Русские в Синьцзян-Уйгурском автономном районе

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Русские Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) — одно из официально признанных национальных меньшинств СУАР, остатки некогда значительных волн русской эмиграции. Общая численность — 8 935 человек (0,048 % населения). Являются тринадцатым по численности меньшинством СУАР. Основная масса проживает в приилийском городе Кульджа (Инин).





История и происхождение

Первая волна 1871—1881

Русские СУАР — потомки нескольких волн русской эмиграции. Первая волна переселенцев (в основном военных) прибыла в СУАР ещё в 1871 году, когда верхнее течение Или вошло в состав Российской империи вместе с главной крепостью — городом Кульджа, населённым в основном уйгурами. Десять лет прямой русской власти создали некую платформу для переселения сюда в будущем нескольких групп русских эмигрантов. В 1879 году, однако, весь Илийский край по Ливадийскому договору был передан Китаю, после чего многие илийские кочевые казахи, оседлые уйгуры (около 45 тыс. чел) и дунгане (около 4,6 тыс.) переселились в русские владения (нынешний юго-восточный Казахстан и северная Киргизия), уйдя вслед за русскими войсками.

Вторая волна 1917—1922

Вторая, более многочисленная волна русских поселенцев состояла из семей белогвардейцев и всех других неприемлющих советскую власть на территории Средней Азии. Однако Москва приняла ряд мер по возвращению переселенцев на территорию СССР. Была объявлена амнистия, распространенная Постановлением ВЦИК от 9 июня 1924 года на рядовых солдат белых армий, ушедших в Монголию и Китай[1]. В 1921—1927 годах из Синьцзяна в Советскую Россию вернулись 17373 человека, хотя доля русских среди реэвакуированных вероятно была небольшой (например, с 1 сентября 1926 года по 1 сентября 1927 года консульство СССР в Кульдже реэвакуировало в Советский Союз 1487 человек, в том числе только 43 русских)[2]. Реэвакуация продлилась до 1930—1931 годов, когда вышло «Положение о советском гражданстве», предусматривавшее, что восстановление в советском гражданстве осуществляется лишь по Постановлению Президиума ЦИК СССР[3].

Третья волна 1930—1940

В тридцатых огромное количество крестьян, в том числе семиреченские казаки, а также большое количество гражданских лиц оказалось в Синьцзяне (как и в Харбине); к концу тридцатых в регионе находилось свыше 50 000 русских эмигрантов. В 1930-е годы в Синьцзяне появилась еще одна значительная русскоязычная колония, состоявшая из советских граждан - специалисты, работавшие на обслуживании советских объектов в регионе. Только на обслуживании построенной в 1937 году дороги Сары-Озек - Ланьчжоу, по которой Китай получал военную помощь от СССР, работали около 4 тыс. советских граждан[4].

Послевоенное положение

Современное положение

В китайско-казахстанском приграничье расположен и некогда знаменитый центр русской эмиграции — Кульджа (Инин), в котором сохранился один из официальных народов региона — русские СУАР. Некоторое количество русских по переписи 2000 года — 2 603 человека (0,13 % населения) было зарегистрировано и в крупнейшем мегаполисе края — городе Урумчи.

Влияние русской культуры в регионе

Достопримечательности и туризм

См. также

Напишите отзыв о статье "Русские в Синьцзян-Уйгурском автономном районе"

Примечания

  1. Наземцева Е. Тяга в Совдепию. Как большевики возвращали бывших белых из Западного Китая // Родина. — 2011. — № 10. — С. 129
  2. Наземцева Е. Тяга в Совдепию. Как большевики возвращали бывших белых из Западного Китая // Родина. — 2011. — № 10. — С. 130—131
  3. Наземцева Е. Тяга в Совдепию. Как большевики возвращали бывших белых из Западного Китая // Родина. — 2011. — № 10. — С. 131
  4. Шматов В.Г. Синьцзян в системе мероприятий Советского Союза по оказанию экономической и военно-технической помощи Китаю в период японской агрессии 1931-1943 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - Барнаул, 2016. - С. 103. Режим доступа: www.asu.ru/science/dissert/hist_diss/kand/zasch_2016k/shmatov/documents/14767/

Ссылки

  • [www.demoscope.ru/weekly/2003/0105/gazeta01.php#11/ Положение русских в современном Восточном Туркестане]


Отрывок, характеризующий Русские в Синьцзян-Уйгурском автономном районе

Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.