Рукопись, найденная в Сарагосе (фильм)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1965 года
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
| Рукопись, найденная в Сарагосе | |
| Rękopis znaleziony w Saragossie | |
 | |
| Режиссёр | |
|---|---|
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Збигнев Цибульский |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
177 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Рукопись, найденная в Сарагосе» — двухсерийный фильм польского режиссёра Войцеха Хаса (1965), снятый по «шкатулочному роману» Яна Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагосе» (1797—1815).
Содержание
Сюжет
Наполеоновские солдаты во время осады Сарагосы (англ.) находят старинную рукопись. В ней идёт речь о необычайных приключениях капитана Альфонса ван Вордена в Испании XVIII века и о его кровосмесительной связи[1][2] с двумя сестрами, африканскими принцессами, которые пытаются обратить его в ислам. Рассказы других героев, встречающихся на пути ван Вордена, наслаиваются на рассказы внутри этих рассказов, которые порождают новые рассказы. Некоторые сюжеты отстоят от первоначальной истории на 5-6 нарративных уровней, однако постепенно сплетаются в единую историю. В конце фильма сёстры-искусительницы признаются Альфонсу, что все рассказы и события были вымышлены либо нарочно подстроены нанятыми ими людьми, чтобы испытать «его отвагу и плодородие». Благодаря этому им удалось добиться своей цели — каждой зачать от него по ребёнку.
Получив рукопись с изложением своих приключений, Альфонс пытается дописать её, но его разум не выдерживает сюжетных хитросплетений, которые имеют свойство переплетаться с его собственной жизнью.
В ролях
В порядке появления действующих лиц на экране:
- Игорь Пшегродзский — солдат, читающий рукопись
- Густав Люткевич — капитан, читающий рукопись
- Збигнев Цибульский — Альфонс ван Ворден
- Ежи Качмарек — Москито
- Войцех Скибинский — слуга ван Вордена
- Ига Цембжиньская — Эмина, мавританская принцесса
- Иоанна Ендрыка — Зибельда, сестра Эмины, мавританская принцесса
- Казимеж Опалиньский — отшельник, шейх
- Францишек Печка — Пачеко
- Славомир Линдер — отец ван Вордена
- Александер Фогель — дворянин, вызванный отцом ван Вордена на дуэль
- Рышард Котыс — слуга отца ван Вордена
- Вацлав Ковальский — слуга отца ван Вордена
- Мирослава Ломбардо — донья Уракка, мать ван Вордена
- Стефан Бартик — трактирщик
- Веслав Голас — гитарист на свадьбе отца ван Вордена
- Богдан Баэр — гость на свадьбе отца ван Вордена
- Людвик Бенуа — отец Пачеко
- Барбара Краффтувна — Камилла, мачеха Пачеко
- Пола Ракса — Инезилья, сестра Камиллы
- Ян Коциняк — слуга Пачеко
- Август Ковальчик — инквизитор, арестовавший ван Вордена
- Артур Млодницкий — инквизитор
- Хенрик Хунко — палач инквизиции
- Богуслав Сохнацкий — Зото, разбойник
- Томаш Заливский — Мона, брат Зото
- Анджей Польковский — Чико, брат Зото
- Адам Павликовский — дон Педро Узеда, каббалист
- Густав Холоубек — дон Педро Веласкес, математик
- Беата Тышкевич — донна Ребекка Узеда, сестра каббалиста
- Леон Немчик — дон Авадоро
- Богуш Билевский — цыган
- Ян Махульский — граф Пена Флор
- Богумил Кобеля — сеньор Толедо, кавалер Мальтийского ордена
- Михал Газда — Агиллар, кавалер Мальтийского ордена
- Юлиан Ябчиньский — Товальд
- Витольд Пыркош — Блажей
- Кшиштоф Литвин — Лопес Суарес
- Станислав Игар — Гаспар Суарес, отец Лопеса
- Юзеф Перацкий — адвокат семьи Суарес
- Здзислав Маклакевич — дон Роке Бускерос, проходимец
- Эльжбета Чижевская — Фраскетта Салеро
- Януш Клосиньский — дон Диего Салеро, муж Фраскетты
- Ядвига Кравчик — донья Инес Моро
- Ежи Пшибыльский — банкир Моро, отец доньи Инес
- Ирена Орская — Дуэнья
- Феликс Хмурковский — купец из Кадикса
- Алиция Сендзиньская — испанка в трактире
- Барбара Баргеловская
- Тадеуш Грабовский
- Ежи Смык и др.
Музыка
Музыку к фильму написал выдающийся композитор современности — Кшиштоф Пендерецкий. Как и сюжет фильма, звуковая дорожка имеет несколько уровней — фламенко, классицизм, электронный минимализм и т. д.
Места съёмки
Фильм снимался на Краковско-Ченстоховской возвышенности недалеко от Ченстоховы, а также на острове Морске-Око на Одре близ Вроцлава, где были выстроены декорации испанского города.
Значение
Джим Хоберман, Джонатан Розенбаум и другие видные кинокритики называют «Рукопись» культовым фильмом[3][4]. Это любимый фильм рок-гитариста Джерри Гарсии, который одним из первых привлёк к нему внимание западных синефилов[5]. В 2001 г. фильм был отреставрирован и выпущен на DVD под патронажем Гарсии и ещё двух почитателей ленты — Мартина Скорсезе и Фрэнсиса Форда Копполы. В примечаниях к релизу утверждается также, что «Рукопись» высоко оценили Луис Бунюэль и Дэвид Линч[6]. Сам Бунюэль в мемуарах «Мой последний вздох» отмечает, что посмотрел фильм три раза и добился закупки его в Мексике в обмен на свой фильм «Симон-пустынник».
Награды
- Главный приз («Золотой волк») Бухарестского кинофестиваля (1965).
- Приз МКФ в Эдинбурге (1965).
- «Золотое перо» и премия C.I.D.A.L.C. МКФ в Сан-Себастьяне (1965).
- Медаль МКФ в Ситжесе (1969).
- Награда испанских кинокритиков (1971).
Упоминания
- Роман Нила Геймана «Американские боги»
См. также
Напишите отзыв о статье "Рукопись, найденная в Сарагосе (фильм)"
Примечания
- ↑ Tzvetan Todorov. The Fantastic: A Structural Approach to a Literary Genre. Cornell University Press, 1975. Page 132.
- ↑ books.google.com/books?id=SjRp4cb1pgYC&pg=PA129
- ↑ [www.jonathanrosenbaum.com/?p=13055 JonathanRosenbaum.com " Blog Archive " The Saragossa Manuscript]
- ↑ [www.villagevoice.com/2008-04-01/film/blow-your-mind-at-bam/ Poland’s Greatest Cult Film Returns — Page 1 — Movies — New York — Village Voice]
- ↑ [www.bfi.org.uk/whatson/node/1124 The Saragossa Manuscript | BFI]
- ↑ [www.cine-city.co.uk/2009/10/saragossa-manuscript-rekopis-znaleziony-w-saragossie/ Cine-City — THE SARAGOSSA MANUSCRIPT (Rekopis Znaleziony W Saragossie)]
Ссылки
- [www.kino-teatr.ru/kino/movie/euro/21404/annot/ Описание фильма] (рус.) на сайте Кино-Театр.ru
- [www.filmpolski.pl/fp/index.php/121835 Описание фильма] (польск.) на сайте filmpolski.pl
- «Рукопись, найденная в Сарагосе» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [fototeka.fn.org.pl/strona/wyszukiwarka.html?search_type=tytul&key=R%C4%99kopis+znaleziony+w+Saragossie Кадры из фильма на сайте fototeka.fn.org.pl]
Отрывок, характеризующий Рукопись, найденная в Сарагосе (фильм)
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
