Русин, Александр Иванович

Александр Иванович Русин
Портрет адмирала А. И. Русина. Неизвестный художник. Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	8 (21) августа 1861(1861-08-21)
Место рождения	Тверь
Дата смерти	17 ноября 1956(1956-11-17) (95 лет)
Место смерти	Касабланка, Марокко
Принадлежность
Род войск	Военно-морской флот
Звание	Адмирал
Командовал	командир эскадренного броненосца «Слава» (1905—1907), начальник Морского генерального штаба (июнь 1914- апрель 1917)
В отставке	эмигрировал

Александр Иванович Русин (8 (21) августа 1861, Тверь — 17 ноября 1956, Касабланка, Марокко) — русский военно-морской деятель, адмирал (1916).

Происхождение и образование

Родился в семье тверского священника Ивана Русина. Мать — Анна, урождённая Окнова. Жена — Софья Владимировна, урождённая Алексинская (1874—1941)

Окончил Морское училище (1881), гидрографическое отделение Николаевской морской академии (1888), Артиллерийский офицерский класс (1896).

Карьера

Артиллерийский офицер 1-го разряда. Служил на Балтийском море и Дальнем Востоке. В 1899—1904 морской агент в Японии. Принимал участие в Китайской войне 1900—1901 гг. Создал агентурную сеть, активно занимался сбором разведывательной информации о состоянии японского военно-морского флота, значительная часть которой оказалась невостребованной из-за уверенности руководства российского ВМФ в быстрой победе над японцами в случае начала войны.

Участник русско-японской войны. В 1904—1905 — заведующий миноносцами и их командами в Николаевске-на-Амуре, в 1905 — начальник морской канцелярии главнокомандующего сухопутными и морскими силами, действующими против Японии. В 1905 участвовал в составе российской делегации в мирной конференции в Портсмуте.

В 1905—1907 командир эскадренного броненосца «Слава». В 1907, 1908—1909, 1909—1910 — командующий отдельным отрядом судов, назначенных для плавания с кораблями гвардии и Морского корпуса, участвовал в морских походах вокруг Европы в Средиземное море. В 1907—1908 временно исполнял обязанности помощника начальника Главного морского штаба. В 1908—1909 — исполняющий должность начальника Николаевской морской академии и директора Морского корпуса.

С 1909 — контр-адмирал. В 1909—1913 — директор Морского корпуса. С 1912 — вице-адмирал. В 1913 был навечно зачислен в списки Морского корпуса как внесший большой вклад в организацию подготовки морских офицеров. 17 сентября 1913 был назначен начальником Главного морского штаба, был им до 1914.

С 17 июня 1914 — начальник Морского генерального штаба, занимал этот пост до апреля 1917, когда его преемником был назначен М. А. Кедров. В июне 1914 выезжал в Париж для координации с французской стороной совместной военно-морской стратегии, а также согласования действий в ответ на передачу Германией Турции крейсеров «Гебен» и «Бреслау». Одновременно с 1 июня 1915 был помощником морского министра адмирала И. К. Григоровича (до марта 1917). В начале ноября 1915 руководил русской миссией на союзническом совещании в Лондоне по вопросам снабжения армии и флота, о чем сделал доклад 9 января 1916 в Особом совещании по обороне. Также занимал пост начальника Морского штаба Верховного главнокомандующего, на котором остался до лета 1917. Возглавлял оперативно-стратегическое руководство боевой деятельностью Российского флота, руководил разработкой военно-морских операций во время Первой мировой войны.

Последовательно придерживался монархических политических взглядов, отказался поддержать обращения высших военачальников к Николаю II с просьбой об отречении от престола. В 1917 был уволен в отставку.

Отличия

Награждён орденами Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. 3-й и 2-й степеней, Св. Станислава и Св. Анны 1-х степеней, медалями «В память царствования императора Александра III», «За поход в Китай», «В память русско-японской войны», «В память 100-летия Отечественной войны 1812», «В память 300-летия царствования дома Романовых», орденами Франции (в том числе Большим офицерским крестом Почётного легиона), Японии, Туниса, Великобритании (Королевский Викторианский орден), Италии (великий офицер ордена Святых Маврикия и Лазаря), Дании (большой крест ордена Данеброг), Османской империи (орден Османие), Болгарии (орден «Святой Александр»).

В эмиграции

После прихода к власти большевиков эмигрировал во Францию. Был старшиной и председателем Кают-компании в Париже, председателем Совета старейшин Всезарубежного объединения морских организаций, почётным председателем Общества взаимопомощи бывших чинов императорской армии и флота.

В 1939 году, вслед за своим шурином И. П. Алексинским, переехал в Марокко. Последний период своей жизни посвятил активному участию в деятельности русской православной общины города Касабланки: был старостой Успенского прихода РПЦЗ. В 1941 году овдовел. Жил весьма скромно. Пользовался авторитетом у представителей русской иммиграции первой и второй волны, французской администрации, марокканских властей. Скончался 17 ноября 1956 года в Касабланке, похоронен с воинскими почестями на христианском кладбище Бен-Мсик (участок 16). В 2007 году могила была перенесена на участок 51 в связи с созданием русского некрополя кладбища, вошедшего в «Перечень находящихся за рубежом мест погребения, имеющих для Российской Федерации историко-мемориальное значение».

Дом в Касабланке, в котором жил и умер адмирал Русин (ул. Д’Омаль, д. 3) был снесен в 1970-е годы.

Труды

• Подготовка Российского флота к мировой войне. Морской журнал. Прага, 1934, № 80-81
• Воспоминания о Морском корпусе. // Морской журнал. Прага, 1935, № 95.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_r/rusin.html Биография]
• [flot.parus.ru/biogra16.htm#Rusin_AI Биография]
• [orthodox-rabat.ru/index.php?p=index&id=184 Биография]
• [www.tunisie.ru/modules.php?name=Encyclopedia&op=content&tid=314 Биографическая справка]

Отрывок, характеризующий Русин, Александр Иванович

Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.