Рукописный девичий рассказ

Рукописный девичий рассказ — литературный жанр, одна из форм письменного фольклора. Российско-советский культурный феномен представляющий собой анонимные рассказы о подростковой любви, записанные как в «неспециализированных» («альбомы», «песенники»), так и в специально заведенных для этого тетрадях девочек. Появился в середине 1950-х гг., наибольшего расцвета достиг в 70-е — 80-е гг. В конце ХХ века, в связи с появлением журналов для девочек-подростков и развитием литературной интернет-коммуникации, бытование рассказов резко уменьшилось. Начало ХХI века — период окончательного угасания и исчезновения девичьего рассказа как имеющего массовое распространение феномена рукописной культуры.

Открывателем жанра девичьих рукописных рассказов был доктор культурологии С. Б. Борисов. Впервые десять девичьих рукописных рассказов были опубликованы им как факт культуры в сборнике «Школьный быт и фольклор. Часть 2. Девичья культура» (составитель А.Ф. Белоусов - Таллин, 1992). В 1993 году вышел составленный С. Б. Борисовым сборник «Тридцать девичьих рукописных рассказов о любви» (Обнинск, 1993). В 2002 году в Москве в издательстве ОГИ выходит составленный им же 520-страничный фолиант «Рукописный девичий рассказ», в 2004 году выходит второе издание книги.

Рассказы переписывались девушками друг у друга от руки. Полного совпадения текстов практически никогда не наблюдается. Исследователями выделяются, как оригинальные (не тиражируемые) сюжеты, так и тиражируемые, которые на протяжении 15-30 лет переписывались из тетради в тетрадь с сохранением характеристик, позволяющих считать их вариантами одного и того же текста. Таким образом, с большой долей уверенности можно говорить о фольклорном (рукописно-фольклорном, квазифольклорном) статусе тиражируемых текстов.

Любовные девичьи рассказы, как и многие другие неофициальные, неканонические, запретные жанры и виды фольклора, обратили на себя внимание собирателей лишь в 1980-е гг., а бытование их имеет несравненно большую историю.

Девичий любовный рассказ связан с традицией городского предания, «бытового рассказа», описывающего трогательные и одновременно назидательные случаи из жизни. Этическая программа девичьих любовных рассказов традиционалистическая и конформистская. За немногими исключениями, все они утверждают приоритет семейных ценностей, гармоническую любовь, в которой сочетаются духовное и чувственное. Ореол раскрепощенного эротического фантазирования, заметный во многих рассказах, обычно не разрушает жёсткую систему норм и запретов. На понятном для юных читательниц языке, на простых и трогательных примерах эти рассказы очерчивают систему нравственных координат, обучает гендерным стереотипам, в самом широком смысле «учат жизни».

В советское время традиционные девичьи культурные практики, в том числе традиция девичьих альбомов, воспринималась как буржуазная и подлежащая полному искоренению. В ряду ожесточенных критиков девичьей альбомной культуры как дурного наследия буржуазного прошлого были такие крупные писатели и идеологи, как Корней Чуковский и Аркадий Гайдар.

Литература

• Борисов С. Б. Юности чистое зерцало. Автор заметки открыл феномен рукописного девичьего любовного рассказа // Молодой ленинец (газета, г. Курган). 1988, 5 октября.
• Борисов С. Б. Эротические тексты как источник сексуального самообразования // Социологические исследования. — 1989. — № 1.
• Борисов С. Б. Девичий рукописный любовный рассказ в контексте школьной фольклорной культуры // Школьный быт и фольклор. Часть 2. Девичья культура. Таллин, 1992.
• Борисов С. Б. Латентные феномены культуры (опыт социологического исследования личных документов девушек). — Автореф. дис. канд. филос. наук. — Екатеринбург, 1993.
• Шинкаренко Ю. Рукописные рассказы о любви // Уральский следопыт. — 1995. — № 12.
• Борисов С. Б. Прозаические жанры девичьих альбомов. // Новое литературное обозрение. № 22. 1996.
• Жаворонок С. И. (предисл. и сост.), Борисов С. Б. (сост.). Девичьи рукописные любовные рассказы // Русский школьный фольклор. От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов / Сост. А. Ф. Белоусов. — М.: Ладомир, АСТ, 1998. — С. 185—268. — 752 с. — (Русская потаенная литература). — 10 000 экз. — ISBN 5-15-001157-6, ISBN 5-86218-316-7.
• Головин В., Лурье B. Девичий альбом XX века // Русский школьный фольклор. От «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов / Сост. А. Ф. Белоусов. — М.: Ладомир, АСТ, 1998. — С. 269—363. — 752 с. — (Русская потаенная литература). — 10 000 экз. — ISBN 5-15-001157-6, ISBN 5-86218-316-7.
• Борисов С. Б. Рукописный девичий рассказ. — М.: ОГИ, 2002.
• Гримберг Ф. [magazines.russ.ru/znamia/2003/11/grimb.html Рукописный девичий рассказ. Составитель С.Б. Борисов] // Знамя : Журнал. — 2003. — № 11.
• Кургузова Н. В. Специфика женского образа девичьего рукописного рассказа // [www.academia.edu/12429583/Фольклор_XXI_века_Герои_нашего_времени._Сборник_статей._М._2013._Folklore_of_the_20-th_century_Heroes_of_Our_Time._A_Collection_of_Academic_Papers._Edited_by_Mikhail_Alekseevsky._Moscow_2013_ Фольклор XXI века: Герои нашего времени: сборник статей] / Сост. М. Д. Алексеевский. — М.: Государственный республиканский центр русского фольклора, 2013. — С. 108-122. — 352 с. — ISBN 978-5-86132-112-9.

Отрывок, характеризующий Рукописный девичий рассказ

Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.