Русский Шанхай

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

В промежутке между мировыми войнами в Шанхае, как и в Харбине, существовала крупная русская диаспора представителей первой волны эмиграции. По оценкам 1937 года, в Шанхае проживало около двадцати пяти тысяч русских, составлявших с большим отрывом самую многочисленную группу иностранцев в городе. Большинство из них эмигрировали с Дальнего Востока, где т. н. Чёрный буфер Белого движения сохранялся до осени 1922 года.





История

До революции

В конце XIX века царское правительство активно инвестировало в Маньчжурию, что позитивно сказывалось на товарообороте с Китаем. Когда было открыто регулярное пароходное сообщение между Владивостоком и Шанхаем, российские чаеторговцы начали селиться в коммерческой столице Китая — Шанхае. В 1905 году, около 350 граждан России проживали в Шанхайском международном сеттльменте. Это были служащие Русско-Азиатского банка, пароходной компании Добровольного флота, русских чайных и мехоторговых фирм.

Для защиты их интересов, в 1896 году в Шанхае открылось российское генеральное консульство. (Нештатное консульство России существовало в Шанхае с 1865 года). Первым генеральным консулом стал Павел Андреевич Дмитриевский. Здание консульства, до сих пор принадлежащее российской дипломатической миссии, относится к памятникам истории и архитектуры набережной Вайтань.

Между мировыми войнами

Большая часть жителей русской колонии в Шанхае эмигрировала туда из Владивостока после падения Приамурского Края в конце Гражданской войны. Лишь одна эскадра адмирала Старка в 1922 году вывезла из Владивостока в Шанхай несколько тысяч белогвардейцев. Многие русские, привлечённые динамичным развитием экономики Шанхая, переселились на побережье из Маньчжурии в 1920-е годы. Финансовое положение не позволяло большинству из них переехать в Париж или Берлин, где существовали большие русские эмигрантские колонии, и они скапливались в Шанхае, который в это время был свободным портом, и для поселения там не требовались виза или вид на жительство.

Эмигранты в Шанхае могли жить довольно свободно и в безопасности, но условия в целом были далеки от идеальных. Все они были лицами без гражданства, так как Советское правительство лишило гражданства всех политических беженцев в 1921 году. Правда ещё раньше, 8 сентября 1920 года Китайская Республика заявила, что более не признаёт консульства России в Китае, а 23 сентября прервала все связи с представителями Российской империи и отказалось признавать экстерриториальные права её граждан. Тем самым в одночасье русские в Китае оказались лицами без гражданства. Большинство из них имело только один документ, позволяющий передвижение — нансеновский паспорт, выданный Лигой Наций. В отличие от других живших в Китае иностранцев, они не обладали привилегиями, предоставляемыми экстерриториальностью, как то неподсудность китайским законам, сложным и практически непостижимым для иностранцев.

Эти условия ещё более ухудшались сложностями при поиске работы в Шанхае. В международном городе возможность найти работу была как минимум связана с удовлетворительным знанием английского, которым большинство эмигрантов поначалу не владели. Целые семьи зависели от доходов жён или дочерей, работавших танцевальными партнёршами по найму (англ. taxi dancers)[1]. Исследование, проведённое Лигой Наций в 1935 году, показало, что 22 % русских женщин в возрасте от 16 до 45 лет вероятно были вовлечены в проституцию[2].

Некоторые эмигранты смогли найти работу в колонии, например, преподавать музыку или французский. Женщины часто устраивались на работу портнихами, продавщицами и парикмахерами. Медленно, но верно диаспора превратилась в процветающую, как экономически, так и культурно.

12 декабря 1921 года педагог из Хабаровска А. Н. Русанов основал в Шанхае первое русское реальное училище[3][4]. В середине 1930-х годов тут были открыты и другие русские школы, появились культурные и спортивные клубы. Выходили газеты на русском языке[5] и русская радиостанция вела вещание. Появились театры драмы во главе с Томским и Прибытковой, балет, оперетта с Валиным и Орловской.

Было заметно влияние местной православной церкви, возглавлявшейся в то время Иоанном, будущим епископом Сан-Францисским, причисленным позже к лику святых.

В Шанхае были популярны русские рестораны, располагавшиеся в районе с неофициальным названием англ. Little Russia. Русские музыканты, например, джазовый оркестр Олега Лундстрема, доминировали в шанхайской музыкальной среде. Александр Вертинский перебрался из Парижа в Шанхай и прожил в городе более десятка лет. Фёдор Шаляпин бывал в Шанхае на гастролях. Художник Владимир Третчиков, иногда называемый «королём китча», провёл свою юность в Шанхае. Русские преподаватели давали уроки балетного и драматического мастерства. Выдающаяся английская балерина Марго Фонтейн училась в Шанхае ребёнком у русских танцовщиков, один из которых, Георгий Гончаров, до революции входил в труппу Большого Театра в Москве.

В 1927 году в составе возглавляемого британцами Шанхайского волонтёрского корпуса (добровольческого военизированного формирования предназначенного для охраны порядка) был создан шанхайский русский полк численностью около 500 человек.

В составе полиции французской концессии Шанхая существовал вспомогательный русский отряд.

Конец колонии

Шанхайская русская колония пережила японскую оккупацию. После окончания Второй мировой войны в Шанхае была развернута мощная агитация за "возвращение на родину" в СССР. Некоторые русские, решившие репатриироваться в СССР, вскоре оказались под следствием, как неблагонадёжные и даже находились в заключении.

Русское население оставило город, когда к нему подходили коммунистические войска. Сперва они были эвакуированы в лагерь беженцев на острове Тубабао на Филиппинах, а затем большинство оказались в США и Австралии. Практически все русские памятники в Шанхае были уничтожены во время Культурной революции. В частности, памятник Пушкину, на который собирали деньги по подписке, открытый к столетию со дня смерти поэта, был снесён в 1966 году и затем восстановлен в 1987. Православный Никольский собор, освящённый в 1933 году, был превращён в прачечную фабрику, и сейчас в нём действует музей-выставка.

Напишите отзыв о статье "Русский Шанхай"

Литература

  • Петров В. Шанхай на Вампу. Вашингтон, 1985.
  • Эльвира Барякина «Белый Шанхай», издательство «Рипол-Классик», 2010 г., ISBN 978-5-386-02069-9 — о белогвардейской эмиграции в Шанхае в 1922—1927 гг.
  • [www.archive.org/details/russianemigrbeshan00fedorich Russian emigre life in Shanghai : oral history transcript ]  (англ.) (Воспоминания В.В. Федоуленко)
  • Anatol M. Kontenev, The Status of the Russian Emigrants in China, in The American Journal of International Law, vol. 28, 1934, pp. 562–565.
  • Marcia Reynders Ristaino, Port of Last Resort: The Diaspora Communities of Shanghai; in Slavic Review, 2003, vol. 62, part 4.
  • Stella Dong, Shanghai: The Rise and Fall of a Decadent City, 1842—1949.

Кино

Русская эмигрантка из Шанхая в исполнении Риты Хейуорт — главная героиня классического фильма Орсона Уэллса «Леди из Шанхая» (1948). В 2005 году вышел английский фильм «Белая графиня», снятый режиссёром Джеймсом Айвори по сценарию Кадзуо Исигуро, героями которого являются русские эмигранты в Шанхае.

Примечания

  1. www.jstor.org/pss/2058949
  2. [books.google.com/books?id=VCynKuf3JBYC&pg=PA94&dq=shanghai+russians+postitution&lr=&as_brr=0&sig=ACfU3U26p2MLZ0OomGvmWad65f5SYRj7AA Исследование Лиги Наций 1935 года]
  3. [www.debri-dv.ru/article/3758 Благочестивый сибирский обычай – не давать в думу правых депутатов]
  4. [www.hrono.ru/biograf/bio_r/rusanov_an.php Хронос. Русанов Александр Николаевич]
  5. [emigrantica.ru/j/category/shankhai Сводный каталог периодики русского зарубежья]

См. также

Ссылки

  • [www.russianshanghai.com/ Русский клуб в Шанхае]
  • [www.inforos.ru/?id=547&act=print Шанхайская ветвь русской эмиграции], китайский исследователь Ван Чжичэн о её истории
  • [ricolor.org/rz/kitai/rossia/10/ Русская община в Шанхае], А.Хисамутдинов.
  • [russian.china.org.cn/russian/80139.htm Русский полк шанхайского волонтерского корпуса]
  • [www.archive.org/details/russianemigrbeshan00fedorich Russian emigre life in Shanghai. Fedoulenko, Valentin Vassilievich]

Отрывок, характеризующий Русский Шанхай

Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.