Русалочка (фильм, СССР)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1976 года
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
(перенаправлено с «Русалочка (фильм)»)
Не следует путать с Русалка (фильм).
| Русалочка | |
 | |
| Жанр |
сказка |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария |
Виктор Виткович, Григорий Ягдфельд |
| Оператор |
Емил Вагенщайн |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Киностудия имени М. Горького |
| Длительность |
78 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Русалочка» — фильм Владимира Бычкова по мотивам сказки Ганса Христиана Андерсена, снятый в 1976 году на киностудии им. М. Горького.
Содержание
Сюжет
Картина посвящена памяти великого датского писателя Ганса Христиана Андерсена и создана по мотивам одной из лучших его сказок. Маленькая Русалочка полюбила Принца, однажды спасённого ею во время шторма. Ради этой любви Русалочка пожертвовала многим: она не побоялась покинуть свой дом, вступила в сделку со злой колдуньей. Колдунья, используя различные магические заклятия в обмен на прекрасные волосы Русалочки, сотворила ей вместо рыбьего хвоста человеческие ноги и сделала так, чтобы Русалочка смогла ходить и жить на земле. Через все эти испытания прошла маленькая Русалочка только ради одного — быть рядом с любимым. Но принц, так и не понявший своего счастья, теряет её навсегда…
В этом фильме, вопреки сюжету Г. Х. Андерсена, колдунья не забирает у русалочки голос, и она может говорить; кроме того, она не погибает, расставшись с принцем, а получает бессмертие. Несмотря на эти несоответствия, добавленные сюжетные линии весьма интересны, добавляют драматичности и без того весьма грустной истории.
В ролях
Пролог и эпилог
- Виктория Новикова — девушка в дилижансе
- Валентин Никулин — Ганс Христиан Андерсен
- Галина Артёмова — замужняя спутница
- Юрий Сенкевич — женатый спутник
- Галина Волчек — воспитательница девушки
- Михаил Пуговкин — пьяный спутник
Повествование
- Виктория Новикова — русалочка
- Валентин Никулин — Сульпитиус
- Галина Артёмова — принцесса
- Юрий Сенкевич — принц Антуан
- Галина Волчек — трактирщица/ведьма
- Стефан Илиев — рыцарь Адальберт Гринли Рейнольд Марндельский
- Михаил Пуговкин — Губастый
- Светлана Моисеенко — фрейлина Жаклин
- Маргарита Чудинова — фрейлина Леонела
- Стефан Пейчев — рыбак
- Михаил Янушкевич — разбойник
В эпизодах
- Андрей Файт
- Юлий Файт
- Борис Бреев
- Вячеслав Бутенко
- Владимир Бычков
- Юрий Видманкин
- Иван Гайдарджиев
- В. Лютиков
- А. Марков
- Иван Манов
- Артур Нищёнкин — слепец
- Сергей Николаев — пекарь
- Лев Потёмкин
Съёмочная группа
- Автор сценария: Виктор Виткович, Григорий Ягдфельд
- Режиссёр-постановщик: Владимир Бычков
- Оператор-постановщик: Емил Вагенщайн
- Художник-постановщик: Константин Загорский, арх. Богоя Сапунджиев
- Композитор: Евгений Крылатов
- Дирижёр: Д. Штильман
- Текст песен: Белла Ахмадулина, Юрий Энтин
- Монтажёр: Г. Садовникова
- Директора картины: Роман Конбрандт, Иван Кордов
Напишите отзыв о статье "Русалочка (фильм, СССР)"
Ссылки
- «Русалочка» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||
Отрывок, характеризующий Русалочка (фильм, СССР)
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
