание: англиканство
Рождение: 30 января 1882(1882-01-30)
Гайд-парк, шт. Нью-Йорк, США
Смерть: 12 апреля 1945(1945-04-12) (63 года)
Уорм-Спрингс, шт. Джорджия, США
Место погребения: Гайд-парк, шт. Нью-Йорк, США
Отец: Джеймс Рузвельт
Мать: Сара Делано
Супруга: Элеонора Рузвельт
Дети: сыновья: Джеймс, Франклин, Эллиот, Франклин Делано и Джон
дочь: Энн
Партия: Демократическая партия
Образование: 1) Гарвардский университет
2) Колумбийский университет
Профессия: Юрист
 
Автограф:
 
Награды:

Медаль Альберта (Королевское общество искусств) (1941)

Фра́нклин Делано́ Ру́звельт[2] (англ. Franklin Delano Roosevelt, МФА [ˈfræŋklɪn ˈdɛlənoʊ ˈroʊzəˌvɛlt]; в США также известен под инициалами — ФДР (англ. FDR); 30 января 1882, Хайд-Парк, штат Нью-Йорк12 апреля 1945, Уорм-Спрингс, Джорджия) — 32-й президент США, одна из центральных фигур мировых событий первой половины XX века, возглавлял США во время мирового экономического кризиса и Второй мировой войны. Единственный американский президент, избиравшийся более чем на два срока.





Биография

Фамилия

Рузвельт — псевдоанглизированная форма фамилии «Розефельд» или ее нидерландского варианта «ван Розенвелт», что означает «с поля роз»[3]. Первыми Рузвельтами в Америке были Клаус и его сын Николас, от которых пошли две линии Рузвельтов: старший сын Николаса, Йоханнес, был родоначальником первой (к ней принадлежал Теодор Рузвельт), а младший — Иаков (1692—1776) — родоначальником второй. Исаак (1726—1796), сын Иакова, основал в Нью-Йорке сахарный завод, чем положил начало благосостоянию рода[4]. После революции он был избран в состав первого сената штата Нью-Йорк и голосовал за ратификацию конституции. Его сыном был Джеймс Рузвельт (1760—1847), занимался производством сахара и коневодством. Его сын Исаак Рузвельт (1790—1863) занимался ботаникой и коневодством. В 1828 году родился отец будущего президента — Джеймс Рузвельт. Одна из старейших семей в штате Нью-Йорк, Рузвельты отличились и в других областях, кроме политики. Родоначальником семьи Делано в Америке в 1621 году стал Филипп де ла Нуа, первый гугенот в Новом Свете, чья фамилия была англизирована в Делано.

Ранние годы

Будущий президент родился в семье Джеймса Рузвельта и его второй жены Сары Делано. Отец Рузвельта владел наследственным имением Гайд-Парк на реке Гудзон и солидными пакетами акций в ряде угольных и транспортных компаний. Мать Рузвельта, Сара Делано, также принадлежала к местной аристократии. В детстве Рузвельт каждое лето путешествовал с родителями по Европе (поэтому он неплохо владел иностранными языками) и отдыхал на морском побережье Новой Англии или на канадском острове Кампобелло (близ Ист-Порта, штат Мэн), где увлёкся мореплаванием.

До 14 лет Рузвельт получал домашнее образование. В 18961899 гг. он учился в Школе Гротон, одной из лучших школ страны, в штате Массачусетс. В 19001904 гг. Рузвельт продолжил образование в Гарвардском университете, где получил степень бакалавра. В 19051907 гг. он посещал юридическую школу Колумбийского университета и получил право на адвокатскую практику, которую начал в солидной юридической фирме на Уолл-стрит.

Рузвельт был посвящён в масоны 10 октября 1911 года в ложе «Голландия» № 8 в Нью-Йорке. Он достиг 32-й степени Шотландского Устава и был представителем Великой ложи штата Джорджия при Великой ложе Нью-Йорка[5].

Брак и семейная жизнь

В 1905 году он женился на своей шестиюродной сестре Анне Элеоноре Рузвельт (18841962). Её отец был младшим братом президента Теодора Рузвельта, который был кумиром Франклина. У четы Рузвельтов родилось шестеро детей, один из них умер во младенчестве. Элеонора Рузвельт сыграла значительную роль в политической карьере мужа, особенно после 1921 года, когда он заболел полиомиелитом и уже не расставался с инвалидным креслом.

Политическая карьера

В 1910 году Рузвельт принял заманчивое предложение от Демократической партии США в своём родном административном округе баллотироваться в качестве сенатора в легислатуру штата Нью-Йорк и одержал победу. В предвыборной президентской кампании 1912 года он активно поддержал демократа Томаса Вудро Вильсона. В администрации президента Вильсона Рузвельту был предложен пост помощника морского министра. Не доработав третьего срока в легислатуре штата, Рузвельт перебрался в Вашингтон. Будучи помощником морского министра (1913—1921), он выступал за усиление флота, укрепление обороноспособности США, сильную президентскую власть и активную внешнюю политику.

В 1914 году он предпринял попытку получить место сенатора в Конгрессе США, но потерпел неудачу. В 1920 году под лозунгом вступления США в Лигу наций Рузвельт баллотировался от Демократической партии в вице-президенты США в паре с кандидатом в президенты Джеймсом Коксом. Поражение Демократической партии в условиях нарастания изоляционистских настроений и тяжёлая болезнь на время отстранили Рузвельта от активной политической деятельности. Но в 1928 году он был избран губернатором влиятельного в экономическом и политическом отношении штата Нью-Йорк, что открывало дорогу в Белый дом.

Пробыв два срока на посту губернатора, Рузвельт приобрёл весьма ценный опыт, пригодившийся ему в годы президентства. В 1931 году, в момент обострения экономического кризиса, он создал в штате Временную чрезвычайную администрацию по оказанию помощи семьям безработных. Традиция общения с избирателями посредством радио (знаменитые «беседы у камина») также восходит ко временам губернаторства Рузвельта.

Президентство

В президентской кампании 1932 года Рузвельт одержал внушительную победу над Г. Гувером, не сумевшим вывести страну из экономического кризиса 1929—1933 гг. («Великой депрессии»). В ходе избирательной кампании Рузвельт изложил основные идеи социально-экономических преобразований, получившие по рекомендации его советников («мозгового треста») название «Нового курса».

В первые сто дней своего президентства (начавшегося в марте 1933 года) Рузвельт осуществил ряд важных реформ. Была восстановлена банковская система. В мае Рузвельт подписал закон о создании Федеральной чрезвычайной администрации помощи голодным и безработным. Был принят Закон о рефинансировании фермерской задолженности, а также Закон о восстановлении сельского хозяйства, который предусматривал государственный контроль за объёмом производства сельскохозяйственной продукции. Рузвельт считал наиболее перспективным Закон о восстановлении промышленности, который предусматривал целый комплекс правительственных мер по регулированию промышленности.

«Несомненно, из всех капитанов современного капиталистического мира Рузвельт — самая сильная фигура», — отзывался о нём Сталин летом 1934 года, указывая на его «инициативу, мужество, решительность»[6]. В 1935 году были проведены важные реформы в области труда (закон Вагнера), социального обеспечения, налогообложения, банковского дела и т. д.

Впечатляющая победа на выборах 1936 года позволила Рузвельту в 1937—1938 гг. продвинуться в области гражданского строительства, заработной платы и трудового законодательства. Принятые Конгрессом по инициативе президента законы являлись смелым экспериментом государственного регулирования с целью изменения распределительного механизма экономики и социальной защиты населения.

Предвоенная внешняя политика Рузвельта отличалась, с одной стороны, гибкостью и реализмом, а с другой, противоречивостью и крайней осторожностью. Одной из внешнеполитических инициатив в первые месяцы после прихода Рузвельта к власти явилось дипломатическое признание СССР в ноябре 1933 года. В отношениях со странами Латинской Америки была провозглашена политика «доброго соседа», способствовавшая созданию межамериканской системы коллективной безопасности.

Однако опасение за судьбу внутриполитических реформ и нежелание связывать США какими-либо обязательствами в сложной международной обстановке способствовали тому, что внешнеполитический курс Рузвельта носил характер нейтралитета. В результате невмешательства в итало-эфиопский конфликт (1935) и гражданскую войну в Испании законные правительства были лишены возможности закупать американское оружие и боеприпасы в борьбе с хорошо вооружёнными державами «оси Берлин-Рим». Лишь в ноябре 1939 года, когда уже началась война в Европе, Рузвельт добился отмены статьи об эмбарго на продажу оружия и стал проводить политику помощи жертвам агрессии.

Блицкриг Гитлера в Европе и третья подряд победа Рузвельта на выборах 1940 года активизировали американскую помощь Великобритании. В начале 1941 года президент подписал «Закон о дальнейшем укреплении обороноспособности Соединённых Штатов и о содействии другим целям». Закон о ленд-лизе распространялся на СССР, которому был предоставлен беспроцентный заём на сумму 1 млрд долларов.

Рузвельт стремился как можно дольше ограничиваться поставками вооружений и по возможности избегать широкомасштабного участия США в европейской войне. При этом под лозунгом «активной обороны» с осени 1941 года в Атлантике шла «необъявленная война» с Германией. Разрешалось ведение прицельного огня по германским и итальянским судам, зашедшим в зону безопасности США, отменены статьи законодательства о нейтралитете, запрещавшие вооружение торговых кораблей и заход американских судов в зоны боевых действий.

Нападение 7 декабря 1941 года японских самолётов на американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор в Тихом океане явилось неожиданностью для Рузвельта, пытавшегося в последние месяцы 1941 года путём дипломатических переговоров оттянуть неизбежность войны с Японией. На следующий день США и Великобритания объявили войну Японии, а 11 декабря война Соединённым Штатам была объявлена Германией и Италией. Рузвельт, в соответствии с конституцией, принял на себя все обязанности главнокомандующего в военное время. Он приложил немало усилий для укрепления антигитлеровской коалиции, придавая большое значение созданию Организации Объединённых Наций.

1 января 1942 года в Вашингтоне состоялось подписание Декларации Объединённых Наций, закреплявшей этот союз в международно-правовом порядке. Вместе с тем Рузвельт долгое время занимал выжидательную позицию в вопросе об открытии второго фронта. Но после впечатляющих побед Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге он всё больше убеждался в том, что СССР является решающим фактором поражения держав «оси» в Европе и что необходимо активное сотрудничество с ним в послевоенном мире. На Тегеранской конференции «большой тройки» (1943) Рузвельт не поддержал У. Черчилля, уклонявшегося от решения конкретных вопросов об открытии второго фронта. Проявляя особое внимание к вопросам послевоенного мирного урегулирования, Рузвельт впервые на Квебекской конференции (1943) изложил свой проект создания международной организации и ответственности США, Великобритании, СССР и Китая («четырёх полицейских») за сохранение мира. Обсуждение этой темы было продолжено на Московской конференции, Тегеранской конференции и на конференции в усадьбе Думбартон-Окс, Вашингтон. В 1944 году Рузвельт принял участие во второй Квебекской конференции, на которой обсуждалось будущее послевоенной Германии.

Переизбранный в 1944 году на четвёртый срок Рузвельт внёс значительный вклад в исторические решения Ялтинской конференции (1945). Его реалистическая позиция была продиктована трезвым учётом текущей военно-стратегической и политической обстановки в связи с успешным продвижением советских войск в Восточной Европе, желанием договориться о вступлении СССР в войну с Японией и надеждой на продолжение послевоенного американо-советского сотрудничества.

По возвращении из Ялты Рузвельт, несмотря на усталость и недомогание, продолжал заниматься государственными делами и готовился к открытию 23 апреля конференции Объединённых Наций в Сан-Франциско, а также 17 июля к открытию Потсдамской конференции. Однако 12 апреля президент скончался от кровоизлияния в мозг. Похоронен в Гайд-Парке. В историографии его неизменно ставят в один ряд с наиболее выдающимися президентами США Дж. Вашингтоном, Т. Джефферсоном и А. Линкольном.

Интересные факты

Речи и выступления

Никто не станет отрицать, что влияние экономической олигархии на все области нашей общественной жизни очень велико. Это влияние, однако, не следует переоценивать. Франклин Делано Рузвельт был избран президентом вопреки отчаянному сопротивлению этих очень мощных групп и был переизбран трижды; и это происходило в то время, когда нужно было принимать решения огромного значения.

Альберт Эйнштейн, 1948 год, [ggorelik.narod.ru/Einstein_etc/90_Gorelik_U-istokov-novogo-politicheskogo-myshleniya.html]

С этого момента люди будут стоять на коленях и благодарить Бога за то, что Франклин Рузвельт появился в Белом Доме.

— газета The New York Times, 1945 год, en:Franklin D. Roosevelt

«Страх потери порождает подозрения» — фраза, однажды обронённая Рузвельтом и впоследствии ставшая сакраментальной.

журнал The New Yorker, 1945 год, en:Franklin D. Roosevelt

  • [www.grinchevskiy.ru/1900-1945/fdr-pervaya-inauguracionnaya-rech.php Ф. Рузвельт: Первая инаугурационная речь]
  • [www.grinchevskiy.ru/1900-1945/chetire-svobody.php Ф. Рузвельт: «Четыре свободы»]
  • [www.grinchevskiy.ru/1900-1945/fdr-voennoe-poslanie-nacii.php Ф. Рузвельт: Военное послание нации]
  • [www.hist.msu.ru/ER/Etext/Roosevelt/rsvl10.htm Речь Франклина Д.Рузвельта в 1944 году по радио, более известная как «Второй Билль о правах»]

Второй Билль о правах

Второй, экономический Билль о правах был списком прав, предложенных Франклином Рузвельтом в его ежегодном послании Конгрессу «О положении страны»[10] 11 января 1944 года. Основные тезисы Билля Франклин Рузвельт озвучил нации в своём выступлении по радио, выступление также записывалось на киноплёнку[11]. Рузвельт утверждал, что «политических прав», гарантированных Конституцией и первым «Биллем о правах», «оказалось недостаточно, чтобы уверить нас в равенстве в погоне за счастьем». Средством Рузвельта было объявить «экономический билль о правах», который гарантировал бы:

  • Право на полезную и оплачиваемую работу в промышленности, торговле, сельском хозяйстве, в шахтах Нации;
  • Право на достойную заработную плату, обеспечивающую хорошее питание, одежду, отдых;
  • Право каждого фермера выращивать и продавать свой урожай, что позволит обеспечить его семье достойную жизнь;
  • Право на защиту каждого предпринимателя, будь то крупный или мелкий бизнес, от недобросовестной конкуренции и господства монополий дома или за рубежом;
  • Право каждой семьи на достойное жильё;
  • Право на достаточное медицинское обслуживание, должны быть созданы условия для сохранения здоровья человека;
  • Право на достаточную экономическую защиту в старости, при болезни, несчастном случае, безработице;
  • Право на хорошее образование.

Билль не был принят Конгрессом, а через год Франклин Рузвельт умер.

Киновоплощения

См. также

Напишите отзыв о статье "Рузвельт, Франклин"

Примечания

  1. [www.history.navy.mil/library/guides/rosters/assist_sec_navy.htm Naval Historical Center Roster List]
  2. Традиционная передача фамилии на русский язык, не соответствующая фактическому произношению на английском (см. [inogolo.com/query.php?qstr=roosevelt&key=1 How to pronounce Roosevelt] — inogolo, [www.loc.gov/nls/other/sayhow/qrst.html#r Say How? A Pronunciation Guide to Names of Public Figures] — NLS/BPH (Библиотека Конгресса)); более точная передача — Роузевелт (см. далее в статье фонетическую транскрипцию).
  3. [genealogy.about.com/library/surnames/r/bl_name-ROOSEVELT.htm.ROOSEVELT - Name Meaning & Origin]
  4. Яковлев Н. Н. Франклин Рузвельт — человек и политик. «Международные отношения», М., 1969, С.8
  5. Морамарко М. Масонство в прошлом и настоящем
  6. [www.situation.ru/app/j_art_1202.htm Беседа тов. Сталина с английским писателем Г. Уэллсом]
  7. [baker-street.narod.ru/html/sh1.htm Шерлок Холмс как персонаж современной литературы]
  8. [crimean.info/page-id-287.html Улица Франклина Д. Рузвельта]{{подст:пров}}
  9. lenta.ru/news/2015/02/05/yalta/ Ялте открыли памятник Сталину, Рузвельту и Черчиллю
  10. [www.fdrlibrary.marist.edu/archives/address_text.html State of the Union Message to Congress] (англ.)
  11. [www.youtube.com/watch?v=3EZ5bx9AyI4 Запись выступления Ф.Рузвельта 11 января 1944 года] (англ.)

Литература

  • Надеждин Н. Я. Франклин Делано Рузвельт: «Америка обновлённая»: Биографические рассказы. Москва: Майор, Осипенко, 2011. 192 с., Серия «Неформальные биографии», 2000 экз., ISBN 978-5-98551-148-2
  • Рузвельт Эллиот [litbase.org/text-806-Ego_glazami «Его глазами»]
  • Уткин А. И. Рузвельт. — М.: Культурная революция. 2012.
  • Чаковский А. Б. Неоконченный портрет. М., 1984
  • Яковлев Н. Н. Франклин Д. Рузвельт — человек и политик. 5-е изд. Москва: РИПОЛ КЛАССИК, 2003. 592 с. Серия «Законы власти», 5000 экз., ISBN 5-7905-1764-1.

Ссылки

  • [scilla.ru/works/knigi/infl.pdf «Инфляция и её последствия»], В. Кизилов, Гр. Сапов.
  • Вивиан Грин. Безумные короли. М. «Зевс». 1997
  • Шваниц В. Г. Америка и Третий рейх (America and the Third Reich, Webversion [www.trafoberlin.de/pdf-dateien/2010_06_16/Richard%20Breitman%20McDonald%20Papers.pdf 5-2010]  (англ.))
  • Рузвельт, Франклин (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.loc.gov/rr/program/bib/presidents/fdroosevelt/index.html Franklin Delano Roosevelt: A Resource Guide] from the Library of Congress
  • [web.archive.org/web/20080120010900/millercenter.virginia.edu/scripps/digitalarchive/speechDetail/24 Full audio of over 40 Roosevelt speeches (including a full set of fireside chats) via the Miller Center of Public Affairs (UVa)]
Предшественник:
Герберт Гувер
Президент США

4 марта 1933 — 12 апреля 1945
Преемник:
Гарри Трумэн

Отрывок, характеризующий Рузвельт, Франклин

– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.