Русские в Закарпатье

Ру́сские в Закарпа́тье — русское население Закарпатской области Украины.

Закарпатье отличается этническим разнообразием. Наиболее многочисленными этническими группами Закарпатья являются украинцы, венгры, меньшая численность у румын, русских, цыган, словаков, немцев и представителей других национальностей. Согласно переписи 2001 года в Закарпатской области проживала 31 тысяча русских, которые составляли 2,5 % населения области. Русские закарпатцы представляют одну из наименьших русских общин на Украине.

Закарпатские русские до 1944 года

Первым известным сейчас эмигрантом из России считается К. Матезонский, который прибыл в Ужгород в 1836 году. Предположительно он эмигрировал из России как участник декабристского восстания. В Ужгороде он основал хор и был близок к будителю русинов А.Духновичу.

Значительной была русская эмигрантская община после гражданской войны. Накануне Второй мировой войны в Закарпатье было около 2 тысяч русских. Среди них было много образованных людей, которые оставили после себя у жителей края добрую память.

П. П. Милославский пропагандировал русскую народную песню и православные песнопения, был музыковедом, уже после вхождения Закарпатья в состав УССР возглавил известный Закарпатский народный хор. Хор и в наше время исполняет собранные и аранжированные им произведения. В Ужгороде действует Фонд им. Милославского.

Л. С. Панкратова-Ильяшенко, актриса театра Мейерхольда, вела театральную студию, а в послевоенном Закарпатье организовывала театры.

Русские эмигранты работали в русинской организации «Русское культурно-просветительское общество им. Александра Духновича». Среди них была театральный режиссёр О.Куфтина-Полуэктова. Она также вела детскую театральную студию.

Заметным деятелем русской эмиграции в Закарпатье был о. Всеволод Коломацкий. Во время Первой мировой войны он воевал в Карпатах, а позже стал священником на Мукачевщине. В 1926 году он в качестве архитектора-строителя участвовал в сооружении Покровской церкви в селе Русском. Позже возле неё вырос Рокошанский мужской монастырь, почитаемый верующими. Русские эмигранты поручили о. В.Коломацкому построить православный храм-памятник в память русским воинам, погибшим в первую мировую войну; это единственный подобный храм на бывшей территории СССР. В.Коломацкий был архитектором и строителем этого храма в Ужгороде. В 1930 году Покровская церковь на набережной реки Уж была закончена. Храм выстроен в северорусском шатровом стиле и напоминает православный собор в Коломне. Церковь включена в список памятников. В 1994 году Закарпатское общество «Русский дом» на её стенах установило мемориальную таблицу.

Архимандрит Василий (Пронин) переехал в Закарпатье в 1939, и уже в послевоенные годы стал настоятелем Мукачевского женского монастыря; он занимался также и археологией.

Русский инженер-строитель Панкратов участвовал в сооружении административного здания в Ужгороде (ныне Белый дом), а инженеры Баренблат и Лосиевский строили канал Невицкое — Ужгород, ужгородскую электростанцию, мост в В. Бычкове и другие сооружения в Закарпатье.

В 1926 году В. Д. Владыков издал в Ужгороде монографию по ихтиологии Закарпатья, которая до сих пор признаётся лучшей; в 1931 году она удостоилась золотой медали в Париже.

В Закарпатье трудились члены Союза русских агрономов Закарпатья В.Чернышенко, Лукинов, Е.Луговой-Федосеев. Последний издал в Ужгороде на русинском языке несколько обстоятельных и доступных крестьянам пособий по животноводству, луговодству и ветеринарному делу. Он также организовывал курсы для крестьян и вёл работу по улучшению пород домашнего скота. Свою работу он продолжал и в послевоенное время.

Русские гимназии работали в Ужгороде, Мукачево (см. Мукачевская русская гимназия) и Хусте. Для крестьян и казаков работали школы грамоты (Ужгород, Мукачево) [museum.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=13052&ob_no=13403]. Высшее образование на русском языке можно было получить в Праге (Закарпатье входила в состав Чехословакии), где с 1923 года действовал Русский народный университет (с 1933 — Русский свободный университет).

Период УССР (1944—1991)

После присоединения Закарпатья к УССР численность русских значительно возросла, что было вызвано необходимостью развития промышленности и других отраслей народного хозяйства, а также медицины, образования, науки.

Летом 1947 в Мукачево переехал Белгород-Днестровский русский драматический театр. Пополнившись актёрами из других театров Украины, коллектив 23 августа 1947 открыл свой первый театральный сезон.

Филологический факультет Ужгородского университета был открыт 18 октября 1945 г. Кафедру русской литературы возглавил специалист в области классической литературы Николай Сергеевич Воскресенский, котором вспоминают как об высокоэрудированном и интеллигентном учёном. Большой вклад в литературоведение внесли Н. П. Козлов, Е. Л.Толстов, доценты В. И. Ариповский, А. И. Дуденкова, Г. И. Пономарев, С. Н. Шошура, И. М. Сенько, Н. П. Бедзир, Л. П. Бородина, Л. В. Лимонова. Фольклористикой занимались П. В. Линтур и Плисецкий. Т. М. Чумак изучала творчество закарпатских писателей.

Кафедру русского языка первоначально возглавил профессор И. Г. Чередниченко. В последующие годы кафедрой руководили доценты Антошин, Г. А. Шелюто, М. А. Чернышенко, М. В. Симулик, С. С. Панько, Л .М. Устюгова, профессор В. В. Волков, а ныне её возглавляет доцент Т. И. Суран.

В 1946 году в области находилось 12176 русских. В 1959 году их было уже 29 599 человек (3,2 % от всего населения), в 1970 — 35 189 человек (3,3 %), 1979 — 41,7 тысяч человек (3,6 %).

Данные переписи 1989 дают наиболее полное представление о социальных характеристиках русского населения Закарпатья. Согласно этим данным русских было 49 458 человек, они составляли всего 4 % населения Закарпатской области, но 53 % занятых русских являлись работниками умственного труда. Русские составляли 11 % преподавателей и научных кадров, 12- 13 % руководителей, 16 % работников сферы искусства, 20 % инженерно-технических работников, 58 % офицеров. Это объяснялось очень высоким образовательным уровнем (24,6 % взрослых русских имели высшее образование, по сравнению с 6,8 % у украинцев, 3,7 % у венгров, 8,8 % у словаков, 1,7 % у румын) и урбанизированностью русских (87,2 % русских проживали в городах). В то же время русские Закарпатья характеризовались самой низкой рождаемостью и самым высоким уровнем разводов среди всех этнических групп области.

Русский язык в Закарпатье в 1989 назвали родным 47 378 русских, 15 132 украинцев, 1307 евреев, 1176 белорусов, 991 венгр, 388 словаков, 212 немца, 119 цыган. В целом по области 64,1 % населения указало, что свободно владеет русским языком. Русский язык выполнял роль языка межнационального общения .

После 1991 года

Русское население Закарпатья (2001)

Адм. единица	Численность русских в тыс. чел.	Процент среди всего населения
г. Ужгород	11,1	9,6
г. Мукачево	7,3	9
г. Берегово	1,5	5,4
г. Хуст	1,2	3,7
Береговский район	0,4	0,7
Великоберезнянский район	0,2	0,7
Виноградовский район	1,4	1,2
Воловецкий район	0,2	0,6
Иршавский район	0,6	0,6
Межгорский район	0,2	0,5
Мукачевский район	0,7	0,7
Перечинский район	0,4	1,3
Раховский район	0,8	0,8
Свалявский район	0,9	1,5
Тячевский район	1,8	1,5
Ужгородский район	1,5	2
Хустский район	0,8	0,9
Закарпатская область	31,0	2,5

Падение промышленного производства, сокращение занятости, углубление бытовых проблем, сужение возможностей для самореализации в условиях украинизации вызвали ухудшение положения русского населения области и привели к наибольшей среди всех этнических групп Закарпатья эмиграции, которая в 1990-е годы достигала 1500—1800 человек в год. Социологическое исследование 1995 года показывало у русских наиболее низкий уровень этнического самочувствия среди всех национальных групп Закарпатья.

У истоков создания закарпатского общества русской культуры «Русский Дом» стояла группа интеллигентов из Ужгорода. Первым руководителем общества был избран В.Пахмурный, с 1995 года общество возглавила кандидат исторических наук С.Митряева. Общество занимается, в основном, культурологической, просветительской и благотворительной деятельностью. В 1996 году были проведены «Дни русской культуры», ряд творческих и музыкальных вечеров, научная конференция. В 1998 был проведён симпозиум «Украинско-русские отношения в контексте европейского сотрудничества». Широко отмечалось 200-летие со дня рождения Александра Пушкина. Во дворе Мукачевской школы № 1 (в прошлом — русской гимназии) при содействии львовского Русского культурного центра был установлен памятник великому поэту.

Всего в 2002 году в Закарпатье действовали 3 русские школы — в Ужгороде, Мукачево и Хусте, на русском языке обучались 2933 учащихся (1.5% всех учащихся области).

Позже была создана Русская община Закарпатья, которую возглавил В. Некрасов [www.russiane.org/organisation/279.html].

В 1990—1998 выходила газета «Единство», единственная в области, которая «последовательно отстаивала конституционные права русских […] от нападок так называемой национал-патриотической прессы»

В то же время Закарпатье отличается значительной толерантностью, а русские специалисты по-прежнему пользуются уважением. В 2002—2006 мэром Ужгорода был Виктор Владимирович Погорелов, а секретарём городского Совета — Юрий Владимирович Беляков [www.whoiswho.ru/kadr_politika/22003/ap.htm].

В 2005 году русским меценатом А. В. Гегальчим была учреждена ежегодная [www.premija-ru.eu Независимая литературная «Русская премия»] для авторов виртуальной Подкарпатской Руси, пишущих на русинском и русском языках. Лауреаты 2005 — Иван Петровций и Владимир Бедзир, 2006 — Феликс Кривин и Василь Матола, 2007 — Иван Ситарь и Иван Поп, 2008 — Тамара Керча и Мила Марышева (Бородина), 2009 — Людмила Кудрявская и Роман Пищальник, 2010 — Юрий Маслиев и Михаил Чухран, 2011 - Игорь Керча.

См. также

• Русские на Украине
• Пушкино (Закарпатская область)
• Русский Дом (Львов)
• Русские во Львовской области
• Русские в Черновицкой области
• Русины
• Гуцулы

Литература

• Мигович І. І., Макара М. П. Закарпатський соціум: етнологічний аспект. Ужгород: Патені, 2000. — 160 с ISBN 966-7725-22-7
• [all.zakarpattya.net/rus/8.html Мой народ живёт на Закарпатье]
• [www.edrus.org/content/view/3712/62/ Россияне в жизни Карпатской Руси]
• [www.premija-ru.eu/librery/librery4.htm Русь пуд Карпатами.] Русины в России и русские на Подкарпатской Руси. А. В. Гегальчий. "Русское слово", 2-2007, Прага
• [www.premija-ru.eu/librery/librery7.htm#1 Сподвижник архимандрита Кабалюка – Алексей Геровский.] Валерий Разгулов. "Русская премия", Прага, 2008.
• [www.premija-ru.eu/librery/librery7.htm#2 Исследователь деревянных храмов Подкарпатской Руси – В. В. Саханеев.] По страницам неизданной книги. Валерий Разгулов. «Русская премия», Прага, 2008.
• [www.premija-ru.eu/index.php?razdel=library&podrazdel=v-kruge-cedmom-rupr.php&lang=ru В круге седьмом. Русская премия. Подкарпатская Русь.] А.В.Гегальчий. "Русская премия", 2011, Прага.

Отрывок, характеризующий Русские в Закарпатье

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.