Русины (этноним прошлого)

Руси́ны (зап.-рус. русины, русини, рѹсіны, польск. Rusini, укр. русини, белор. русіны, лит. rusėnai, лат. rutheni, rhuteni, нем. Ruthenen) — исторический эндоэтноним жителей Руси, изначально употреблявшийся только в форме единственного числа — русин (др.-рус. рѹсинъ), в то время как множественное число выражалось формами русь либо русьскыи (люди). Форма множественного числа русины возникла в XVI веке. В настоящее время этноним сохранился только у некоторых групп восточнославянского населения: в Закарпатье, на Лемковщине, а также в Воеводине и Паннонии.

История употребления

Древняя Русь

Эндоэтноним «русин» как наименование жителя Древней Руси встречается в «Повести временных лет» наряду с прилагательным «русьскыи». Здесь слово «русин» упомянуто в описании договоров Олега с греками (911) (7 раз) и договора Игоря с греками (945) (6 раз). Используется это слово и в ранних редакциях «Русской правды».

По отношению к территории современной России слово «русин» впервые встречается в договоре новгородского князя Ярослава Владимировича 1189—1199 гг.

Оже тяжа родится бес крови, снидутся послуси, Русь и Немци, то вергуть жеребее, кому ся выимьть, роте шедъ, свою правду възмуть. Оже емати скотъ Варягу на Русине или Русину на Варязе, а ся его заприть, то 12 мужь послухы: идеть роте, възметь своё.

— [www.hist.msu.ru/ER/Etext/RP/goth.htm Текст договора.]

В XIII веке оно появляется и в торговом договоре Смоленска с Ригой и северогерманскими городами (1229).

Северо-Восточная Русь

См. также: Этнонимы русских

В Северо-Восточной Руси и Русском государстве эндоэтноним «русин» употреблялся вплоть до конца XVII века, особенно в противопоставлении с «татарин», «бусурманин», «жидовин», «немчин», «литвин», «чудин», «латин» и т. п., образованными по той же модели: суффикс единичности с названием народа. Русином называет себя и тверской купец Афанасий Никитин в «Хожении за три моря» (ханъ увѣдал, что яз не бесерменянин — русинъ). Одним из примеров его употребления, в том числе с множественным числом «русины», является Казанская история в списке 1560-х годов. Наряду с самоназванием «русин» в ходу было слово «русак», о чём упоминал в своих мемуарах Жак Маржерет. Со временем эти формы были вытеснены субстантивированным прилагательным «русский», произошедшим от выражений «русские люди», «русский человек», или от «Русьстии сынове» (фраза ок. 1112 года), параллельно вытеснялось грецизмами «росс» или «россиянин».

Юго-Западная Русь

В Великом Княжестве Литовском и Королевстве Польском слово «русин» (Ruthen, рутен) обозначало православного жителя, говорящего на одном из восточнославянских диалектов, в противовес полякам и литовцам, которые в основном были католиками. Самый ранний пример употребления этнонима «русины» во множественном числе (вторичная форма, вытесняющая собирательное «Русь») отмечен в 1501 году в уставной грамоте Белзского воеводства (Волынь). Жителей Северо-Восточной Руси, которую польско-литовская знать по политическим причинам старалась именовать узкорегиональным названием Московия, отрицая за ней права на наследство всей Руси, называли политонимом «московиты», но в то же время вплоть до конца XVI века признавали и их русинами. Так, учёный Матвей Меховский писал в «Трактате о двух Сарматиях», что жители Московии «Rutheni sunt et Ruthenicum loquuntur» (то есть являются русинами и говорят по-русски). Такой же подход встречается у Гваньини, Герберштейна и многих других писателей XVI века. Однако постепенное появление этногенетических теорий, основанных на легендарных персонажах, породило различные версии об ином происхождении московитов (от библейского Мосоха либо от младшего брата Леха, Чеха и Руса, Москвы). На пике межконфессиональной борьбы, возникшей после заключения Брестской унии 1596 года, этими теориями пользовались униатские и католические полемисты, чтобы придать «схизматикам» московитам статус совершенно иного народа, противопоставленного русинам.

Российская империя

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Наиболее позднее употребление этнонима «русины» в источниках Гетманщины встречается в 1728 году в драме «Милость Божия», поставленной в Киеве к 80-летию начала Хмельничины и в честь вступления в гетманскую должность Данила Апостола. Ещё в 50-х годах XIX века этноним «русины» употреблялся здесь кобзарями. В записанной от кобзаря Андрея Шута с Черниговщины думе говорится: «Що ж то в нас гетьман Хмельницький, русин». Таким образом, среди простолюдинов Левобережной Украины, где книжные и официальные термины, такие как малороссияне, воспринимались не сразу, этноним «русины» употреблялся намного дольше упомянутого 1728 года.

На присоединённых к Российской империи землях Правобережной Украины этноним «русины» исчезал постепенно. Так, ещё в 1860-х годах он широко употреблялся на Подолье, присоединённом к России в конце XVIII века. В частности, на Винничине он фиксируется в сборнике пословиц Матвея Номиса и в собранных там же народных сказках. Употребляет его и подолянин Степан Руданский. Фиксируется этот этноним в Малорусских губерниях и царстве Польском Российской империи во время проведения первой всероссийской переписи 1897 г. По результатам переписи в Российской империи 1897 г., «русинское наречие» считалось западным диалектом «малорусского» (украинского) языка.

Западноукраинские земли в составе разных государств

Восточнославянское население Галичины (Галиции), Буковины и Закарпатья, входивших в состав Австро-Венгерской империи, а также жители Волыни и Холмщины Российской империи называли себя «руськими», или «русинами». Так же называли их и поляки. Русинами называли себя как «русофилы», так и, в первый период своей деятельности, «украинофилы». Отличие было в том, что «русофилы» писали слово «русский» с двумя «с», а «украинофилы» писали либо «руский», либо «руський».

Исследователь русского языка Т. Ефремова пишет, что в официальной русской, польской и немецкой литературе этноним «русины» использовался до середины XX века в отношении украинцев западного региона Украины (Закарпатье, Буковина, Галиция и Волынь). В Закарпатье, в восточных областях Словакии, а также в Сербии и Хорватии (Воеводине и Паннонии), в меньшей степени — в Венгрии и Румынии продолжает использоваться самоназвание «русины», причем часть его носителей считает себя отдельным этносом, а часть — украинцами.

См. также

• Русь (народ)
• Древнерусская народность
• Русины в Паннонии
• Русины (лемки, или карпаторусы)
• Этнонимы русских
• Этнонимы украинцев

Ссылки

• Русины — статья из Большой советской энциклопедии.
• С. Суляк. [www.zlev.ru/51_54.htm «Забытый» этнос].
• [www.hist.msu.ru/ER/Etext/RP/krp_p.htm Русская Правда.]
• [www.hist.msu.ru/ER/Etext/RP/smolensk.htm Проект договора Смоленска с немцами половины XIII века.]
• [www.rusnak.hr/ «RUSNAK» — DRUŠTVO RUSINA U REPUBLICI HRVATSKOJ] (хорв.). Проверено 1 сентября 2011. [www.webcitation.org/65qRTqXOW Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
• [www.rusnak.info/ Руснак-Инфо] (рус.). Проверено 1 сентября 2011. [www.webcitation.org/65qRUlJN3 Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
• [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=rue Rusyn] (англ.). Ethnologue (2009). Проверено 1 сентября 2011. [www.webcitation.org/65qRWu8kN Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
• [www.rusyn.org/ukrindex.html World Academy of Rusyn Culture] (англ.). Проверено 1 сентября 2011. [www.webcitation.org/65qRXW1jg Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
• Гриценко П. Ю. [litopys.org.ua/ukrmova/um159.htm Південно-західне наріччя] (укр.). Енциклопедія «Українська мова» (2000). Проверено 1 сентября 2011. [www.webcitation.org/65qRY45si Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].
• [www.britannica.com/eb/article-9074133/Ukrainian-language.html Ukrainian Language] (англ.). Britannica. Проверено 1 сентября 2011. [www.webcitation.org/65qRYyEax Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].

Литература

• Геровский Г. Ю. [www.ukrstor.com/ukrstor/gerovskij_osloverusin.htm1 О слове «Русин»].
• Первольф О. О. Славяне, их взаимные отношения и связи. — Варшава, 1893. — Т. III. — Ч. I. — С. 1—3.
• Первольф О. О. Славяне, их взаимные отношения и связи. — Варшава, 1888. — Т. II. — С. 196.

Отрывок, характеризующий Русины (этноним прошлого)

– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.