Русские в Литве

Русские (лит. rusai) — второе по численности национальное меньшинство в Литве (177 тысяч человек, или 5,8 % населения, по переписи 2011 г.)

Русские в Литве в основном живут в городах. В Вильнюсе они составляли на 2011 г. (когда в стране русских было 5,8 %) 11,9 % населения, и 19,6 % в Клайпеде. В Каунасе 3,8 % этнических русских. В Висагинасе, 15-м по численности населения городе, русские преобладают, составляя 52,2 %. По разным данным о переписи 2011 года, 87,2 % или 89,3 % русских указали русский язык как родной.

История

Первые маленькие поселения восточных славян на территории нынешней Литвы появились в конце Средневековья, когда русские купцы и ремесленники начали переселяться в литовские города. В конце XVII века к ним присоединились многие русские староверы, которые бежали из России из-за гонений по религиозным мотивам и селились в восточной части страны.

Второе, более крупное переселение русских, произошло после присоединения Литвы к Российской империи во времена раздела Речи Посполитой в конце XVIII века. В период русского правления власть в регионах оставалась, в основном, в руках польской знати, но некоторые административные должности были заняты русскими, которые также селились в таких городах, как Вильнюс и Каунас. После польского восстания 1863 года некоторые земельные владения были отобраны у польской знати и переданы российским чиновникам. Многие русские, переселявшихся на территорию современной Литвы, были солдатами, моряками и купцами.

В 1897 году доля русских среди населения Литвы составляла 5,1 %, в 1914—1917 годах — 5,9 %, в 1939 году — 3,4 %. Согласно переписи 1923 г., русские составляли 2,5 % населения Литвы, по данным 1925 г. (с Клайпедой) — 2,4 %; больше всего доля русских была в Зарасайском уезде. Грамотность среди русских в 1923 г. была ниже, чем среди других распространенных в стране национальностей.. Единственной средней школой с преподаванием на русском языке с 1920 года была платная Ковенская русская гимназия Общества преподавателей. Начальных русских школ было больше: в 1923 году их было 9, в 1929 году — 15, в 1936 году — 3. В 1932 году русские школы в Литве посещали только 9,4 % всех русских детей школьного возраста, в 1936 году только 5,9 %. Также существовали русские классы, в которых дети первую пару лет учились на литовском и русском языках, а потом только на литовском языке. В Литве были русские общественные организации (18 в 1938 году), но чаще всего они не получали финансовой поддержки правительства. Скорее исключением было Ковенское материнское женское православное общество, которому ежегодно выделялись субсидии из государственного бюджета.

В 1940 году Литва была присоединена к СССР. После нападения Германии в 1941 году Литва была захвачена в первые дни войны (конец июня 1941). Многие^{[уточнить]} русские, в особенности, члены ВКП(б), покинули Литву вместе с частями Красной Армии.

К концу войны (в 1944—1945 гг.) Прибалтика была освобождена от германских войск и возвращена в состав Советского Союза.

Русские, вместе с небольшим количеством представителей национальностей СССР, приехавших в Прибалтику, в основном были заняты в промышленности, и селились главным образом в городах. Часть русского населения проживала в военных городах и гарнизонах, где размещались части Советской Армии и Военно-Морского флота СССР. Многие^{[уточнить]} военные пенсионеры решили остаться в регионе, поскольку здесь был более высокий, по сравнению с остальной территорией Союза, уровень жизни. Приток русского населения в Клайпеду, бывший германский город Мемель, был связан с выселением оттуда немецкого населения в Германию и превращением города в один из главных советских портов на Балтийском море.

После смерти Сталина в 1953 году правительство Литовской ССР, ведомое Антанасом Снечкусом, сократило миграцию. Тем не менее, поток иммигрантов не прекратился, было несколько других, более поздних волн иммиграции российских рабочих, приехавших для работы на крупных строительных проектах, таких как электростанции.

В 1959 году доля русских среди населения Литвы составляла 8,5 %, в 1979 году — 8,9 %.

По данным переписи 1989 года, русские составляли 9,4 % населения в Литве, будучи крупнейшим национальным меньшинством в республике. 37,5 % русского населения Литвы владели литовским языком. Доля русских среди населения Вильнюса составляла 20 %.

Численность и доля

Переписи населения

Численность и доля россиян по данным переписи населения за эти годы:

	Численность	%
1959	231 014	8.51
1970	267 989	8.56
1979	303 493	8.94
1989	344 455	9.37
2001	219 789	6.30
2011	176 913	5.81

Численность россиян по данным переписи населения за эти годы, по уезды:

	2001	2011
Литва	219 789	176 913
Алитусский уезд	2 358	1 973
Вильнюсский уезд	98 790	83 281
Каунасский уезд	26 304	19 784
Клайпедский уезд	44 082	35 265
Мариямпольский уезд	1 146	1 099
Паневежский уезд	7 579	5 660
Таурагский уезд	857	723
Тельшяйский уезд	2 785	2 184
Утенский уезд	24 962	18 905
Шяуляйский уезд	10 926	8 039

Доля россиян по данным переписи населения за эти годы, по уезды (в %):

	2001	2011
Литва	6.30	5.81
Алитусский уезд	1.25	1.25
Вильнюсский уезд	11.62	10.27
Каунасский уезд	3.74	3.25
Клайпедский уезд	11.42	10.40
Мариямпольский уезд	0.60	0.67
Паневежский уезд	2.52	2.26
Таурагский уезд	0.63	0.65
Тельшяйский уезд	1.54	1.43
Утенский уезд	13.42	12.43
Шяуляйский уезд	2.95	2.66

Общественные движения и организации

• Русский культурный центр (Вильнюс)
• Ассоциация российских соотечественников
• Литовская ассоциация учителей русских школ
• Международный союз молодежи (Паневежис, рук. Инесса Чеколаева (Григалюнене))
  • газета «Вестник соотечественника» (январь 2008 — апрель 2010)
  • конкурс художественного чтения «Родная речь» (с 2009)
  • конкурс юных русскоязычных журналистов «Точка.ру» (с 2011)
• Международный центр культуры и искусства (Клайпеда)
• Международный центр отдыха Lupas (Висагинас)
• театр «Зеленый фонарь» (рук. Зоя Радзивилова)
• театр «Красная курица»

Участие в политике

В Литве подавляющее большинство русских — граждане Литвы. Это единственная прибалтийская республика, где после восстановления независимости Литвы был принят т. н. «нулевой вариант» Закона о гражданстве — все, кто проживал на территории Литовской ССР, признавались гражданами новой Литовской Республики.

</div>

Партии, представляющие русское национальное меньшинство (оно составляет более 5 % жителей) — «русская партия» Союз русских Литвы и Русский альянс — не могут похвастаться большой популярностью. В парламенте у них нет мест, а во время последних выборов в самоуправление эти две партии участвовали всего в нескольких из них. Союз русских Литвы стремился получить посты в Вильнюсе, Клайпеде и Висагинасе, в советах самоуправлений Клайпеды и Висагинаса получил соответственно два и одно место.

После выборов 2004 года Союз русских Литвы утратила представительство в парламенте страны. В литовском Сейме перед октябрьскими выборами 2008 года единственным депутатом от русских партий была И. Розова из партии «Русский альянс».

Русский альянс представил список кандидатов только клайпедским избирателям, и получил три места. В Шальчининкском, Швенченском, Тракайском самоуправлениях, а также самоуправлениях города Вильнюса и Вильнюсского района Русский альянс пытался попасть в политику по общим спискам с представляющей польское нацменьшинство Избирательной акцией поляков Литвы. В Вильнюсский горсовет были выбраны двое представителей Русского альянса, в совет самоуправления Швенченского района — один.

Социальные особенности

По результатам переписи населения Литвы 2001 года, русские (6,3 % населения) составляли 13 % бездомных в стране.

Согласно опросу 2012 года, среди литовцев русский язык при общении с русскоязычными жителями используют 60 % жителей больших городов и 18 % небольших городов и местечек (которые являются гораздо более мононациональными по составу).

Дискриминация

В 2008 году Агентством Евросоюза по защите основных прав человека был проведён опрос в странах ЕС, согласно которому дискриминацию на расовой почве или в качестве иммигранта в Литве ощущают 12 % русских.

См. также: Дискриминация русских на постсоветском пространстве

Влияние на культуру

Русские играли активную роль и до сих влияют на культурную жизнь Литвы. Облик центральных улиц Вильнюса формировали русские архитекторы Николай Чагин, Алексей Полозов, Александр Быковский, здание литовской филармонии построено по проекту Константина Короедова.

В постройке Вильнюсского университета активно участвовали русские архитекторы, в его деятельности — русские учёные.

Была основана Виленская рисовальная школа (педагог Иван Трутнев).

Философ Лев Карсавин после высылки за границу проживал в Литве в 1927—1950 годах в Каунасе и Вильнюсе, где оказал большое влияние на развитие литовской философской школы и где имеются мемориальные доски.

В советский период они строили здание библиотеки им. Мажвидаса, стадион Жальгирис, набережную (ул. Гоштауто) — зодчий Акинкин. Гл. конструктор вильнюсской телебашни — Владимир Обыдов (Московский институт проектирования).

Вильнюс в своё время посещали Николай II, Анна Ахматова, неоднократно бывал И. Бродский (имеется мемориальная доска на доме, где он останавливался).

В настоящее время известны театральные деятели: Владимир Прудников, Владимир Ефремов, Юрий Сморыгин, популярные исполнители: Алина Орлова, Саша Сон, джазовый музыкант Владимир Тарасов, писательница Александра Фомина.

Русская диаспора, сохраняя национальные корни, поддерживает деятельность культурных обществ. К ним относится, например, Вильнюсский русский фольклорный ансамбль «Аринушка». С 2010 г. в парке Вингис проводится День России.

Театры:

• Русский драматический театр Литвы

Религия

С начала XX века известна православная Михновская община (сейчас она официально называется Сельскохозяйственная христианская община Микнишкес) в местечке Тургеляй Шальчининкского района.

В настоящий момент (2012) только каждый второй русский Литвы исповедует православие, по 11 % считают себя римскими католиками и староверами.

См. также

• Русские в Прибалтике

Литература

• Popovski, Vesna (2000). National Minorities and Citizenship Rights in Lithuania, 1988-93 («Национальные меньшинства и Гражданские права в Литве, 1988-93») / N.Y.: Palgrave, 2000 ISBN 0-333-79468-0
• Мурадов Г. Л., Полоскова Т. В., Затулин К. Ф. и др. [www.mosds.ru/Izdan/Sprv2007.pdf Справочник российского соотечественника] / М.: Русский мир, 2006. 2-е издание, стр. 97-106
• Авина Н. [www.strana-oz.ru/?numid=23&article=1048 Язык русской диаспоры в Литве]
• Гнедкова И. Положение русского населения в Латвии и Литве: этнополитический аспект / Автореферат дисс. канд. полит. наук. — М., 1997
• Марцинкявичюс А. Русские в независимой и советской Литве: демография, социальное положение, идентичность // Этническая политика в странах Балтии / Отв. ред. В. В. Полещук, В. В. Степанов; Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН. — М.: Наука, 2013. — С. 197-218. — 407 с. — 590 экз. — ISBN 978-5-02-038044-8.
• Русские в истории и культуре Литвы. Вильнюс: Вага, 2010.
• Прибалтийские русские: история в памятниках культуры (1710—2010) / Коллектив 34 авторов из Литвы, Латвии и Эстонии, 2011

Ссылки

• [sojuzrus.lt/rarog/inforarog/35-russkie-litvy-stranicy-istorii.html Русские Литвы — страницы истории]
• [www.rusmir.lt/ rusmir.lt — Русский мир Литвы]
• [rusia.lt/ rusia.lt — Русское информационное агентство Литвы]
• [ru.delfi.lt/archive/print.php?id=62288413 Русские Литвы в годы советского режима] // ru.DELFI.lt, 11 сентября 2013
• [ru.delfi.lt/news/live/uchenyj-kak-russkij-i-polskij-yazyki-ukrepilis-v-litve.d?id=66303714 Rак русский и польский языки укрепились в Литве] // ru.DELFI.lt, 5 ноября 2014

Отрывок, характеризующий Русские в Литве

– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.