Русские в Грузии

Русские в Грузии — одна из исторически сложившихся этнических общин республики.

По данным грузинской переписи 2002 (Перепись населения Грузии 2002) года четвёртое по величине этническое меньшинство республики Грузия и одна из диаспор русских в странах СНГ за пределами современной России. Экономический упадок привел к массовой эмиграции русского и иного европейского населения, в том числе и собственно грузинского населения из Грузии в начале 1990-х. Это, в свою очередь, привело к значительному старению русского населения страны и ухудшению его демографических показателей, хотя наблюдается их некоторая стабилизация после 2000 года. Значительно снизилась доля русских в населении: с 10,1 % в начале 1960-х до 1,5 % в настоящее время.

Концентрация

Русское население современной Грузии было исторически сконцентрировано в городах, в первую очередь в Тбилиси, хотя в республике имелись русские сёла молокан и духоборов. Наибольшее количество русских (почти 1/2 всех русских республики) проживало и проживает в столице страны — городе Тбилиси, где по переписи 1989 года русские составляли 10,0 % населения (124,825 тыс. человек) из 1,7 млн человек. По переписи 2002 года — около 3 % населения (32,6 тыс. человек). Значительное количество русских также проживает в городах Батуми (5,2 %) Поти (4,0 %) и Рустави (3,1 %). В большинстве сельских районов русских практически нет (менее 1 % населения). Русское население республики традиционно придерживается православия, хотя значительно и количество атеистов.

Динамика численности русского населения в Грузии

1926	1939	1959	1970	1979	1989	2002
96 085	308 684	407 886	396 694	371 608	341 172	67 671

История

В 1841—1845 гг. по административному распоряжению к югу от Ахалкалаки поселяются духоборы. По данным Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, издававшегоя в конце XIX — начале XX веков, русские составляли 4,4 % населения Тифлисской и 0,53 % Кутаисской губерний. В Тифлисском уезде русские составляли 8,4 % населения, причём «большая часть русских поселений образовалась путём водворения отставных солдат». Кроме того, в 1886 году в Горийском уезде были два русско-осетинских селения. Согласно ЭСБЭ:

Русские живут главным образом в городах, а также в Тифлисском и Ахалкалакском уу. В 1899—1900 гг. часть русских (духоборы) выселилась из Ахалкалакского у. в Америку.

По переписи 1897 года русские составляли 24,8 % населения Тифлиса.

Ссылки

• [news.bbc.co.uk/hi/russian/in_depth/newsid_6718000/6718829.stm Русские не хотят уезжать из Грузии. Но уезжают ]

Литература

• Мурадов Г. Л., Полоскова Т. В., Затулин К. Ф. и др. [www.mosds.ru/Izdan/Sprv2007.pdf Справочник российского соотечественника] // М.: Русский мир, 2006. 2-е издание — стр.

Отрывок, характеризующий Русские в Грузии

Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.