Русальная неделя

Русальная неделя
Тип	народно-христианский
Иначе	Троицкая неделя, Проводы русалок, Зелёная, Ярилина, Гряная неделя, Вредная (полес.), Кривая (полес.)
также	Всесвятская неделя (церк.)
Отмечается	славянами
Дата	50–55 дни начиная с Пасхи
Празднование	народные гуляния, выносят за деревню троицкую берёзку. Обряды: «Проводы русалки», «Похороны Костромы», «Вождения коня», «Проводы весны»
Традиции	запрет на работы

Руса́льная неде́ля (также Троицкая неделя, Проводы русалок) — в славянском народном календаре троицкая (начиная с Троицы), реже — предшествующая Троице неделя. Считалась временем пребывания на земле русалок, вышедших из воды после Вознесения. На Русальной неделе обычно совершались обряды, связанные с прощанием с весной: Вынос троицкой берёзки, «Проводы русалки», «Похороны Костромы», «Вождение коня», «Проводы весны».

Другие названия

Неделя: рус. Троицкая неделя, Троицкие святки, Зелёные святки, Проводы русалок, Зелёная, Ярилина, Гряная, Всесвятская неделя, Неделя Святой Троицы; полес. Вредная, Кривая неделя; , Греная (неделя), Играная неделя, Марасальный тыждень, Проводная (неделя), Русальный тыждень, Святая неделя, Святкая (неделя), Святки, Святый тыждень, Сухий тыждень, Тровецкая неделя, Троецкие святки, Троецкий тыждень, Троечная неделя, Троечный тыждень, Троица, Тройчаная неделя; укр. Русальний тиждень, Русальниця; серб. Русалиjска недеља.

Понедельник: Духов день, День Духа; «Богодухів день» (укр.), «Розигри» (укр.); Троица (воронеж.); Именины Земли (вят.), Земля именинница (тамб., сиб.); Провожание русалок (рязан.); Русальница, Иван-да-Марья, белор. Брэзжыны; полес. Дух, Купальный день, Святый Дух, Троица; серб. Други дан Духова, Други дан Троjица, Друга Троjица.

Вторник: Проводы Русалок, Похороны русалки, Изгнание русалки, Вода именинница, День воды, Кострома, Проводы Весны, Родительский день (воронеж.), Скорбящая (воронеж.), Семик (воронеж.), Ярилин праздник, полес. Кiнскiй Велык-день, Брюхо, Конский великдень, Сухиндень, Сухиндый, Сухинды, Троечка, Троечник, Вялікадзень мёртвых, укр. Духов день, серб. Трећи дан Троjица, Трећа Троjица, Водени уторак.

Среда: Градобой, Градобойный день, Градовой день, Бураломы, Сухая среда, белор. Градавая серада, Градабой, Серада Русаль.

Четверг: Русальская пасха, Киселёв день, белор. Сухі чацвер, Наўскi, Намскi, Сухi чацвер, Наўская Тройца,

Пятница:

Суббота: белор. Летнія Дзяды (слуцк.).

Обычаи

Русальная (Троицкая) неделя у южных и восточных славян является ядром всего троицко-купальско-петровского цикла. Она завершает весьма протяжённый период, связываемый в мифологии весеннего цикла с пребыванием на земле, среди живых, душ предков. В духовскую субботу отмечаются общие для всех православных славян поминки по умершим, символизирующие уход душ в места их вечного пристанища.

В календаре балканских и восточных славян (особенно в украинско-белорусском регионе) наступает время «заложных» или «нечистых» покойников (главным образом умерших девушек и малолетних детей), появляющихся на земле с «того света» на короткий период Русальной недели. Именно этим внутренне мотивирован хрононим «Русалчин Великдень», означающий период временного воскресения русалок (ср. другое название русального четверга — Навская Троица, также имеющее поминальную семантику). В Полесье вся неделя была посвящена утопленникам.

По завершении Русальной недели русалки покидают землю и возвращаются на «тот свет», что кое-где отмечается обрядом «проводов (удаления, изгнания) русалки». В иных местах русалки «возращаются» на «тот свет» на Аграфену Купальницу или Февронию Русальницу.

В Полесье (Брестская область) четверг назывался «сухим». В этот день запрещались некоторые хозяйственные работы, прежде всего связанные с землёй (копание, пахота, сев), посадка и прополка огородных культур, стирка.

Проводы русалок

В Муроме на Семик женщины пели особую песню о Костроме и устраивали её «похороны», а в Твери хоронили Ярило. В Рязани понедельник после Зелёной недели назывался Провожанием русалок.

Ритуалы с чучелом и явно эротические элементы вообще семицкой обрядности призваны вызвать плодородие земли. В данный период это особенно важно, поскольку для земледельца конец весны и начало лета — критический и решающий момент: посев уже закончился, и рост хлеба полностью зависит от плодоносных сил земли. Ритуалы с чучелом, как показывают исследователи, являются проявлением не до конца сформировавшегося у славян культа умирающего и воскресающего бога, связанного с плодородием, природой и её сезонными изменениями.

Вождение «Русалки-коня»

В середине XIX века в селе Ульяновка Лукояновского уезда Нижегородской губернии, молодёжь отмечала «проводы русалки», которые одновременно понимались и как проводы весны. Участники собираются на площади в центре села «тут кого-нибудь наряжают лошадью, подвешивают под шею колокольчик, сажают верхом мальчика и двое мужчин ведут под уздцы в поле, а позади весь хоровод с громкими прощальными песнями провожает и, придя в поле, разоряет наряженную лошадь с разными играми».

Подобный обряд «вождения русалки» бытовал в с. Оськино Хохольского района Воронежской области. «Водили русалку» в Русальское заговенье. Русалкой-конём рядились двое мужчин, им на плечи клали лестницу и накрывали сверху материей, делали хвост из конопли. Стоящий впереди держал в руках вилы, на которых была прикреплена лошадиная голова, с рогами (ушами) и бородой из конопли. Руководители проводами специалисты-«русальщики», которые и делали коня. Один из них был «вожак» в глиняной маске. Вёл русалку ряженый «цыган» с кнутом. Иногда водили двое-трое: один вёл за узду, другой шёл с плёткой, третий — «цыган». Иногда с ними шла женщина-«цыганка», она всем гадала и за гаданье просила награду. «Русалка» плясала, за людьми бегала, бодалась. Процессия обходила всё село. Подойдя к дому, «Русалка» била рогами в ворота, ложилась и не уходила, пока ей не дадут подарок (яйцо, кусок мяса, конфеты). Того, кто не даст подарок, русалка грозилась забодать. Женщины и дети приговаривали: «Русалушка, русалушка, боюсь я тебя, забрухаешь ты меня». Подарки собирали 3-4 женщины с вёдрами. Ряженые водили хоровод вокруг русалки, приплясывали. Одевались как можно смешнее. Женщины одевали понёвы, яркие кофты, цветастые платки, лапти, мазали брови сажей, красили щёки свеклой. Сопровождали процессию женщины, которые исполняли песню «В лелей холоду». Иногда на дороге встречались две русалки. Они начинали драться друг с другом. Русалка могла упасть, и тогда её отливали, поливая из чайника водой. Во время «вождения русалки» разыгрывались весёлые сценки, конь-русалка плясала, бросалась на людей, как бы давя их, и т. п., кончалось же всё её смертью: конь-русалка валился на бок и поднимал вверх ноги, а народ разрушал его, растаскивал всё в разные стороны, разбивал глиняную маску, деревянный же остов коня, вилы, на которых держалась голова, и узду убирали и сохраняли до будущего года. После того, как всё село обошли и набрали подарков, русальщики заходили в какой-нибудь дом и готовили обед. Все участники обедали, пели песни, веселились, плясали.

Похороны Костромы

В XIX веке в Муромском уезде похороны Костромы справляли парни и девицы. Собравшись, они делали соломенное чучело Костромы, одевали его в платье или просто перевязывали веревками. Затем Кострому с песнями относили на берег озера или реки. Здесь все компания разделялась. Одни охраняли чучело: они становились в круг, кланялись Костроме и «производили перед ней разные телодвижения». Другие нападали на первых и старались похитить Кострому. Завязывалась борьба. В конце концов удавалось захватить чучело. С него срывалось платье, верёвки, чучело разрывалось, солому топтали и бросали в воду со смехом. Первая сторона «горевала», «производила заунывный вой», «оплакивала погибель» Костромы. После обе стороны вместе с весёлыми песнями и танцами возвращались в село.

В селе Губаровке Сердобского уезда Саратовской губернии обряд проходил на Русальское заговенье перед Петровым постом. В начале XX века в обряде участвовали в основном старухи. «Они берут ржаной сноп, приделывают руки, обряжают по-бабьи, кладут на носилки, вопят и несут чучело-русалку в ржаное поле, где оставляют на меже. Во время шествия с чучелом-русалкой несколько раз поют песню:

Уж ты свет моя Кострома,

Государыня Костромушка была,

Не Костромушка, кумушка моя!

Не покинула при нужди ты меня,

При нужди, при старости».

Поговорки и приметы

• «Пока жито цветёт, русалки в жите ходят» (полес. Пакуль жито красуе (то есть цветёт), русалки у жите ходять).
• Невестится невеста, а будет ли толк — Bce-Святые скажут.
• Святая неделя — красная, Всесвятская — пёстрая.
• Все Святые с одним богатырём — Ярилой борются, совладать не смогут.
• Ярило яровые ярит.
• На Ярилу пьёт баба, на Купалу опохмеляется.

См. также

• Троицын день
• Духов день
• День воды
• Петровское заговенье
• День Петра и Февронии или Феврония Русальница
• Русалка
• Кострома (мифология)
• Кэлушари

Литература

1. Агапкина Т. А. [www.inslav.ru/images/stories/pdf/2002_Agapkina_%20Mifopoeticheskie_osnovy_slav'anskogo_narodnogo_kalendar'a_Vesenne-letnij%20_cikl.pdf Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл]. — М.: Индрик, 2002. — 816 с. — (Традиционная духовная культура славян. Современные исследования). — ISBN 5-85759-143-0.
2. Троица / [www.inslav.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=831:2011-08-29-08-34-05&catid=12:2009-08-05-10-49-56&Itemid=22 Т. А. Агапкина] // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 2012. — Т. 5: С (Сказка) — Я (Ящерица). — С. 320–325. — ISBN 978-5-7133-1380-7.
3. Забылин М. [ia700502.us.archive.org/0/items/russkinarodegoob00zabyuoft/russkinarodegoob00zabyuoft.pdf Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия]. — М.: Издание книгопродавца М. Березина, 1880. — 607 с.
4. Зеленин Д. К. [tarot-world.narod.ru/libr/metod/metodik/rus/zelenin/02/index.htm Русалки] // Умершие неестественной смертью и русалки / Очерки русской мифологии. Вып. 1. — Пг., 1916.
5. Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913 / Под ред. А. Л. Топоркова. — М.: Индрик, 1994. — С. 279. — 400 с. — ISBN 5-85759-007-8.
6. Зимина Т. А. [www.ethnomuseum.ru/section62/2092/2089/4195.htm Похороны Костромы]. Русские праздники и обряды. Российский Этнографический музей. [www.webcitation.org/69hJYEcrM Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
7. [folk.phil.vsu.ru/publ/sborniki/afanasiev_sb3.pdf Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области. Афанасьевский сборник. Материалы и исследования. — Вып. III] / Сост. Пухова Т. Ф., Христова Г. П.. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 2005. — 249 с.
8. Коринфский А. А. Народная Русь. — М.: Издание книгопродавца М. В. Клюкина, 1901. — 723 с.
9. Максимов С. В. Семик и русальная // Нечистая, неведомая и крестная сила. — СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильворг, 1903. — 529 с.
10. Некрылова А. Ф. Русский традиционный календарь: на каждый день и для каждого дома. — СПб.: Азбука-классика, 2007. — 765 с. — ISBN 5352021408.
11. Пропп В. Я. [www.philol.msu.ru/~folk/files/lib/Propp_1995.pdf Русские аграрные праздники]. — СПб.: Терра — Азбука, 1995. — 176 с. — ISBN 5-300-00114-7.
12. Пухова Т. Ф. [folk.phil.vsu.ru/publ/sborniki/afanasiev_sb3.pdf Традиции ряжения в Воронежской области] // Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области. Афанасьевский сборник. Материалы и исследования. — Вып. III / Сост. Т. Ф. Пухова, Г. П. Христова. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 2005. — С. 22-29.
13. Сахаров И. П. [www.bibliotekar.ru/rusSaharov/209.htm Сказания русского народа. Народный дневник. Праздники и обычаи]. — СПб.: Издательство МГУ, 1885. — 245 с.
14. Соколов М. Е. Великорусские весенние и хороводные песни, записанные в Саратовской губернии // Труды III областного историко-археологического съезда. — Владимир, 1908. — С. 24.
15. Сумцов Н. Ф. Русалка // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
16. Толстая С. М. Полесский народный календарь. — М.: Индрик, 2005. — 600 с. — (Традиционная духовная культура славян. Современные исследования). — ISBN 5-85759-300-X.
17. Толстой Н. И. Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. — М.: Наука, 1986. — 286 с. — (Институт славяноведения и балканистики АН СССР).
18. Овес / Усачева В. В. // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 2004. — Т. 3: К (Круг) — П (Перепелка). — С. 489–493. — ISBN 5-7133-1207-0.
19. Фурсова Е. Ф. [www.sati.archaeology.nsc.ru/library/fursova/calendar.html Календарные обряды. Ч. 2: Обычаи и обряды летне-осеннего периода]. — Новосибирск: Институт археологии и этнографии СО РАН, 2003. — 267 с. — (Этнография Сибири). — ISBN 5-7803-0116-6.
20. Христова Г. П., Ревнева С. Н. [folk.phil.vsu.ru/publ/sborniki/afanasiev_sb3.pdf Календарные праздники и обряды Воронежской области] // Календарные обряды и обрядовая поэзия Воронежской области. Афанасьевский сборник. Материалы и исследования. — Вып. III / Сост. Пухова Т. Ф., Христова Г. П.. — Воронеж: Изд-во ВГУ, 2005. — С. 7–21.
21. Васілевіч Ул. А. [starbel.narod.ru/kalendar.htm Беларускі народны каляндар] (белор.) // Паэзія беларускага земляробчага календара. Склад. Ліс А.С.. — Мн., 1992. — С. 554-612.  (белор.)
22. Виноградова Л. Н. Тројице // [www.scribd.com/doc/13218091/Slovenska-Mitologija-Enciklopedijski-Recnik Словенска митологија. Енциклопедијски речник] / Редактори Светлана M. Толстој, Љубинко Раденковић. — Београд: Zepter book world, 2001. — С. 541—542. — ISBN 86-7494-025-0.  (серб.)
23. Лозка А. Ю. Беларускі народны каляндар. — Мн.: Полымя, 2002. — 238 с. — ISBN 98507-0298-2.  (белор.)
24. Недељковић М. [issuu.com/mkbeograd/docs/godisnji_obicaji_u_srba__issuu Годишњи обичаји у Срба]. — Београд: Вук Караџић, 1990.  (серб.)
25. Сапіга В. К. Українські народні свята та звичаї. — К.: Т-во «Знання України», 1993. — 112 с. — ISBN 5-7770-0582-9.  (укр.)

Ссылки

• [www.opentextnn.ru/museum/nn/aetnolog/rite/?id=3384 Вождение коня. Село Глухово Нижегородской области в 2009 году] // Ольга Гальцева. Вёсну провожали, лето встречали…
• [www.opentextnn.ru/museum/nn/aetnolog/rite/?id=2876 Похороны русалки. Первомайский район Нижегородской области] // Е. Ефимова. Проводы весны в Первомайском районе Нижегородской области.
• [www.hrono.info/religia/yazych/rusalki_provody.php Проводы русалки] — Hrono.info
• [genamikheev.narod2.ru/prazdniki/ Проводы Русалки. Деревня Четаево Рязанской области] // Михеев Геннадий. О праздности. «Вроде, взрослые, а занимались — не пойми, чем…»
• [ucheba.su/dictionary/word/1255659/ Русалки] — Ucheba.su
• [hlebosol.info/russkiy-hleb/rusalka/ Русальная неделя и проводы русалки] — Hlebosol.info
• [www.ethnomuseum.ru/section62/2092/2089/4164.htm Русальная неделя] // Российский Этнографический Музей
• [www.culture.ru/objects/419 Духовская (троицкая) обрядность села Петрищево Духовщинского района Смоленской области] (culture.ru)

Отрывок, характеризующий Русальная неделя

– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.