Рузский, Николай Владимирович

Николай Владимирович Рузский
Дата рождения	6 (18) марта 1854(1854-03-18)
Дата смерти	19 октября 1918(1918-10-19) (64 года)
Место смерти	Пятигорск
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Инфантерия
Звание	Генерал от инфантерии
Командовал	Северный фронт Северо-Западный фронт
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1877—1878), Русско-японская война, Первая мировая война: Августовская операция Праснышская операция Варшавско-Ивангородская операция Галицийская битва Битва при Раве-Русской Мазурское сражение (1915) Праснышская операция Лодзинская операция Февральская революция
Награды и премии	2-й ст. 3-й ст. 4-й ст. 2-й ст. 1-й ст. 1-й ст. 3-й ст. 4-й ст. 2-й ст. 3-й ст. 4-й ст. 3-й ст.

Никола́й Влади́мирович Ру́зский (6 (18) марта 1854 — 19 октября 1918, Пятигорск) — генерал-адъютант (с 22 сентября 1914 года), генерал от инфантерии (с 29 марта 1909 года), член Военного (с 31 января 1909 года) и Государственного (с 17 марта 1915 года) советов. Участник русско-турецкой 1877—1878 годов, русско-японской 1904—1905 годов и Первой мировой войн. Играл важную роль в событиях Февральского переворота.

Ранние годы

Из дворян Калужской губернии. Род Рузских берет своё начало от городничего уездного подмосковного города Руза в конце XVIII века Алексея Михайловича Лермонтова (Острожниковская линия рода Лермонтовых). Отец — Владимир Виттович Рузский, чиновник XII класса. В раннем возрасте лишился отца и был взят под покровительство Московского опекунского совета.

В 1865 году поступил в первую петербургскую военную гимназию, которую окончил по первому разряду в 1870 году. Окончил Константиновское военное училище в 1872 году по первому разряду. Во время учёбы в училище был произведен в портупей-юнкеры.

Служил в лейб-гвардии Гренадерском полку. Вместе с ним служили будущий военный министр А.А. Поливанов (1915-1916гг) и генерал В.В. Сахаров (помощник Августейшего Главнокомандующего армиями Румынского фронта в Первую мировую войну). Участвовал в русско-турецкой войне 1877—1878 годов, командуя ротой. При взятии крепости Горный Дубняк был ранен. За отвагу и мужество был награждён орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». В июле 1878 года прикомандировывается к запасному батальону для подготовки к поступлению в Николаевскую Академию Генерального Штаба.

В 1881 году окончил Николаевскую Академию Генерального Штаба по первому разряду. Во время обучения его преподавателями в Академии были будущие генералы А.Ф. Редигер, А.Н. Куропаткин, В.А. Сухомлинов под руководством генерала М.И. Драгомирова. С 5 декабря 1881 года помощник старшего адъютанта штаба Казанского военного округа.

В 1884 году женился на дочери отставного капитана Зиновии Александровне Боржезовской. Имел трех дочерей.

С 11 марта 1882 по 26 ноября 1887 года — старший адъютант штаба Киевского военного округа. В мае — октябре 1881 года командовал батальоном 131-го пехотного Тираспольского полка. С 26 ноября 1887 года начальник штаба 11-й кавалерийской дивизии. С 19 марта 1891 года — начальник штаба 32-й пехотной дивизии. С 23 июля 1896 года командир 151-го пехотного Пятигорского полка. С 13 декабря 1896 года окружной генерал-квартирмейстер штаба Киевского военного округа. Во время службы в Киевском военном округе пользовался большим авторитетом и уважением среди сослуживцев и начальства. С 10 апреля 1904 года начальник штаба Виленского военного округа.

Во время русско-японской войны 1904—1905 годов был начальником штаба 2-й Маньчжурской армии. Участвовал в сражениях при Сандепу и Мукденском сражении. Отмечался офицерами Генерального штаба как один из лучших генералов и ценных работников. При отступлении от Мукдена, находясь в арьергарде армии, вследствие падения с лошади получил травму, но остался в действующей армии.

В 1906 году участвует в разработке "Положения о полевом управлении войсками в военное время". С мая 1907 года — член Верховного военно-уголовного суда по расследованию дела о сдаче Порт-Артура. С 6 октября 1909 года — командир 21-го армейского корпуса. Отчислен от командования ввиду слабого здоровья.

С декабря 1909 (январь 1910 года по новому стилю) член Военного совета при военном министре, занимался разработкой уставов и наставлений, был одним из авторов Полевого устава 1912 года. 7 февраля 1912 года вновь назначен на важнейший пост в армии: помощника командующего войсками Киевского военного округа — по существовавшему плану в случае войны с Германией и Австро-Венгрией командующий войсками КВО генерал Н. И. Иванов назначался главнокомандующим войсками Юго-Западного фронта, а Рузский — командующим армией, сформированной на базе Киевского военного округа.

Первая мировая война

С 19 июля по 3 сентября 1914 года командовал 3-й армией. В начале войны несмотря на поступавшие сведения об австрийском наступлении в направлении Люблин — Холм упорно продолжал наступление на Львов. За бои с австрийцами и в первую очередь за взятие Львова вдвойне награждён орденом Святого Георгия 4-й и 3-й степени (ВП 23 августа 1914 года). За Галицийскую битву награждён орденом Святого Георгия 2-й степени (ВП 22 октября 1914 года), став одним из трёх награждённых высших военачальников этой очень высокой наградой. Обрёл славу «завоевателя Галиции» и громкую славу в общественных, в том числе оппозиционных кругах.

С 3 сентября 1914 года — Главнокомандующий армиями Северо-Западного Фронта. Под его командованием войска фронта сражались в Варшавско-Ивангородской, Лодзинской (во время которой, несмотря на достигнутый успех 1-й и 10-й армий Рузский отдал приказ об отступлении, из-за чего попавшая в окружение группа германских войск генерала Р. Шеффер-Бояделя смогла выйти из окружения) и Августовской операциях, (в последней именно его действия стали причиной катастрофы 10-й армии). Как военачальник имел привычку обвинять подчиненных в своих неудачах, в частности добился отстранения командующих армиями — П. К. Ренненкампфа и С. М. Шейдемана на Седлецком совещании Ставки, тем самым оправдывая свой приказ о свертывании наступления войск его фронта. Однако деятельностью данных генералов не безосновательно выражало недовольство военное командование Ставки и военный министр. 13 марта 1915 года Рузский заболел и покинул фронт, сдав командование генералу М. В. Алексееву.

17 марта 1915 года назначен членом Государственного, а 20 мая 1915 года также Военного советов. Вернулся на высший командный пост благодаря личному решению императора Николая II, несмотря на ранее выявившиеся его недостатки как военачальника.

С 30 июня — командующий 6-й армией. С 18 августа 1915 года — Главнокомандующий армиями Северного фронта. В декабре 1915 года Рузский заболел и 6 декабря сдал командование фронтом.

Позже вернулся на должность Главнокомандующего армиями Северного фронта 1 августа 1916 года. На посту главкома войсками фронта отличался осторожностью и избегал решительных действий и крупных войсковых операций.

Участие в Февральской революции

Один из активных участников военного заговора . Находился в сговоре с главой Государственной Думы М. В. Родзянко. Сыграл выдающуюся роль в отречении Николая II. По воспоминаниям барона Фредерикса, присутствующего при отречении Николая II, известным в изложении графини М. Э. Клейнмихель, Н. В. Рузский грубым насилием принудил колеблющегося царя подписать заготовленное отречение от престола. Рузский держал Николая II за руку, другой рукой прижав к столу перед ним заготовленный манифест об отречении и грубо повторял: «Подпишите, подпишите же. Разве Вы не видите, что Вам ничего другого не остаётся. Если Вы не подпишете — я не отвечаю за Вашу жизнь». Николай II во время этой сцены смущённо и подавленно смотрел вокруг.

Адвокат Н. П. Карабчевский оставил воспоминания, записанные со слов жены Великого князя Иоанна Константиновича Елены Петровны, что когда она содержалась в екатеринбургской тюрьме, то её навещал врач цесаревича В. Н. Деревенко, который рассказал ей об отзыве Николая II о Н. В. Рузском, сделанном уже в ссылке: «Бог не оставляет меня, Он даёт мне силы простить всех моих врагов и мучителей, но я не могу победить себя ещё в одном: генерал-адъютанта Рузского я простить не могу!»

В беседе с генералом С. Н. Вильчковским в 1918 г. генерал Н. В. Рузский подробно рассказывал о стойком сопротивлении Императора Николая II оказываемому на него давлению по введению «Ответственного министерства» (По замыслу оппозиции это министерство должно было подчиняться не Императору, а главе кабинета, в свою очередь ответственного перед Думой. То есть, заговорщики стремились к введению парламентского строя в России, что шло вразрез с существующим законодательством Империи). На горячие доводы Рузского о необходимости немедленного введения Ответственного министерства^{[неавторитетный источник? 3030 дней]} "Государь возражал спокойно, хладнокровно и с чувством глубоко убеждения. Основная мысль Государя была, что он для себя в своих интересах ничего не желает, ни за что не держится, но считает себя не в праве передать всё дело управления Россией в руки людей, которые сегодня, будучи у власти, могут нанести величайший вред Родине, а завтра умоют руки, «подав с кабинетом в отставку». «Я ответственен перед Богом и Россией за всё, что случится и случилось», сказал Государь, «будут ли министры ответственны перед Думой и Государственным советом — безразлично. Я никогда не буду в состоянии, видя, что делается министрами не ко благу России, с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело, не моя ответственность». Рузский старался доказать Государю, что его мысль ошибочна, что следует принять формулу: «государь царствует, а правительство управляет». Государь говорил, что эта формула ему непонятна, что надо было иначе быть воспитанным, переродиться. Генерал Рузский спорил, возражал, доказывал и наконец после полутора часов получил от Государя соизволение, что он согласен на ответственное министерство. Остается совершенно непонятным, почему царь вдруг изменил своим убеждениям и согласился. Анализ документов приводит к выводу, что это решение принималось от имени Государя, но не самим Государем.

Делясь своими воспоминаниями уже после свержения монархии и большевистского переворота, незадолго до своей мучительной кончины, генерал Рузский стремился оправдаться перед потомками. Он понимал, что столь внезапное изменения мнения Императора в пользу Ответственного министерства будет выглядеть подозрительным. Поэтому Рузский пытался уверить, что перед тем, как Император дал своё согласие, он, Рузский, заметил, что в Государе произошла «какая-то перемена». Государь «проявлял что-то похожее на безразличие». Для Рузского важно было, чтобы в памяти потомков сложилось убеждение, что всё происходило с полного согласия Царя. Рузский хотел выглядеть не заговорщиком, а верноподданным, действующим в согласии со своим Государем.

После февральской революции активно выступал за поддержание дисциплины в армии, в результате чего имел разногласия с военным министром А. И. Гучковым и генералом М. В. Алексеевым. 25 марта 1917 года Н. В. Рузский потерял пост главнокомандующего фронтом. Уехал в Кисловодск.

После Октябрьской революции

Был арестован 11 сентября 1918 года в Ессентуках красными. Отказался возглавить части Красной армии, ссылаясь на неприятие войны «русских с русскими». В результате сорокинской авантюры 19 октября 1918 года был выведен на Пятигорское кладбище в составе группы заложников и убит кинжалом лично Г. А. Атарбековым.

В воспоминаниях современников

• протопресвитер о. Георгий Шавельский: «От него веяло спокойствием и уверенностью. Говорил он сравнительно немного, но всегда ясно и коротко, умно и оригинально; держал себя с большим достоинством, без тени подлаживания и раболепства».

Ссылки

• [www.hrono.ru/dokum/191_dok/191810pyatigor.html Акт расследования по делу об аресте и убийстве заложников в Пятигорске в октябре 1918 года]
• Пребывание государя Императора в Пскове 1 и 2 марта 1917 года, по рассказу генерал-адъютанта Н. В. Рузского. // [ia700309.us.archive.org/2/items/russkaialietopis03russ/russkaialietopis03russ.pdf Русская летопись. Кн. 3.] 1922. Стр. 161.

Литература

• Залесский К. А. Кто был кто в первой мировой войне. — М., 2003.
• [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/otrech/05.php Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев(воспоминания ген. Н. В. Рузского)]
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=215 Рузский, Николай Владимирович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• Оськин М. В. Николай Владимирович Рузский. // Вопросы истории. 2012. № 4. С. 53—72.
• Багдасарян А. О. Военно-государственная и общественно-политическая деятельность Н. В. Рузского (1854—1918). Монография. — Омск: Издательский дом «Наука», 2013. — 290 с.

Ссылки

• Рузский Николай Владимирович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.hrono.ru/biograf/bio_r/ruzsky_nv.php Биография на сайте ХРОНОС]

Отрывок, характеризующий Рузский, Николай Владимирович

– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.