Русская акция

Ру́сская а́кция по́мощи (чеш. ruská pomocná akce) — первоначально — программа помощи, объявленная Чехо-Словацким правительством в 1921 году беженцам из России, вынужденным покинуть свою родину после октябрьского переворота.

Впоследствии в эмигрантских кругах название «русская акция» стало обобщённым названием помощи, оказываемой русским беженцам в 1918—1927 годах Болгарией, Германией, Францией, Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев и рядом других стран, принявших русскую эмиграцию.

Русская акция в Чехо-Словакии

Особый вклад в эту программу внесла Чехо-Словакия, во главе с президентом Томашем Масариком, министром иностранных дел Эдвардом Бенешем и премьер-министром Карелом Крамаржем. Программа Чехословацкого правительства была направлена не только на ассимиляцию русских беженцев в Чехо-Словакии, но и на сохранение и развитие их собственной культуры и науки. Воспитание и подготовка русских национальных специалистов — инженеров, учителей, управленцев — считались выгодными для молодого Чехо-Словацкого государства, которое для защиты своего существования от германской и венгерской угрозы, нуждалось в восстановлении на своей восточной границе мощной национальной России, которая, как ожидалось в 1920-х годах, скоро сможет сбросить власть большевиков и ей понадобятся национальные кадры управления. Такой подход делал чехо-словацкую программу помощи русским беженцам уникальной.

Чехословацкие власти привлекали в страну преимущественно деятелей науки, экономистов, инженеров, агрономов, писателей, поэтов, театральных деятелей и молодёжь — для получения образования за счёт Чехо-Словацкого государства. «Русская акция» в Чехо-Словакии финансировалась из государственного бюджета, в основном — министерства иностранных дел. Была организована первая помощь беженцам, оставшимся без средств к существованию. Но не только — акция предполагала всестороннюю поддержку — от материальной поддержки нуждающихся до средств на развитие культуры, образования, получения медицинской помощи — для пожилых, инвалидов и нетрудоспособных медицина была бесплатной.

Русским и украинским студентам предоставлялась возможность завершения образования. В Праге, которую стали называть «русским Оксфордом», были открыты Русская гимназия, Русский народный университет, Русский юридический факультет, Русский институт сельскохозяйственной кооперации, 11 научных обществ и учреждений. Обучение шло на русском языке и по программам, существовавшим в Российской империи. Вели обучение русские специалисты высочайшего уровня — юристы П. И. Новгородцев и П. Н. Савицкий, историки А. А. Кизеветтер, А. В. Флоровский, Г. В. Вернадский, экономисты П. Б. Струве и С. Н. Прокопович, философы Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский, А. Л. Бем, биолог М. М. Новиков, литературовед Д. И. Чижевский и другие.

См. также

• Русская академическая группа

Литература

• Т. Г. Масарик и «Русская акция» Чехословацкого правительства: К 150-летию со дня рождения Т. Г. Масарика. По материалам международной научной конференции / Вандалковская М. Г.. — 1-е. — Москва: Русский путь, 2005. — 256 с. — (Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына: Материалы и исследования). — ISBN 5-85887-233-6.

Ссылки

• Бурега В. В. [www.bogoslov.ru/text/1800952.html «Русская акция» Чехословацкого правительства и церковная жизнь русской эмиграции (1920-30-е гг)] (рус.). Научный богословский портал Богослов.Ru (30 июня 2011). Проверено 4 июня 2012. [www.webcitation.org/6AukvIpKe Архивировано из первоисточника 24 сентября 2012].
• Петрушева Л. И. [www.rusarchives.ru/evants/exhibitions/minsk_p.shtml Русская акция правительства Чехословакии и эмиграция из России] (рус.). Архивы России. Проверено 4 июня 2012. [www.webcitation.org/6AukxyTMo Архивировано из первоисточника 24 сентября 2012].
• Вербин Е. [www.sloven.cz/read.php?article=53 Юбилей «Русской акции»] (рус.). Чешская компания Sloven. Проверено 4 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aukza8kt Архивировано из первоисточника 24 сентября 2012].
• Савицкий И. [magazines.russ.ru/nj/2008/251/sa11.html Начало «Русской акции»] // Новый журнал : журнал. — 2008. — Т. 251.

Отрывок, характеризующий Русская акция

– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.