Русская православная старообрядческая церковь в Румынии

Русская Православная старообрядческая Церковь в Румынии Biserica Ortodoxă Rusă de Rit Vechi din România
Успенский собор в Белой Кринице
Основная информация
Основатели	Амвросий (Паппа-Георгополи)
Автокефалия	1846
Предстоятель в настоящее время	митрополит Леонтий (Изот)
Центр	Браила, Румыния
Резиденция Предстоятеля	Браила, Румыния
Юрисдикция (территория)	Румыния, США, Канада, Австралия, Италия Латвия Германия Грузия
Церковь-мать	Поповцы
Богослужебный язык	церковнославянский
Календарь	юлианский
Численность
Епископов	6
Епархий	5
Монастырей	5
Приходов	80
Верующих	более 200 000

Ру́сская Правосла́вная старообря́дческая Це́рковь в Румы́нии (рум. Biserica Ortodoxă Rusă de Rit Vechi din România, также Белокриницкая митрополия) — юридически и канонически независимое религиозное объединение, состоящее из староверов поповцев, принимающих окормление Белокриницкой иерархии; рассматривает себя как продолжение исторической русской православной церкви, существовавшей до реформ патриарха Никона; не находится в молитвенно-евхаристическом общении с другими церквами, за исключением Русской Православной старообрядческой Церкви.

В литературе встречаются именования РПСЦ(Р): Белокрини́цкое согла́сие, Белокриницкая (австрийская) иерархия — по названию монастыря в Белой Кринице на северной Буковине, бывшей в составе Австрийской империи.

Современная иерархия РПСЦ(Р) возникла в 1846 году, когда было восстановлено епископское возглавление церковной иерархии.

История Церкви

Русская Православная Старообрядческая Церковь в Румынии полагает всю историю Русской Церкви до 1653 года своей историей.

Начало Белокриницкой иерархии

В царствование Николая I положение старообрядчества изменилось в худшую сторону: правительством были приняты меры по искоренению бегствующего старообрядческого священства. В ответ на гонения в старообрядческой среде родилась идея учреждения старообрядческой епископской кафедры за пределами России.

В 1846 году находившийся в Белокриницком монастыре (в середине XIX века село Белая Криница, по-румынски Fântâna Albă, относилось к Австрийской империи (впоследствии Австро-Венгрия), затем — к Румынии, а после войны перешло к Украине, при этом митрополичья кафедра была перенесена в Брэила в Румынии) бывший Босно-Сараевский митрополит грек Амвросий Паппа-Георгополи (1791—1863; 12 сентября 1840 года был отозван в Константинополь Патриархом Анфимом IV ввиду опасений, вызванных жалобой митрополита на притеснения населения от местных турецких чиновников; ранее, в том же году, он поддержал восстание боснийцев против оттоманского правителя в Сараево) в обмен на назначенное ему содержание согласился присоединиться к старообрядчеству по второму чину (чрез «перемазание») и совершил ряд хиротоний для беглопоповцев. Таким образом, в Белой Кринице было положено начало старообрядческой иерархии, и ряд новопрославленных архиереев и иереев появился в пределах Российской империи. Некоторые обвиняют Амвросия в единоличном рукоположении епископов, что противоречит букве закона 1-го апостольского правила, но примером совершения и одобрения такого действия в экстремальных обстоятельствах послужили многие святые, в числе которых Свт.Стефан Сурожский, Иоанн Златоуст и Афанасий Великий.

В 1853 году была создана Московская старообрядческая архиепископия вблизи Рогожского старообрядческого кладбища, ставшая вторым центром белокриничан и распространившая свою юрисдикцию на всю территорию Российской империи. Белокриницкая же митрополия объединила в своей юрисдикции русских старообрядцев, проживавших в пределах Австро-Венгрии (Буковина), Румынии (Нижнее Подунавье и Добруджа) и Османской империи (близ озера Майнас в Турции). До 1941 года духовный центр митрополии находился в буковинском селе Белая Криница, после чего был перемещен в румынский город Брэила.

С 1860-х годов влияние Белокриницкой митрополии на церковно-иерархические дела старообрядчества в России заметно уменьшилось, ведущую роль в истории согласия начала играть российская иерархия во главе с архиепископом Антонием (Шутовым).

К 1900 году вне границ России того времени старообрядцы белокриницкого согласия (липоване) проживали в Австро-Венгрии (Буковина), Румынии (Нижнее Подунавье и Добруджа) и Османской империи (близ озера Майнос в Турции). Их духовно-административным центром была митрополия в Белой Кринице, не имевшая иерархической власти над старообрядцами России.

Во время первой мировой войны, когда русские войска подошли к Белой Кринице, митрополит Макарий (Лобов) был арестован австрийскими властями. Вскоре митрополита освободила наступавшая русская армия, 12 февраля 1915 года с разрешения военных властей он приехал в Москву и жил в России почти год, совершая богослужения в старообрядческих храмах Москвы, Подмосковья и Петрограда. 24 апреля 1915 года скончался Московский архиепископ Иоанн (Картушин), и на соборе, обсуждавшем кандидатуру нового предстоятеля, был поднят вопрос о том, чтобы Белокриницкий митрополит остался в Москве и возглавил старообрядцев России. По сути это была инициатива создания единого духовного центра Белокриницкой иерархии путём переноса митрополии из Белой Криницы в Москву. Однако представители московских общин выступили против учреждения митрополии в Москве в то время, а митрополит Макарий отказался остаться в России.

В 1944 году советские войска освобождают Украину, Бессарабию, Буковину и переходят довоенную границу СССР. Белая Криница оказалась на территории Советского Союза. Это привело к разгрому этого старинного монастыря и разорению окрестных старообрядческих сёл. Митрополит Белокриницкий был вынужден оставить первосвятительскую кафедру и отбыть во внутренние области Румынии.

Обострение отношений с Московской митрополией

«Начиная с 2006 года мы видим хорошо отрежиссированные Освященные Соборы старообрядческой Московской митрополии, деятельность которых приводит к еще большему отпадению Московской митрополии РПСЦ от Церкви-матери — Белокриницкой Митрополии».

митрополит Леонтий (Изот)
28 октября 2010 года

В связи с продолжающимся на протяжении последних лет (с 2006 года) противостоянием Белокриницкой и Московской митрополий Русской православной старообрядческой церкви, архиепископ Белокриницкий и всех древлеправославных христиан митрополит Леонтий (Изот) на основании решений Великого Освященного Собора Белокриницкой митрополии, проходившего в румынском городе Браила 28 октября 2010 года, направил митрополиту Московскому и всея Руси Корнилию (Титову) письмо, в котором пригласил всех российских иерархов прибыть на Освященный Собор в Белую Криницу, запланированный на 18 ноября 2010 года.

В 2013 году произошло потепление отношений с РПСЦ.

Современное состояние

Название епархии	Дата основания	Правящий архиерей	Центр	Территория	Приходы	Монастыри	Примечания
Епархия США, Канады и Австралии		епископ Софроний (Липали)
Буковино-Молдавская епархия		архиепископ Нафанаил (Иким)
Славская епархия		архиепископ Флавиан (Федя)
Тульчинская епархия		епископ Паисий (Халким)
Белокриницкая митрополия		митрополит Леонтий (Изот)
Браильское викариатство		епископ Геннадий (Тимофеи)

По некоторым оценкам, в настоящее время паства Русской Православной Старообрядческой Церкви в Румынии составляет порядка 200 тысяч старообрядцев, проживающих в Румынии, и 15 тысяч — во всем остальном мире (США, Канада, Австралия, Европа).

Высший орган управления — Освященный Собор Русской православной старообрядческой церкви, собирающийся ежегодно с широким участием священнослужителей всех уровней, монашествующих и мирян.

Иерархия митрополии состоит из шести архиереев во главе с митрополитом Белокриницким Леонтием (Изотом) (с 1996 года).

В юрисдикции РПСЦ(Р) действуют следующие епархии:

• Белокриницкая епархия — митрополит Леонтий (Изот)
  • Браильское викариатство — епископ Геннадий (Тимофеи)
• Тульчинская епархия — епископ Паисий (Халким)
• Славская епархия — архиепископ Флавиан (Федя)
• Буковино-Молдавская епархия — архиепископ Нафанаил (Иким)
• Епархия США, Канады и Австралии — епископ Софроний (Липали)

Упразднённые епархии

• Измаильская епархия
• Васлуйская епархия
• Зугдидская епархия
• Тыргу-Фрумосская епархия

Предстоятели

• Амвросий (Паппа-Георгополи) (28 октября 1846 — декабрь 1847)
• Кирилл (Тимофеев) (4 января 1849 — 2 декабря 1873)
• Афанасий (Макуров) (9 мая 1874 — 1 октября 1905)
• Макарий (Лобов) (10 сентября 1906 — 2 января 1921)
• Никодим (Федотов) (24 сентября 1924 — 15 октября 1926)
• Пафнутий (Федосеев) (8 июня 1928 — 8 апреля 1939)
• Силуян (Кравцов) (9 июля 1939 — 5 января 1941)
• Иннокентий (Усов) (10 мая 1941 — 16 февраля 1942)
• Тихон (Качалкин) (12 апреля 1942 — 4 марта 1968)
• Иоасаф (Тимофей) (15 декабря 1968 — 16 февраля 1985)
• Тимон (Гаврилов) (1 июня 1985 — 8 августа 1996)
• Леонтий (Изот) (с 27 октября 1996)

См. также

• Липоване
• Старообрядчество
• Митрополит Московский и всея Руси (РПСЦ)

Литература

• Мельников Ф. Е. [www.e-reading.club/book.php?book=133253 «Краткая История древлеправославной (старообрядческой) Церкви»]
• Шкаровский М. В. [www.bogoslov.ru/text/656598.html Православная Церковь Румынии и церковная жизнь на занятых румынскими войсками территориях с 1918 по 1940-е гг. Часть 4]
• Панкратов А. В. [www.pravenc.ru/text/77938.html Белокриницкая иерархия] // Православная энциклопедия. Том IV. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. — С. 542-556. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-009-9

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Старообрядчество
• [www.anti-raskol.ru/pages/694 Предстоятели Русской Православной Старообрядческой Церкви в Румынии (Белокриницкой митрополии)]
• [realorthodoxy.ge/index.php?option=com_content&view=article&id=162&Itemid=2&lang=ru Иерархия-Митрополит]
• [znamennoe.ru/ Знаменное пение – сайт о пении старообрядцев]

Отрывок, характеризующий Русская православная старообрядческая церковь в Румынии

– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.