Румынофобия

Румынофобия (также антирумынизм; рум. antiromânismul; românofobia) — неприязнь к языку и культуре румын, а также других народов Румынии (в первую очередь румынских цыган), среди других, преимущественно соседних народов Европы. В ХIХ-ХХ вв. политическая румынофобия была частым явлением в странах, воюющих с Румынией (Болгария, СССР, Венгрия, позднее Германия). В последнее время время бытовая румынофобия стала довольно распространённым явлением в странах, куда прибыло значительное количество гастарбайтеров из Румынии (Италия, Испания, Франция и т. д.) Депортация цыган из Франции (2010) стала одним из проявлений румынофобии.

История

Валахи — предки современных румын — являются одним из самых древних автохтонных народов Балкан. Отношения валахов с прибывшими сюда славянами, равно как и с греками Византийской империи, долгое время были довольно мирными, учитывая разные сферы хозяйственной деятельности этих народов, объединённых одной религией. Первые проявления институциональной румынофобии по отношению румынам начались гораздо позже — после вторжения венгров на Средний Дунай и в Трансильванию. Венгры, как и румыны, долгое время занимались отгонным скотоводством, а потому они начали остро конкурирорвать за землю. Пользуясь более мощной военной организацией, заимствоваванной у тюрок, а также вступив в так называемый союз трёх наций секеями и трансильванскими саксами, венгры на долгие столетия заняли главенствующее положение в феодальной иерархии северных Балкан несмотря на свою относительную малочисленность. Пользуясь негласной поддержкой высокоурбанизированного немецкого меньшинства, венгерские власти запрещали православным румынам селиться в пределах городских стен Сибиу, Клужа и других городов. Расовые предпочтения той эпохи также складывались не в пользу румын, принадлежащих в целом к средиземноморской расе и имевших давние социокультурные связи с цыганами (см. Рабство в Румынии). По отношению к румынам начала осуществляться планомерная мадьяризация.

Современость

Рост румынофобии в Болгарии был связан с пограничными спорами конца XIX — начале XX веков (см. Южная Добруджа). В ХХ веке росту румынофобии среди соседних народов способствовали аннексия Румынией Трансильвании с её многочисленным (но не преобладающим) венгерским и немецким населением, а также аннексия Бессарабии и Северной Буковины в период между 1918—1940, а также 1941-1944 гг.

Ссылки

• Михай Гимпу [www.president.md/press.php?p=1&s=7332&lang=rus «У румынофобии нет сил разрушить любовь между братьями»] 5 ноября 2009
• [kp.ru/online/news/479825 Президент Молдавии высказался за нормальные отношения с Румынией], 29 апреля 2009

Отрывок, характеризующий Румынофобия

– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.