Русская духовная миссия в Корее

Русская духовная миссия в Корее Русская православная церковь
Здание Русской духовной миссии в Сеуле
Основная информация
Страна	Корея
Епархиальный центр	Сеул
Основана	1897
Упразднена	1949
Количество приходов	6
Количество храмов	8

Русская духовная миссия в Корее — территориально-административное учреждение Русской православной церкви на территории Кореи, существовавшее в период 1897 — 1949 годов. Ныне не существует.

История

Русская Духовная Миссия в Корее была учреждена указом Святейшего Синода от 2-4 июля 1897 года. В её задачу входило попечение о русских православных, проживающих на Корейском полуострове, а также проповедь Православия среди местного населения. Новоучреждённая Корейская миссия находилась в ведении Санкт-Петербургской епархии. Определённую роль в создании Миссии сыграл факт массового переселения корейцев в конце XIX — начале XX веков на территорию Российской империи. В январе 1897 года в Сеуле проживало около 120 русских служащих и 30 православных российских корейцев.

В 1898 году был приобретён земельный участок в Сеуле, в районе Динг-Донг. Однако первый состав миссии из трёх человек включая будущего священномученика архимандрита Амвросия (Гудко), иеродиакона Николая (Алексеева) и псаломщика Красина попытались проехать в Корею, но были не пропущены через границу.

В 1900 году, после улучшения отношений с правительством Кореи, второй состав миссии в лице архимандрита Хрисанфа (Щетковского) с псаломщиком, получили разрешение на основание церкви при Русском посольстве.

В 1901 году началось строительство дома для миссионеров, колокольни, дом для переводчиков, здание школы с комнатами для преподавателей и подсобные помещения.

17 апреля 1903 года состоялось торжественное освящение церкви в честь свт. Николая Чудотворца (Чон-дон) в центре Сеула.

В 1904 году гражданским инженером В. А. Косяковым был разработан проект русского храма при дипломатической миссии России в Сеуле, но из-за начавшейся русско-японской войны строительство церкви было отложено, а архимандрит Хрисанф вместе со сотрудниками миссии, вынужден был уехать в Шанхай, а затем в Россию, передав имущество миссии, на сохранение, французскому посольству.

С 1906 года руководителем миссии стал архимандрит Павел (Ивановский). Он развернул активную деятельность, открыл 7 школ на 220 мест для корейских детей, несколько молитвенных домов, вместе с переводчиком перевёл на корейский язык молитвослов, часослов и иную служебную литературу.

С 1908 года миссия находилась в ведении Владивостокской епархии.

К началу революции кроме церкви в Сеуле, Корейская Миссия имела пять приходов в провинции, с несколькими сотнями христиан-корейцев. С момента японской оккупации Кореи, значительно осложнилась деятельность церкви.

2 декабря 1922 года решением Временного Архиерейского Синода РПЦЗ постановил "поручить Российскую духовную миссию в Корее архиепископскому ведению начальника Российской духовной миссии в Японии высокопреосвященнйшего Архиепископа Сергия.

В 1936 году было организовано строительство церкви-часовни в Омпо (Северная Корея).

В 1944 году миссия перешла в ведение Харбинской и Восточно-Азиатской епархии.

После окончания Второй мировой войны указом Патриарха Московского и всея Руси Алексия I от 27 декабря 1945 года было подтверждено пребывание миссии в ведении Московского Патриархата.

В 1948 году Японская Православная Церковь перешла в подчинение к Американской метрополии, возглавлявший Корейскую миссию архимандрит Поликарп (Приймак) был арестован Корейскими властями и выслан в Северную Корею. Управление миссией перешло к священнику из Кореи о. Алексию Ким Ли Хану. Во время Корейской войны 1950—1953, о. о. Алексий Ким Ли Хан был депортирован, как «коммунистический шпион» в Северную Корею, где бесследно исчез.

В 1953 году греческий архимандрит Андреей (Халкиопоулос) в Южной Корее приступил к реорганизации существующего прихода в Сеуле. 24 или 25 декабря 1955 года сохранившиеся приходы, не имевшие в те годы возможности контактов с Русской Православной Церковью провели съезд, где было принято решение войти в состав Американской архиепископии Константинопольского Патриархата.

Начальники

• Амвросий (Гудко) (июль 1897—1899), архимандрит
• Хрисанф (Щетковский) (7 сентября 1899—1904), архимандрит
• Павел (Ивановский) (1904—1912), архимандрит
• Иринарх (Шемановский) (1912—1914), архимандрит
• Владимир (Скрижалин) (1914—1917), игумен
• Палладий (Селецкий) (1917), иеромонах
• Феодосий (Перевалов) (1917—1930), иеромонах
• Сергий (Тихомиров) (1930—1941), митрополит Токийский
• Александр Чистяков (1931—1935), священник, заведующий
• Поликарп (Приймак), (15 марта 1936 — 29 июня 1949), архимандрит до 8 октября 1941 — заведующий

В ведении русской «Американской митрополии»

• Алексий Ким (октябрь 1948 — сер. 1950), священник
• Борис Мун (10 января 1954 — 24/25 декабря 1955), священник

См. также

• Корейская духовная миссия
• Корейская митрополия
• Православие в КНДР

Литература

• Павел (Ивановский), архимандрит. Корейцы — христиане. — М. — 1905
• Прохоренко Ф. Русская духовная миссия в Японии и Корее. — Харьков. — 1906
• Рат Ричард. Православная церковь в Корее // «Вестник». Орган церковно общественной жизни. Издательство Русского студенческого христианского движения. Париж. — 1958. — № 49. — С. 3-13
• Августин (Никитин), архимандрит. Русская православная миссия в Корее // Православие на Дальнем Востоке. — Вып. 1. — СПб. — 1993. — С. 133—147
• Анисимов Л. Православная миссия в Корее // «Журнал Московской Патриархии». — 1991. — № 5. — С. 56-60
• Волохова А. Из истории российской политики на Дальнем Востоке: МИД, министерство финансов и учреждение Российской Духовной Миссии в Корее // История Российской духовной миссии в Корее. — М.: Свято-Владимирского братства. — 1999. — С. 318—337
• Дионисий Поздняев, священник. К истории российской духовной миссии в Корее // «Российское корееведение». — Вып. 1. — М. — 1999. — С. 196—202
• Дионисий Поздняев, священник. К истории российской духовной миссии в Корее // История Российской духовной миссии в Корее (1917—1949). — М.: Свято-Владимирского братства. — 1999. — С. 351
• Иларион, епископ Манхэттенский. Миссия Русской Православной Церкви в Корее // «Православная Русь». — 1994. — № 24 (1525). — С. 14-15
• История Российской Духовной Миссии в Корее. Сборник статей — М.: Изд. Свято-Владимирского братства. — 375 С.
• Симбирцева Т. М. Из истории христианства в Корее: к 1000-летию православия // «Российское корееведение». Альманах. — М. — 2001. — Вып. 2
• Архимандрит Феодосий (Перевалов). Российская Духовная Миссия в Корее (1900—1925 гг.) // История Российской Духовной Миссии в Корее. М., 1999. С. 179—180.
• Феодосий (Перевалов), архимандрит. Российская духовная миссия в Корее: За первое 25-летие её существования (1900—1925). Краткий исторический очерк с приложением статистических данных о вероисповедании корейцев. — Харбин: Типография священника Н. Кикловича — 1926. — 178 С.
• Чо Чон Хван. Русская православная миссия в Корее. — М.: «Диалог». — 1997. — 147 С.
• Чо Чон Хван. Русская православная миссия в Корее: Автореф. дис. …канд. ист. наук: (07.00.02); [МГУ им. М. В. Ломоносова]. — М. — 1997
• Михаил Шкаровский. [spbda.ru/publications/m-v-shkarovskiy-rossiyskaya-pravoslavnaya-duhovnaya-missiya-v-koree-v-1917-1949-gg/ Российская Православная Духовная Миссия в Корее в 1917—1949 гг.] // Известия корееведения в Центральной Азии. Алма-Ата. № 8 (16). 2009, С. 78-113.

Отрывок, характеризующий Русская духовная миссия в Корее

– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.