Русеф, Дилма

Дилма Вана Русеф порт. Dilma Vana Rousseff<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
36-й Президент Бразилии
1 января 2011 года — 31 августа 2016 года
Вице-президент:	Мишел Темер
Предшественник:	Луис Инасиу Лула да Силва
Преемник:	Мишел Темер
Глава администрации Президента Бразилии
21 июня 2005 года — 31 марта 2010 года
Президент:	Луис Инасиу Лула да Силва
Предшественник:	Жозе Дирсеу
Преемник:	Эрениси Герра
Министр энергетики Бразилии
1 января 2003 года — 21 июня 2005 года
Президент:	Луис Инасиу Лула да Силва
Предшественник:	Франсиску Луис Сибут Гомиди
Преемник:	Силас Ронду
Вероисповедание:	Римско-католическая церковь
Рождение:	14 декабря 1947(1947-12-14) (76 лет) Белу-Оризонти, Бразилия
Супруг:	разведена
Дети:	1 дочь
Партия:	Партия трудящихся
Образование:	Федеральный университет Риу-Гранди-ду-Сул
Профессия:	экономист
Сайт:	[planalto.gov.br/ Presidência da República]  (порт.)]
Автограф:
Награды:

Ди́лма Ва́на Русе́ф (Роуссефф) (порт. Dilma Vana Rousseff, МФА [ˈdʒiwmɐ ʁuˈsɛf]; род. 14 декабря 1947, Белу-Оризонти) — бразильский политик, Президент Федеративной Республики Бразилия с 1 января 2011 года по 31 августа 2016 года, член левой Партии трудящихся.

Родители

Дилма родилась 14 декабря 1947 года в семье болгарского эмигранта Петра Русева (болг. Петър Стефанов Русев).

Её отец — активный член Болгарской коммунистической партии, из-за политических преследований вынужден был эмигрировать из Болгарии в 1929 году.

Некоторое время жил во Франции, где начал записывать свою фамилию как Rousseff. Затем переехал в Аргентину и спустя несколько лет перебрался в Бразилию, где женился на Дилме Жане Коимбра Силва. У них родилось трое детей: Игорь, Дилма Вана и Жана Лусиа.

Революционная деятельность

Дилма активно заинтересовалась политикой после военного переворота 1964 года, в ходе которого был свергнут президент Жуан Гуларт. В 1967 году она присоединилась к молодёжной организации Социалистической партии Бразилии, а затем к её радикальной фракции «Команда национального освобождения», отстаивавшей идею вооружённой борьбы против военной диктатуры с помощью методов «городской герильи». Несколько лет Дилма находилась в составе подпольных вооружённых организаций, но непосредственного участия в боевых действиях не принимала.

Тюрьма

В 1970 году Русеф была арестована, в тюрьме её избивали и пытали электрошоком. Одна из её подруг того времени, поэтесса и художница Неуза Ладейра, которая тоже была арестована, вспоминает: «После тюрьмы осталась большая пустота. Наша мечта исчезла, появился прагматизм. Каждый пошёл своей дорогой».
Дилма Русеф вышла из тюрьмы в конце 1972 года, похудевшая и больная. После восстановления она заново начала учёбу — на этот раз на юге Бразилии в штате Риу-Гранде-ду-Сул. Здесь отбывал заключение её второй муж Карлус Араужу, тоже один из членов революционного подполья. Он освободился в 1973 году, а в 1976 году у них родилась дочь. Ещё год спустя Русеф окончила университет с дипломом бакалавра по специальности «экономика».
Первую работу Дилма потеряла из-за своего партизанского прошлого и решила продолжить учёбу. Впоследствии, в своём резюме, она утверждала, что получила диплом магистра, обман открылся лишь в 2009 году, когда об этом написал бразильский журнал «Пиауи». Русеф признала, что в документе «была ошибка», отказываясь уточнять детали. В 1980-х годах она начинала писать кандидатскую работу, но не закончила её. Она возобновила связи с левыми организациями, но на этот раз действовала легально, став советником Демократической рабочей партии.

Начало карьеры

В конце 1972 года она вышла на свободу и вместе со своим спутником Карлусом Араужу начала восстанавливать свою жизнь.
Впоследствии окончила Федеральный университет Риу-Гранди-ду-Сул и занялась легальной политической деятельностью в оппозиционных политических организациях, в том числе участвовала в создании Демократической рабочей партии.
В конце 1980-х годов работала казначеем в мэрии Порту-Алегри.
В 1990-е годы возглавляла негосударственный Фонд экономики и статистики (порт. Fundação de Economia e Estatística) и работала в министерстве энергетики штата Риу-Гранди-ду-Сул.

Политическая карьера

Дилма долгое время состояла в Демократической рабочей партии, а в конце 1990-х годов перешла в более радикальную Партию трудящихся. После кризиса с подачей электроэнергии на юге Бразилии в конце президентского срока Фернанду Энрике Кардозу тема энергетических вопросов стала актуальной, и Луис Инасиу Лула да Силва воспользовался опытом Дилмы в своей предвыборной кампании. После избрания да Силвы в январе 2003 года президентом Дилма была назначена министром энергетики. 21 июня 2005 года Дилма возглавила Администрацию президента Бразилии, а в 2010 году было объявлено об её выдвижении на пост президента Бразилии на выборах 3 октября 2010 года. Луис Инасиу Лула да Силва полностью поддержал кандидатуру Дилмы. В своей предвыборной кампании Дилма выступала за проведение аграрной и политической реформ, поддержала расовые квоты, свободу вероисповедания и гомосексуальные гражданские союзы, выступая против смертной казни и легализации лёгких наркотиков.

В первом туре президентских выборов, прошедшем 3 октября 2010 года, Дилма набрала более 47,5 миллионов (46,9 %) голосов и вышла во второй тур (состоялся 31 октября), где ей противостоял кандидат правоцентристской социал-демократической партии Жозе Серра. Во втором туре Русеф набрала 56 % голосов и стала новым президентом Бразилии, первой в истории страны женщиной на этом посту.

В первом туре президентских выборов 5 октября 2014 года Дилма набрала 41,6 % голосов. Во втором туре 26 октября, где её соперником был кандидат социал-демократической партии Аэсио Невес, она победила с результатом 51,6 % голосов и осталась президентом на второй срок.

Коррупционный скандал

В результате расследования, начатого в 2014 году, выяснилось, что после прихода к власти президента Бразилии Лула да Силва была организована коррупционная схема, в рамках которой строительные компании получали подряды на крупные проекты для нефтяной компании Petrobras, платя откаты её топ-менеджерам и перечисляя деньги правящей Партии трудящихся на финансирование её кампаний и лично политикам. В заявлении полиции Лула да Силва назван одним из главных выгодополучателей этой коррупционной схемы. Расследование привело на скамью подсудимых многих руководителей строительных компаний, топ-менеджеров Petrobras и ряд политиков, часть из них получила длительные тюремные сроки. Скандал затронул Дилму Русеф, так как она занимала в 2003—2010 годах пост председателя совета директоров Petrobras, хотя она отрицает, что знала о нарушениях.

В сентябре 2015 года оппозиция обвинила Русеф в нарушении налогового законодательства и финансовых махинациях с госсредствами в ходе её избирательной кампании в 2014 году. В декабре 2015 года по требованию оппозиционных партий парламент запустил процедуру импичмента против Русеф.

16 марта 2016 года Русеф объявила о назначении Лула да Силва главой своей администрации. По бразильским законам это решение Русеф делало да Силву недосягаемым для ведущих расследование прокуроров и курирующего его судьи. Предъявить обвинения да Силве, чтобы он смог предстать перед Верховным Судом, в этом случае мог только генеральный прокурор. Оппозиция и миллионы бразильцев, выходившие 13 марта на акции протеста против коррупции Русеф и да Силвы, восприняли это как попытку защитить экс-президента от уголовного преследования. Федеральный судья выпустил постановление, приостанавливающее назначение да Силвы в связи с тем, что оно мешает свободному отправлению правосудия в ходе антикоррупционного расследования.

17 апреля 2016 года более двух третей депутатов нижней палаты Национального конгресса Бразилии проголосовали за импичмент Русеф. В соответствии с законом вопрос поступил на рассмотрение Федерального сената.

12 мая 2016 года сенат проголосовал за объявление импичмента, за импичмент проголосовали 55 сенаторов, против — 22. Президент Русеф отстранена от должности на 180 дней, её обязанности временно перейдут к вице-президенту Мишелу Темеру. Позже сенат вновь рассмотрит вопрос на специальном заседании под председательством главы Верховного Суда, если две трети сенаторов проголосуют за импичмент, то глава государства вынуждена будет окончательно уйти со своего поста. В августе 2016 года Специальная комиссия Сената приняла решение об импичменте и передала его на утверждение пленума Сената. 31 августа 2016 года решением Сената Бразилии была окончательно отстранена от должности президента.

Прослушка спецслужбами США

Когда Дилма Русеф находилась в США с первым официальным визитом, WikiLeaks были обнародованы секретные данные, раскрывающие подробности шпионажа, проводимого Агентством национальной безопасности в отношении президента и его ближайших советников, министров и членов Центрального банка.

Для мониторинга главы бразильской исполнительной власти АНБ выбрало не менее 10 телефонных номеров, непосредственно связанных с Дилмой. Это были проведённые в кабинеты стационарные телефоны, подобные тому, который использовался в 2010 году в работе комитета избирательной кампании Дилмы, штаб-квартира которой располагалась в Лагу Сул, Бразилиа, а также мобильные с пометкой «связи Дилмы» («liaison» по-английски) и телефонная линия в Президентском дворце.

Частная жизнь

В 2009 году Дилма вылечилась от рака лимфатических узлов на ранней стадии; из-за последствий проведённой химиотерапии она несколько месяцев носила парик.

Дилма дважды была замужем, сейчас разведена. От второго брака у неё есть дочь, которая в сентябре 2010 года родила Дилме внука.

Свободно владеет, помимо родного португальского, также английским, французским и испанским языками.

Награды

• Цепь ордена Изабеллы Католической (Испания, 15 ноября 2012 года)
• Орден «Стара планина» с лентой (Болгария, 2011 год)

Литература

• Окунева Л. С. Дилма Русеф — первая женщина-президент в истории Бразилии // Латинская Америка. 2011. № 1. С. 27—40.

Ссылки

• [vz.ru/news/2010/11/1/443911.html Дилма Руссефф официально одержала победу на выборах президента Бразилии], vz.ru (01.11.2010).
• [www.gazeta.ru/news/lastnews/2010/11/01/n_1566217.shtml Дилма Руссефф одержала победу на президентских выборах в Бразилии], gazeta.ru (01.11.2010).
• [www.rian.ru/world/20101101/291246264.html Дилма Руссефф лидирует на выборах в Бразилии, обработано 63,9% голосов], РИА Новости (01.11.2010).
• [www.buenolatina.ru/article.php?id=3 BuenoLatina. Дилма Руссефф: жизнь и борьба].
• [www.bfm.ru/articles/2010/09/24/byvshaja-partizanka-vozglavit-braziliju.html Бывшая партизанка возглавит Бразилию], bfm.ru (24 сентября 2010).
• [echo.msk.ru/programs/48minut/721112-echo/ Дилма Русефф, кандидат в президенты Бразилии, передача радиостанции «Эхо Москвы»]
• [brazilian-news.ru/president-dilma-russeff/ Президент Бразилии Дилма Руссефф]

Бразилия   Южная Америка   Политика   Женщина   Персоналии

Отрывок, характеризующий Русеф, Дилма

– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.