Русский апостолат
Поделись знанием:
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
Русский католический апостолат (ново-лат., от греч. ἀπόστολος — апостол) — миссия Католической церкви, обращённая на Россию — СССР и Русское зарубежье в XX веке.
Содержание
История
Основанием для создания Русского апостолата стали идеи философа Владимира Соловьёва о поиске церковного единства, первоначальное руководство осуществлялось иезуитом епископом Мишелем д’Эрбиньи[1]. Впервые термин «Русский апостолат» введён в научный обиход в работах историка протопресвитера Сергея Владимировича Голованова.
Апостолат находился в подчинении Конгрегации по делам восточных церквей. Центром миссии с 1929 года стал Коллегиум «Руссикум» в Риме, в последующие годы работой апостолата продолжали руководить иезуиты византийского обряда.
К апостолату присоединились также епархиальное духовенство в разных странах и восточные ветви других конгергаций, такие как ордена Бенедиктинцы, Францисканцы, Мариане, Доминиканцы и другие.
В Апостолате проводились Съезды русских католиков, Юбилейное паломничество в Рим в 1950 году. Апостолат объединял в в Зарубежье наследие Апостольского экзархата католиков византийского обряда в России и Апостольского экзархата русских католиков византийского обряда в Харбине.
Миссия аккумулировала и накопила значительный опыт работы с русской культурно-исторической средой в зарубежье двадцатого века, пройдя эволюцию от прозелетизма к уважительному сотрудничеству с традиционными религиозными формами русской цивилизации, что в частности отразилось в пересмотре всей внешней политики Римского католичества к христианам восточных традиций, завершившемся решениями Второго Ватиканского собора. История и опыт миссии важны для перспективы межцерковного сотрудничества и экуменизма, как в России, так и в мире[2].
Ответственный секретарь редколлегии российской Католической энциклопедии, член Папского совета по делам мирян Алексей Юдин дал такую характеристику итогам католической миссии среди русских эмигрантов: «Несмотря на многолетние усилия миссионеров в русском Зарубежье не образовалось никаких устойчивых русских католических общин, общая численность русских католиков вне пределов России ничтожно мала. Новая волна русских, покинувших Россию с начала 1990-х годов, практически равнодушна к католическому предложению, а идея „христианского вселенства“ постсоветских людей нимало не интересует»[3].
Структура
К апостолату принадлежали следующие приходы, храмы и организации:
Европа
- Русский католический приход в Вене
- Русский католический приход в Зальцбурге
- Руссикум
- Церковь Святого Антония Великого на Эсквилине
- Успенский русский монастырь в Риме[4][5][6][7]
- Христианская Россия[8] в Сериате, Италия
- Интернат св. Елены в Риме для русских девочек
- Приют для русских беженцев в Риме
- Русская католическая церковь св. Лаврентия в Риме
- Братство св. кн. Владимира
- Приход Святой Троицы, Париж
- Русский католический приход в Лион (Montplaisir 2, rue Antoine Chevalier)
- Центр св. Василия Великого в Лионе
- Церковь при русской семинарии в Лилль, Франция (59, rue de la Barre, Lille (Nord) France)
- «Истина» (доминиканский центр) по изучению России в Лилль, Франция
- Интернат Святого Георгия в Медоне, Франция
- Дом для русских детей в Ницце, Франция
- Приход святого Николая (Мюнхен)[9]
- Миссия в Берлине (Deutscher Caritasversand. Oranienburgerstr. 13/14 Berlin)
- [www.abtei-niederaltaich.de/manastir/geschichte/?L=1 Бенедиктинское аббатство в Нидералтайх]
- Византийский центр с храмом Успения Богородицы в Фатиме при Доме Мира (Domus Pacis), адрес: Russian Catholic Church of the Dormition, Rua São Vicente De Paulo 32, Fátima, Santarém, 2495, Portugal
- Церковь св. Креста, Прага (Snemowa 117, Praha III)
- Центр Восточно-христианский очаг и при нём: Жизнь с Богом (издательство), Библиотека имени Владимира Соловьева (Брюссель), Храм Благовещения Пресвятой Богородицы (Брюссель) и радиопередача Мир и свет жизни
- Домовый храм русского студенческого общежития при Лувенском католическом университете
Америка
США
- Русская католическая миссия в Диллингем на Аляске
- Русский центр им. Владимира Соловьева при Фортдамском университете в Нью-Йорке
- Приход Фатимской Божией Матери в Калифорнии
- Община св. Михаила в Нью-Йорке[10]
Канада
- Введения во храм Пресвятой Богородицы, церковь в Монреале[11]
Аргентина
- Русская католическая миссия[12], которая включала в себя: Общество «Русское Христианское Возрождение» в Буэнос-Айресе, Издательство «За правду!» и типографию «Salguero»]], Институт Русской культуры в Буэнос-Айресе, Приход Петра и Павла, Гуэмес (Church of the Holy Apostles Peter and Paul: Misión rusa, Güemes 2962), Преображенскую церковь в Лос Кардалес (Transfiguration of Christ Skete, El Castillo — Ba. Monteverde, Los Cardales) и Итернат св. апостола Андрея Первозванного. Миссия была создана и до настоящего времени находится в управлении ордена иезуитов. Миссия юрисдикционно подчинена Ординариату Аргентины для верных восточного обряда[13].
Бразилия
- Храм Благовещения Божией Матери (Сан-Паулу), русская католическая община действовала с 1949, в 2013 храм передан Русской православной церкви
- Интернат св. Владимира для русских мальчиков в Иту
Чили
- Русская католическая община в Сантьяго де Чили
Азия
- Приход св. Николая в Шанхае
- Интернат св. Михаила для мальчиков в Шанхае
- Приют св. Софии для девочек в Шанхае
- Лицей Святого Николая в Харбине
- Общежитие русских католиков в Константинополе
- Миссия иезуитов в Константинополе
Австралия
- Центр для русских католиков восточного обряда в Мельбурне
- Русско-католическая церковь в Мельбурне, действует с января 2012 года, открыта Лоуренсом Кросс
Африка
- Миссия священника Валентина Танаева в Южно-Африканской Республике
Руководители
Руководили, которые консультатировали и координировали деятельность апостолата:
- Бучис, Петр
- Слосканс, Болеслав
- Евреинов, Александр Николаевич
- Катков, Андрей
- протопресвитер Рошко, Георгий Леонидович, Полномочный визитатор Конгрегации Восточных Церквей по руководству русским католическим служением в мире
Персоналии, связанные с апостолатом
Духовенство
Епархиальный клир:
- Абрикосов, Владимир Владимирович священник
- Алексеев, Николай, архимандрит
- Близнецов, Павел Иванович протоиерей
- Ван Куцен, Маркел священник
- Веригин, Сергий Константинович священник
- Верховский, Глеб Евгеньевич священник
- Виргулин, Степан священник
- Гречишкин, Павел протоиерей
- Грум-Гржимайло Сергей священник
- Давыденков, Михаил священник
- Длузский Владимир (протоиерей)
- Дюпир, Бернар священник
- Жеденов, Лев Николаевич священник
- Ильц, Антоний протоиерей
- Кулик, Александр священник
- Козина, Кирилл протоиерей
- Колпинский, Диодор Валерьянович священник
- Корниевский, Иоанн священник
- Королевский, Кирилл священник
- Крайник, Павел священник
- Кросс, Лоуренс священник
- Кузьмин-Караваев, Дмитрий Владимирович священник
- Лазаревич, Николай священник
- Оболенский, Сергей Николаевич священник
- Рогош, Андрей протопресвитер
- Рошко, Всеволод Леонидович священник
- Семяцкий, Трофим священник
- Сипягин, Александр (протоиерей)
- Сколярди, Павлин священник
- Солес, Иоанн священник
- Танаев, Валентин священник
- Цебриков, Георгий Владимирович протоиерей
- Шалей, Павел протоиерей
- Шевелев, Алексей протоиерей
- Штроттман священник
- Дейбнер, Александр Иванович (в монашестве Спиридон AA)
- Николя, Жан (священник)
- Бок, Николай Иванович фон sj
- Буржуа, Шарль Василий sj
- Веттер, Андрей (Густав) sj
- Вилькок, Феодор sj
- Ганский, Петр sj
- Горачек, Богумил - Феофил sj
- Керн, Антоний sj
- Коваленко, Георгий sj
- Кологривов, Иван sj
- Леони, Пьетро sj
- Майё, Поль sj
- Мацевич, Павел sj
- Мильнер, Иоанн sj
- Новиков, Виктор sj
- Ольшр, Иосиф sj
- Петижан, Анри sj
- Пупинис, Викентий Иосифович sj
- Режис, Филипп де sj
- Робине, Клод sj
- Сендлер, Игорь Эгон sj
- Стерпин, Андрей sj
- Стричек, Алексей sj
- Тафт, Роберт архимандрит sj
- Тышкевич, Станислав Михайлович иеросхимонах sj
- Фехнер, иезуит|Фехнер sj
- Яворка, Венделин Михайлович sj
- Блашкевич, Иоанн Хризостом OSB архимандрит
- Бурман, Василий, фон OSB диакон
- Лилиенфельд, Андрей OSB
- Дикгоф, Кирилл OSB, сын Карла фон Дикгоф пастора лютеранского прихода Святых Петра и Павла в Москве, ученый знаток кельтского языка
- Бельпер, Феодор OSB
- Диркс, Ильдефонс OSB
- Штолен, Андрей OSB
- Шварц, Михаил OSB
- Бальфур, Давид OSB
- Абрантович, Фабиан MIC архимандрит
- Братко, Николай MIC священник
- Брянчанинов, Георгий MIC архимандрит
- Валпитрс, Бронислав MIC священник
- Подзява, Фома MIC священник
- Германович, Иосиф MIC священник
- Цикото, Андрей MIC архимандрит
- Омез, Иоанн O.P.
- Дюмон, Христофор O.P.
- Губачек, Антоний O.P.
Монахини:
- Данзас, Юлия Николаевна доминиканская монахиня с именем Иустина
- Надежда Ивановна Дейбнер AA
- Мелетьева, Серафима игумения
- Морозова Екатерина (Евгения)(1911—2010), игумения Успенского монастыря в Риме[14]
- Гинц Иуния (Ирина Григорьевна) (1907—1998), схимонахиня Успенского монастыря в Риме[15]
- Овчарова Архангела (Анфиса), монахиня Успенского монастыря в Риме
- Фауста, монахиня Успенского монастыря в Риме
- Донадео Мария (Donadeo Maria), монахиня Успенского монастыря в Риме
Миряне
- Абрамова, Надежда Александровна (Надежда Теодорович)
- Бердяева, Лидия Юдифовна
- Белосельский-Белозерский, Константин Эсперович князь
- Браиловский, Леонид Михайлович художник, архитектор
- Браиловская, Римма Никитична художник
- Баумгартен, Николай Александрович историк, специалист по древнерусской генеалогии
- Волконский, Пётр Михайлович (предводитель дворянства)
- Гаврилов, Михаил Николаевич профессор
- Грибановский, Дмитрий Иванович
- Дохерти, Екатерина Фёдоровна
- Иванов, Вячеслав Иванович в 1926 году в соборе Св. Петра присоединился к католической церкови, в 1936—1943 годах в Папском Восточном институте в Риме и папской коллегии «Руссикум» преподавал церковнославянский язык, читал лекции по русской литературе, в частности, по Достоевскому. В 1941-1945 принимал участие в работе Литургической комиссии при Конгрегации Восточных церквей Ватикана, составил введение и примечания к Деяниям и Посланиям Апостолов, а также к Откровению св. Иоанна, в 1948—1949 — введение и примечания к Псалтири.
- Лаппо-Данилевская, Надежда Александровна
- Забугин, Владимир Николаевич
- Иловайская-Альберти, Ирина Алексеевна
- Оболенский, Николай Леонидович (губернатор)
- Поснова, Ирина Михайловна
- Таубе, Михаил Александрович барон
- Ширяев, Борис Николаевич писатель
Периодические издания
- «Благовест», журнал = Bonne Nouvelle", Париж
- «В пути», журнал
- «Вера и Жизнь»
- «Вера и Родина»
- «Вера и Церковь», Царьград
- «Друзьям и знакомым», Сан-Пауло
- «За правду!», газета в Буэнос-Айресе
- «Заметки русской духовной Академии в Риме»
- «К соединению: Русский католический журнал», Вильно: Издание Дружества Иисусова
- «Католический временник»
- «Китеж», журнал, Варшава
- «Колокол», журнал, Мюнхен
- «Листок иезуитов восточного обряда»
- «Логос: католический журнал»
- «Наш приход», бюллетень
- «Наша семья. Монреаль: Издание русской церкви»
- «Осведомительный бюллетень: Орган связи католических священников, работающих среди русских. Рим»
- «Россия и Вселенская церковь»
- «Русский католический вестник»
- «Русский католический листок»
- «Русско-католический справочный листок, Париж»
- «Символ», журнал, Париж
Напишите отзыв о статье "Русский апостолат"
Примечания
- ↑ [www.krotov.info/history/20/tsypin/venger_0.html Антуан Венгер, Рим и Москва. 1900—1950]
- ↑ webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:vnxY4rGZn_UJ:www.vselenskiy.narod.ru/Rusapos24.htm
- ↑ [www.rodon.org/relig-071228113648 «Два подхода к служению католической церкви в России»]
- ↑ [krotov.info/history/20/iz_istori/nonast.html РУССКИЙ МОНАСТЫРЬ В РИМЕ]
- ↑ [web.tiscali.it/dormizione/ Monastero della Dormizione di Maria 'Uspenskij']
- ↑ [www.christusimperat.org/ru/node/31171 Успенский монастырь]
- ↑ [ru.radiovaticana.va/articolo.asp?c=684930 Кардинал Сандри посетил русский Успенский монастырь в Риме]
- ↑ [www.russiacristiana.org/chisiamo.html RUSSIA CRISTIANA.org]
- ↑ [www.selleonid.com/our-parish/ Русский приход святителя Николая Мирликийского]
- ↑ [stmichaelruscath.org/ Saint Michael’s Chapel, A Russian Catholic Community of Byzantine Rite]
- ↑ [russian-catholic-church-montreal.blogspot.it/ Les amis de l'église russe catholique de Montreal]
- ↑ [www.aicaold.com.ar//index2.php?pag=diooriental Ordinariato para los fieles de ritos orientales desprovistos de Ordinario del propio rito]
- ↑ Владимир Колупаев [baznica.info/article/papa-bergolo-vostochnye-katoliki-i-russkie Папа Бергольо, восточные католики и русские в Аргентине]
- ↑ [zarubezhje.narod.ru/gi/E_191.htm Игумения Екатерина Морозова]
- ↑ [zarubezhje.narod.ru/gi/i_063.htm Схимонахиня Иуния Гинц]
Литература
Архивные источники
- Архив издательства «Жизнь с Богом» (ИЖБ)
- Архив князя Петра Волконского (АПВ)
- Архив Славянской библиотеки в Лионе (Франция) (СБЛ)
- Архив Экуменического центра Мюллиярви (Эспо, Финляндия) (ЭцМ)
Опубликованные источники
- Quintus unionisticus congressus Velehradii, anno MCMXXVII. Olomouc, 1927. 57 c.
- VII congressus Velehradii, anno MCMXXXVI . Olomouc, 1936. 57 c.
- Ктиторский устав русского женского монастыря в Риме во имя Пречестного Успения Пресвятой Богородицы. Рим, 1955. 120 с.
- К увольнению о. Леонида Федорова от должности Экзараха и к упразднению экзархата в России // Логос, № 48 1993. С. 152.
- Митрополит Андрей Шептицький: життя i дiяльнiсть. Т. I Церква i церковна єднiсть. Документи i матерiали 1899—1944. Львiв: Свiчадо, 1995.; Т. III Митрополит Андрей Шептицький i греко-католики в Росiї: Львiв: Видавництво УКУ 2004. 924 с.
- Православие и католичество: от конфронтации к диалогу: Хрестоматия / Сост. А. Юдин. М.: ББИ, 2001. 535 с.
- Решения Съезда Русского Духовенства Византийско-славянского обряда в Риме от 27-го до 30-го октября 1930 года // Благовест, № 3, 1930. С.8-15
- «С терпеньем мы должны нести крест свой…»: Документы и материалы о жизни и деятельности блаженного священномученика экзарха Леонида (Федорова). СПб.: Керигма, 2004. 505 с.
Справочные издания
- Католическая энциклопедия. Москва: Издательство Францисканцев. Т.I. 2002. 1906 с.
Общие труды
- Вильярдо Г., де. Дух русского христианства. Мадрид. 1962. 197 с.
- Забужный В. Н. Православие и католичество. 3-е изд. Царьград,1922. 322 с.
- Назаров М. Миссия русской эмиграции. Т.1. Москва,1994. 416 с.
Монографии
- Anastasio di Odessa arch. Pospettive die riconciliazione tra il Patriarcato di Mosca e la hiesa di Roma. Roma, 1994. 163 p.
- Bourgeois C. Oriente e Ocidente. Saõ Paulo, 1961. 124 p.
- Iswolsky H. No time to grieve: An Autobiographical Jorney. Philadelphia, 1989. 297 p.
- d’Herbidny, SJ. L’anglicanisme et l’orthodoxie Greco-slave. Paris: Bloud & Gay,1922. 158 p.
- Korolevskij Cyrille. Metropolie Andre Syeptyzkyj 1865—1944. Roma. 429 p.
- Mailleux P. Entre Rome et Moscou: L’Exarque Leonide Feodoroff. Bruge: Desclee de brouwer, 1966. 183 p.
- Michulec K., SJ. La concezione e la promozione della Chiesa second oil pensiero di P. Stanislao Tyszkievicz SJ (1887—1962). Roma: Pontificium Institutum Orientale, 2001. 132 p.
- Scolardi G.-P. Et … ils me firent Russie. Nice,1978. 300 p.
- Simon C., SJ. Russicum: Pioneers and Witnesses of the Struggle for Christian Unity in Eastern Europe. Book 1: Leonid Feodorov, Vendelin Javorka, Theodore Romža. Roma: Opere Religiose Russe, 2001. 181 p.; Book 2: The First Years 1929—1939. Roma: Opere Religiose Russe, 2002. 280 p.
- Stehle H. Eastern politics of the Vatikan 1917—1979. Ohio: Ohio Univercity Press. 457 p.
- Wenger A. Rome et Moscou 1900—1950. Paris: Desclee de brouwer, 1987. 684 p.
- Wolf J.-M. Katholisch sein ist ein Verbrechen. Köln: AKM, 1987. 526 S.
- Берг Л. Римско-католическая церковь и православная Россия. Берлин: Германия, 1926. 66 с.
- Архангела, сестра. Мои Воспоминания. Milano, 1990.
- Брянчанинов Георгий, архимандрит. Воспоминания студента Духовной Академии в Риме 1939—1947 гг. кн. 1, б/г.
- Гаврилiв М. Кожна людина — це перш за все iсторiя. Рим: Українська Пресова Служба, 1987. 184 с.
- Диакон Василий, ЧСВ. Леонид Федоров: Жизнь и деятельность. Рим, Студион, 1966. 834 с.
- Дидимов П. Пути Господни неисповедимы. Брюссель: Жизнь с Богом, 1995. 68 с.
- Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. М.: Московский рабочий, 1994.
- Кенэ Ш. "Молчание " Рима (Ответ Д. С. Мережковскому). Париж, 1926. 38 с.
- Колупаев В. Е. Русское церковное присутствие в Китае: Экзархат католиков византийского обряда в Харбине 1928—1948. Монография. 2013. с. 122. ISBN 978-3-8484-7969-6
- Колупаев В. Е. Брюссельское издательство Жизнь с Богом: Книжный мир Русского Зарубежья XX века. Радиомиссия для советских слушателей. Saarbrucken: LAP Lambert Academic Publishing, 2012. 336 с. ISBN 978-3-8484-0980-8
- Колупаев В. Е. Жизнь епископа Павла Мелетьева: Служение Церкви и Родине в России, в СССР и в зарубежье. LAP Lambert Academic Publishing, 2012. ISBN 978-3-659-12583-6, ISBN 3659125830, EAN 9783659125836
- Николаев К. Н. Восточный обряд. Париж: YMCA, 1950.
- Осипова И. И. «В язвах твоих сокрой меня». М.: Серебряные нити, 1996. 240 с.
- Рошко Георгий, протопресвитер. На службе беженцам мира: Свидетельствует русский католический священник. М.: Stella Aeterna, 2001.
- «Святой Георгий»: Интернат для детей русских эмигрантов во Франции: Константинополь, Намюр, Париж, Медон. СПб.: Изд-во «Блиц», 2003. 248 с.
- Сердобская Л, Вистунов Е. Под прикрытием Евангелия. Л: Лениздат, 1976. 143 с.
- Суттнер Э. Христианство Востока и Запада: В поисках зримого проявления единства. Москва: ББИ, 2004. 313 с.
- Шкаровский М. В. и др. Римско-Католическая Церковь на Северо-западе России в 1917—1945 гг. СПб.: Нестор, 1998. 302 с.
- Юдин А. В. Леонид Федоров. Москва: «[it.wikipedia.org/wiki/Russia_cristiana Христианская Россия]» , 2002. 304 с.
- Юдин А. В., Колупаев В. Е.. Судьба русского католического священника из Тираспольской епархии: протоиерей Александр СИПЯГИН.
Статьи
- Berg L. Zur Psychologie der Katholiken Russen// Ex Oriente. Mainz: Grünewald Verlag, 1927. SS 31-51.
- Coudenys W. Dr. Between Catholicism and Orthodoxy: Religious Life of Russian Émigrés in Belgium Between the World Wars// Katholieke Universiteit Leuven.
- Gstrein H. 75 Jahre Russucum — Was nun?// G2W, № 12, 2004. S.16-18.
- Барнас Фаддей. История и призвания Шеветонского монастыря// Примирение. М.: ББИ, 1997. С. 13 — 26.
- Волконский П. М. Краткий очерк образования Русской Католической Церкви в России// Символ. № 38, 1997. С. 145—165.
- Г. Б. Ещё раз о восточном обряде// Благовест. № 7, 1932. С. 37 — 40.
- Герф Е. Архимандрит Иоанн Хризостом// Истина и жизнь. № 11-12, 1993.
- Глазов Ю. Адаптация: Фрагменты воспоминаний// Новый мир. № 3, 1998. С.143 — 164.
- Епископ Феодор Ромжа// Новая Европа. № 15, 2002. С. 83-102.
- Жизнеописание нового русского епископа Владыки Андрея Каткова// В пути. № 4, 1959. С. 4 — 6.
- Ириней (Тоцке), архим. Сообща править корабль Христов// Новая Европа. № 3, 1993. С. 13-32.
- Коваленко Ю. Русская школа отцов иезуитов// Новые известия. 14 мая 2002. С.7.
- Колпинский Д., свящ. Русское католичество на Дальнем Востоке// Китеж. № 1, 1931.
- Павел, еп. Гераклеопольский. Путь моего служения// Русский католический вестник. № 4, 1951. С. 6 — 8.
- Пашкова Н. Сладкая ссылка отца иезуита// МК в Новосибирске. 22 — 29 октября 2003. С.14.
- Пономарев В.П, Фомин М. М. Александр Михайлович Волконский, русский офицер и католический священник// Покров. № 2, 1999. С.25 — 38.
- Рошко Всеволод о. и о. Александр Мень. Переписка// Вестник РХД. № 165 II, 1992. с. 44 — 73.
- Русские католики и дело Конради// Логос. № 48, 1993. Сс. 93-101.
- С. Б. Рецензия: «Путь» — орган русской религиозной мысли// Вера и родина. № 25, 1926. С. 71 — 79.
- Талалай М. Русский монастырь в вечном городе// Час пик (Санкт-Петербург). 2001. N 52.
- Трубецкой Г. кн. Католический богослов о русской религиозной психологии// Путь. № 1, 1925. СС. 133—142.
- Тышкевич С., SJ. Автобиография// Россия и Вселенская церковь. 1962,34(57). С.29.
- Цвикль Лойзе, SJ. «Руссикум» превращается в «Экуменикум»// Свет Евангелия. 12 января 2003.
- Шептицкий А. Русский католический экзарахат// Ex Oriente. Mainz: Grünewald Verlag. 1927. S. 66 — 78.
- Шмыгановский В. Роберт де Калювье: Россию не спасут чужие пророки// Неделя. № 30, 1998. С. 30.
- Юдин А. Памяти отца Антония Ильца// Русская мысль, 3-9 сентября 1998.
- Юдин А. Русские католики в исторической эмиграции// Поиски единства: проблемы религиозного диалога в прошлом и настоящем. М. ББИ, 1997. Сс. 90 — 103.
- Юдин А. Униональное движение в России и русской эмиграции в 1917 — 24 гг.// Логос. № 48, 1993. Сс. 103—121.
- Колупаев В. Е. География феномена русского католичества в пространстве диаспоры XX века// Историческая география: пространство человека vs человек в пространстве: материалы XXIII междунар. науч. конф. Москва, 27-29 янв. 2011 г. М.: РГГУ, 2011. С. 292—294.
- Колупаев Р. Российская Католическая церковь византийского обряда// Католическая энциклопедия. Т. 3. М.: Издательство францисканцев, 2008.
Ссылки
- [web.archive.org/web/20060212204229/vselenstvo.narod.ru/library/rus_apostolate_17_91.htm Вселенство]
- [vselenskiy.narod.ru/Rusapos24.htm Голованов Сергий, свящ. Очерк истории католического апостолата в русском зарубежье в 1917—1991 гг.]
- [zarubezhje.narod.ru/texts/Kolupaev_Konf_VGBIL.htm Колупаев Ростислав, игум. К изучению католического движения византийского обряда в русском зарубежье/ Доклад на конференции: «Религиозная деятельность русской эмиграции» (Москва, ВГБИЛ, 9-10 ноября 2005 г.)]
- [rkcvo.ru/node/390 Отец доктор Ростислав Колупаев. Российская Католическая церковь византийского обряда (краткий исторический очерк)]
- [zarubezhje.narod.ru/texts/frrostislav3.htm Ростислав Колупаев. Католические общины византийского обряда и русская диаспора]
- [www.byzantinecatholic.org Our Lady of Fatima Russian Byzantine Catholic Church]
- [www.stmichaelruscath.org Saint Michael’s Chapel A Russian Catholic Community of Byzantine Rite]
- [www.russiacristiana.org Russia Cristiana]
- [vselenskiy.narod.ru Вселенское православие]
- [zarubezhje.narod.ru/a1.htm Религиозные деятели русского зарубежья]
- [vselenstvo.narod.ru Вселенство: Страница кафолического православия]
Отрывок, характеризующий Русский апостолат
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
