Румынская революция (1989)

Румынская революция
Страна	Социалистическая Республика Румыния
Дата	16 — 25 декабря 1989
Причина	Установление в стране режима Чаушеску
Основная цель	Демократизация страны
Итог	Свержение режима Чаушеску; голаниада, минериада; исчезновение Социалистической Республики Румыния
Организаторы	Ион Илиеску и другие антикоммунистические лидеры
Движущие силы	Румынская армия, студенты
Число участников	100 000
Противники	Секуритате РКП
Погибло	1104
Ранено	1413
Арестовано	нет

Государственные перевороты в Румынии (с 1859)
Переворот 1864 года • Переворот 1866 года • Переворот 1940 года • Мятеж легионеров 1941 года • Переворот 1944 года • Румынская революция 1989 года

Румы́нская револю́ция 1989 го́да (рум. Revoluţia română din 1989) — антикоммунистическое восстание, приведшее к свержению правительства президента Социалистической республики Румынии Николае Чаушеску.

История

Румыния является единственной страной Восточной Европы, где социалистический режим был свергнут в результате народного восстания, а бывший лидер был казнён.

Волнения в Тимишоаре

16 декабря начались волнения в Тимишоаре, вызванные смещением со своего поста и выселением из дома диссидента пастора Ласло Тёкеша, венгра по национальности, антикоммуниста и одного из руководителей сепаратистского движения, выступавшего за «полную этническую автономию» нескольких районов со значительной долей венгерского населения. Тёкеш был обвинён в «разжигании межнациональной розни» и деятельности вразрез с интересами государства, поскольку передавал информацию о положении дел с правами человека в Румынии за рубеж. Прихожане-венгры встали на защиту пастора, и вскоре число митингующих возросло до нескольких тысяч; на этом этапе первый повод был совсем забыт, и в ход пошли антикоммунистические и антиправительственные лозунги. После первых репрессивных акций правоохранительных органов начались погромы отделений коммунистической партии. Подавить выступление было поручено министру обороны генералу Василе Милю, но он отказался ввести в город войска. Это стоило ему жизни. Его место занял генерал Виктор Стэнкулеску. В ночь с 16 на 17 декабря в город всё же были введены войска и подразделения «Секуритате», применившие вначале спецтехнику, включая водомёты, а затем, по заявлениям восставших, открывшие огонь на поражение. Точное количество жертв осталось неизвестным. Известно, однако, что 18 декабря по распоряжению Елены Чаушеску из городского морга были забраны 40 трупов и затем кремированы в Бухаресте.

События в Бухаресте

По предложению мэра Бухареста Барбу Петреску 21 декабря около 12 часов у здания ЦК был организован масштабный митинг, призванный продемонстрировать народную поддержку режима и публично осудить события в Тимишоаре. По свидетельствам участников, большинство людей на площади молча стояли, и лишь отдельные группы людей размахивали флагами и выкрикивали лозунги. Чаушеску начал свою речь около 12:30, но успел произнести лишь несколько фраз перед тем, как его голос потонул в гуле и криках, идущих из толпы. Послышались взрывы петард, люди стали спешно покидать площадь, бросая флаги, транспаранты и портреты генсека. Находившиеся рядом с Чаушеску партийцы попытались увести его с балкона, предположив, что началась стрельба. Генсек, простояв в удивлении некоторое время, попытался успокоить толпу и потребовал, чтобы все оставались на месте. После продолжительной паузы, в течение которой телевидению пришлось прервать трансляцию выступления «в связи с техническим сбоем», Чаушеску обратился к оставшимся на площади с призывами к «защите независимости и единства Румынии» и обещаниями увеличить пенсии и зарплаты на 100 лей, после чего вернулся в здание ЦК.

Вопреки ожиданиям генсека, верившего в свою популярность в народе и поддержку рабочего класса, митинг лишь поспособствовал обострению протестов. У отеля «Intercontinental» и на прилегающих к Дворцовой площади улицах стали собираться протестующие, выкрикивающие «Долой диктатора!» и другие лозунги. Антиправительственные выступления переросли в столкновения с милицией, в город были введены войска. В этот же день рабочие Тимишоары захватили фабрики и заводы в своём городе. Волна антиправительственных выступлений прокатилась по всей стране. 22 декабря радио объявило, что министр обороны Василе Миля покончил с собой, однако одновременно ширились слухи, что он был убит за отказ стрелять по демонстрантам, что стало причиной перехода генералов в оппозицию Чаушеску. Демонстранты совместно с войсками заняли телецентр в Бухаресте и объявили «Братья румыны! Диктатура пала!»

В самой яркой форме концепцию революции изложил в уличном выступлении перед народом дипломат-диссидент Думитру Мазилу (в прошлом преподаватель училища Секуритате, имевший звание полковника госбезопасности), в 1986—1989 находившийся под домашним арестом. Он первым объявил об антикоммунистическом (а не только «античаушистском») характере движения, предложил впредь называть страну не СРР, а Румынией, поднять национальный флаг без коммунистического герба. Речь Мазилу закончилась словами Așa să ne ajute Dumnezeu! («Да поможет нам Бог!») — не допускавшимися в Румынии публично на протяжении 45 лет.

Мазилу являлся также автором 10 программных тезисов Румынской революции. Они носили общедемократический характер (плюралистическое общество, гражданские и политические свободы, рыночная экономика, обеспечение материальных и социальных нужд народа, гарантии прав национальных меньшинств, миролюбивая внешняя политика). На первом месте стояло отвержение партийной диктатуры.

К вечеру 22 декабря румынским обществом воспринимались в качестве лидеров революции Ион Илиеску, Думитру Мазилу, Петре Роман, Николае Милитару, Силвиу Брукан, Серджиу Николаеску. Все они в разное время принадлежали к политической (Илиеску, Мазилу, Брукан), военной (Милитару), научно-технической (Роман), гуманитарно-творческой (Николаеску) элите СРР.

Бегство Чаушеску

22 декабря в полдень Чаушеску вместе с женой, двумя соратниками Эмилем Бобу и Маней Мэнеску и двумя агентами Секуритате бежал из Бухареста на вертолёте, приземлившемся на крыше здания ЦК. Однако вскоре стало ясно, что бежать из страны не удастся, поскольку в воздух были подняты перехватчики-истребители. Пилот вертолёта высадил супругов Чаушеску неподалёку от города Тырговиште, где они захватили один попутный автомобиль, приказав водителю ехать вперёд. Они добрались до Тырговиште, где их ждал отнюдь не радушный приём — рабочие местного предприятия встретили их машину градом камней, а в здание местного комитета партии их не пустили. В тот же день вечером президентская чета была задержана военными.

Дальнейшие события

В ночь с 22 на 23 декабря по всей стране начались столкновения армии и повстанцев с сотрудниками «Секуритате», но центром боёв стала столица. Спецподразделения службы безопасности выполняли приказ уже арестованного диктатора. Особо сильные бои разгорелись за здание Государственного совета (где укрепились бойцы «Секуритате») и за здание телецентра (где укрепились повстанцы). 24 декабря сопротивление «Секуритате» начало постепенно спадать, и 25 декабря бои в городе почти прекратились. 25 декабря Чаушеску был осуждён специальным военным трибуналом и приговорён к смертной казни, причём, несмотря на то, что обвиняемым было предоставлено 10 дней для подачи апелляции, в тот же день он был расстрелян вместе с женой Еленой.

Власть перешла к Фронту национального спасения, укомплектованному в основном опальными партийными функционерами во главе с Ионом Илиеску.

В книге «Битлы перестройки» приводится утверждение о том, что «в СССР от Любимова вся страна узнала о крушении режима Чаушеску в Румынии раньше, чем руководство информационных агентств и члены ЦК КПСС».

Библиография

• Вахрамеев, А. В. Что происходит в странах Центральной и Юго-восточной Европы? [Текст] / А. В. Вахрамеев, Б. А. Шмелёв. — М. : Знание, 1991. — 64 с. — (Новое в жизни, науке, технике. У политической карты мира). — ББК 63.3(44). — ISBN 5-07-002128-1.</span>
• Поп, И. А. История Румынии [Текст] / И. А. Поп, И. Болован. — М. : Весь мир, 2005. — 680 с. — (Национальная история). — ББК 63.3(4Рум). — ISBN 5-7777-0260-0.</span>
• Гордиенко, А. Н. Войны второй половины ХХ века [Текст] / А. Н. Гордиенко. — Мн. : Литература, 1998. — 544 с. — (Энциклопедия военного искусства). — ISBN 985-437-507-2.</span>

Фильмография

• [www.youtube.com/watch?v=TskPdSx4c70 Революция по заказу. Шах и мат семье Чаушеску] [Кинофильм] / Реж. С. Брандштеттер. — 2004.</span>

Ссылки

• [www.conflictologist.org/main/rumynskaya-revolucija-1989-rasstrel-chaushesku.htm Румынская революция]
• [www.vladimirvedrashko.com/13 Падение коммунизма в Европе: Румынская революция 1989 года]
• [pravo.ru/process/view/34899/ В расстреле президента Румынии Чаушеску и его жены не всё чисто]

Отрывок, характеризующий Румынская революция (1989)

– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…