Руссель, Реймон
| Реймон Руссель | |
| фр. Raymond Roussel | |
 Фотография Р. Русселя в восемнадцатилетнем возрасте | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Париж |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Палермо |
| Род деятельности: |
прозаик, поэт, драматург |
| Годы творчества: |
с 1894 |
| Направление: |
предтеча сюрреализма |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
Реймон Руссель (фр. Raymond Roussel, 20 января 1877, Париж — 14 июля 1933, Палермо) — французский писатель. «До 60-х годов его имя было почти неизвестно, затем последовал бум "русселеведения", но даже сейчас и даже во Франции он остается писателем, которого скорее "знают", нежели "читают" — в отличие, например, от того же Жарри» [1] (с которым у Русселя немало общего).
Содержание
Биография
Родился в обеспеченной семье и был одним из троих детей, наряду с сестрой Жерменой и братом Жоржем. В 1893 году поступил в Парижскую консерваторию по классу фортепиано. Сочинял музыку и писал к ней стихи. В семнадцатилетнем возрасте написал поэму Mon Âme, опубликованную позднее в газете Le Gaulois.
В 1894 получил после смерти отца огромное наследство. Посещал светские салоны, познакомился там с Марселем Прустом. В 1920—1921 много путешествовал, побывал в Китае и на Таити, но всюду занимался только писательством, не выходя из гостиничного номера, практически не предаваясь обычным туристическим развлечениям. Ни одно из его опубликованных и поставленных на сцене произведений не имело успеха, все книги изданы на собственные средства автора. В возрасте 19 лет, работая над стихотворным романом «Подставное лицо» (опубл. 1897), Руссель начал страдать психическим расстройством. Его случай (под вымышленным именем Марсьяль) описан известным психиатром Пьером Жане в книге «От тоски к экстазу» (1926). Руссель растратил состояние на публикации своих произведений, путешествия и консультации психотерапевта. Покончил с собой в гостинице в Палермо, приняв большую дозу барбитуратов (за несколько дней до этого он пытался вскрыть себе вены). Похоронен на кладбище Пер-Лашез.
Творчество
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 12 мая 2011 года. |
Роман «Locus Solus»
Наиболее известным сочинением Русселя является впервые опубликованный отдельным изданием в 1914 году (первая редакция под названием «Несколько часов в Буживале» печаталась в 1913 году) роман Locus Solus (буквально: особенное место или одинокое место). Роман строится как своеобразная экскурсия, которую проводит по своему имению для группы друзей гениальный изобретатель Марсьяль Кантрель. Всё действие романа охватывает половину одного апрельского дня. Экскурсанты лицезреют поразительные, чрезвычайно пространно описанные диковины: выложенная на лужайке при помощи трамбовочной бабы картина из множества зубов, изображающая рейтара; стеклянный резервуар с насыщенной кислородом водой в виде гигантского алмаза, где плавают бесшёрстный сиамский кот, ожившая голова Дантона и прелестная ундина; стеклянная клетка с воскрешёнными трупами и т. п. Траурный налет экскурсии, без сомнения, связан с тяжелыми переживаниями Русселя в связи с кончиной его матери в 1911 году[2].
Наследие и признание
Многие произведения Русселя остались в рукописях и были опубликованы лишь после его смерти. Он был открыт сюрреалистами, им восхищались Бретон, назвавший его «величайшим гипнотизером современности» и включивший его стихи, прозу и драматургию в свою «Антологию черного юмора», Арагон, Элюар, Кокто, Дюшан, Перек, Кортасар. Руссель стал одним из символических покровителей нового романа во Франции. Ему посвящены книги Мишеля Фуко (1963) и Мишель Лейриса (1987), повесть Леонардо Шаши «Бумаги, относящиеся к смерти Реймона Русселя» (1971), значительное место творчество Русселя занимает в фантастическом романе Йена Уотсона "Внедрение". Выдающийся шахматист Тартаковер высоко оценивал разработанную Русселем стратегию игры (писатель увлекся шахматами в последние годы своей жизни) и сравнивал её с некоторыми особенностями стиля Русселя [3].
Избранные произведения
- Mon âme (1897, поэма)
- La doublure (1897, роман в стихах)
- La Seine (ок. 1900, роман в стихах)
- Les noces (ок. 1904, роман в стихах)
- Африканские впечатления (1910, роман)
- Locus Solus (1914, роман)
- Pages choisies d’Impressions d’Afrique et de Locus Solus (1918)
- L'étoile au front (1925, драма)
- La poussière de soleils (1927, драма)
- Nouvelles impressions d’Afrique (1932)
- Comment j’ai écrit certains de mes livres (1935, посмертно)
Публикации на русском языке
- [Проза. Драма. Стихи] // Бретон А. Антология черного юмора. М.: Carte Blanche, 1999. С. 308—322.
- Locus Solus / Пер. с фр. Е. Т. Маричева. Киев: Ника-Центр, 2000. 384 с. ISBN 966-521-043-2
- Locus Solus (фрагменты) / Пер. В. Лапицкого // Комментарии. 1995. № 5.
- Locus Solus (фрагменты) / Пер. В. Лапицкого // Locus Solus: Антология литературного авангарда ХХ века. СПб.: Амфора, 2000. С. 7—73. ISBN 5-94278-019-6
Напишите отзыв о статье "Руссель, Реймон"
Литература
- Foucault M. Raymond Roussel. Paris: Gallimard, 1963 (англ. изд.: Death and the labyrinth: the world of Raymond Roussel. Garden City: Doubleday, 1986)
- Matthews J.H. Le théâtre de Raymond Roussel: une énigme. Paris: Lettres modernes, 1977
- Houppermans S. Raymond Roussel: écriture et désir. Paris: Libr. J. Corti, 1985
- Leiris M. Roussel l’ingénu. Saint-Clément-la-Rivière: Fata Morgana, 1987
- Kerbellec P.G. Comment lire Raymond Roussel : cryptanalyse. Paris: J.-J. Pauvert, 1988
- Le Brun A. Vingt mille lieues sous les mots, Raymond Roussel. Paris: J.J. Pauvert chez Pauvert, 1994
- Caradec F. Raymond Roussel. Paris: Fayard, 1997 (англ. изд.: London: Atlas Press, 2001)
- Ford M. Raymond Roussel and the republic of dreams. Ithaca: Cornell UP, 2001
- Kokubu T. Le jeu du je chez Raymond Roussel. Lille: Atelier national de reproduction des thèses, 2004.
Примечания
- ↑ [magazines.russ.ru/nrk/2001/3/leider.html Юрий Лейдерман. Рэймон Руссель. Locus Solus]
- ↑ [books.google.it/books?id=qo9N1SptowAC&pg=PA9&dq=roussel+raymond+mort+de+la+mere&hl=it&sa=X&ei=sUHtUIDQDuqB4gTon4H4BA&ved=0CDkQ6AEwAA#v=onepage&q=roussel%20raymond%20mort%20de%20la%20mere&f=false Petit dictionnaire de Locus Solus. — Amsterdam, 1993. — P. 9]
- ↑ [books.google.fr/books?id=0DeGcWo14HUC&pg=PA157&lpg=PA157&dq=raymond+roussel++Tartakower&source=bl&ots=Obj9CY4SIR&sig=KkjYEpaP9CRxYK8srWM65UYUivc&hl=fr&sa=X&ei=U-XwUKTCKejZ4QT4iYDgCQ&ved=0CEMQ6AEwAg#v=onepage&q=raymond%20roussel%20%20Tartakower&f=false Sjef Houpper. Lectures du desir. Amsterdam, 1997]
Ссылки
- [homepage.univie.ac.at/manuel.chemineau/Texte/roussel.html#bibli Bibliographie de Raymond Roussel] (фр.)
Отрывок, характеризующий Руссель, Реймон
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
