Русский путь (издательство)

Русский путь
Тип	Закрытое акционерное общество
Основание	1991 год
Расположение	г. Москва, ул. Нижняя Радищевская, д. 2
Ключевые фигуры	Виктор Александрович Москвин – генеральный директор Никита Алексеевич Струве – главный редактор
Отрасль	гуманитарная литература
Сайт	[rp-net.ru/ rp-net.ru]

К:Компании, основанные в 1991 году

Издательство «Ру́сский пу́ть» (полностью — ЗАО «Издательство „Русский путь“») — основано в 1991 году как филиал парижского издательства «YMCA-Press», в 1997 году реорганизовано в закрытое акционерное общество. Издаёт литературу гуманитарного профиля. Среди основных тематических направлений — исторические исследования и мемуары, художественная литература и литературоведение, богословие и философия, военная литература, словари, библиографии, справочники, литература по искусству.

История издательства

Точкой отсчёта возникновения издательства «Русский путь» можно считать сентябрь 1990 года: Библиотека иностранной литературы (ВГБИЛ) представила большую выставку книг старейшего издательства зарубежной России «YMCA-Press». При выставке работали читальный зал и книжный магазин, где впервые можно было открыто читать и приобретать запрещённые прежде книги богословов, философов, писателей, политических и военных деятелей, вынужденных после революции 1917 года покинуть Россию. Это начинание имело успех. Было решено открыть «имковский» филиал в Москве, и в 1991 году возникло совместное предприятие, названное в духе традиций эмиграции «Русский путь».

В первые четыре года ведущим направлением деятельности «Русского пути», наряду с изданием книг, было открытие «имковских» читальных залов и передвижных выставок в городах России, стран СНГ, Прибалтики и Восточной Европы. К лету 1995 в Российской Федерации было проведено свыше сорока таких акций.

«Русский путь» стал связующим звеном, проводником, которым воспользовались эмигранты для передачи в Россию коллекций книг, периодики, архивных материалов. Назревала необходимость создания в Москве особого центра Русского зарубежья, где передаваемые ценности имели бы надлежащие условия хранения и были бы доступны широкому кругу читателей. Благодаря совместным усилиям Правительства Москвы, Русского общественного фонда Александра Солженицына и «YMCA-Press» в июле 1995 года была образована Библиотека-фонд «Русское Зарубежье». Сегодня это один из крупных культурных, просветительских, научно-исследовательских центров страны и главный партнёр издательства.

В 1995 году издательство «YMCA-Press» передало «Русскому пути» выпуск серий «Исследования новейшей русской истории» (под редакцией А. И. Солженицына) и «Всероссийская мемуарная библиотека» (под редакцией Н. Д. Солженицыной).

В результате сотрудничества «Русского пути» с редакцией «Российского военного сборника» в деятельности издательства появилась военная линия, проводимая А. Е. Савинкиным и И. В. Домниным.

В 1995 году вышел сборник очерков и дневниковых записей Бориса Зайцева.

В 1996 году в «Русском пути» впервые в России был издан труд Глеба Струве «Русская литература в изгнании», дополненный «Кратким биографическим словарём Русского Зарубежья».

В 1997 году «Русский путь» был реорганизован в закрытое акционерное общество. Был увеличен выпуск книг, появился свой книжный магазин.

В конце 1990-х годов были впервые опубликованы одна из последних работ Дмитрия Мережковского «Тайна русской революции: опыт социальной демонологии» и монография Д. А. Левицкого «Жизнь и творческий путь Аркадия Аверченко», пока единственная полная биография писателя.

В числе изданных «Русским путём» книг не публиковавшиеся ранее письма М. И. Цветаевой, переписка литературного критика Иванова-Разумника с известными представителями эмиграции первой волны, работы по литературе и культуре историка и филолога русского зарубежья П. М. Бицилли, очерки журналиста и литературного критика эмиграции И. Н. Голенищева-Кутузова, сборник произведений А. М. Ремизова с многочисленными авторскими иллюстрациями, новые материалы о жизни и творчестве И. А. Бунина, антология пражского поэтического объединения «Скит» с подробными биографическими очерками, альбом Натальи Соллогуб (дочери Б. К. Зайцева), объединивший автографы представителей русской эмиграции во Франции, впервые на русском языке мемуары писательницы и журналистки русского зарубежья З. А. Шаховской «Таков мой век», полное издание знаменитого рукописного альманаха «Чукоккала» с комментариями Корнея Чуковского.

С 2005 года в структуру «Русского пути» входит киностудия. Приоритетное направление её деятельности — создание документальных фильмов о различных аспектах жизни русской диаспоры. Первой такой работой стал фильм Сергея Зайцева «Посольство на Таганском холме» о Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына в Москве.

Книжные серии

• Исследования новейшей русской истории — в 1979 году «YMCA-Press» приступило к изданию серии «Исследования новейшей русской истории» (под ред. А. И. Солженицына). В этом издательстве вышли первые 12 выпусков, десятый («О вождях российского коммунизма» Доры Штурман) и двенадцатый (сборник «Соблазн социализма») — выпущены уже совместно с «Русским путём». В «Русском пути» издание серии продолжается с новой нумерацией. Некоторые из книг, такие как труды известных учёных В.Леонтовича «История Либерализма в России» и Г.Каткова «Февральская революция», представляют собой фундаментальные исследования. Другие, как «Жертвы Ялты» Н.Толстого (о насильственной репатриации русских после Второй мировой войны) или «Нарымская хроника» В.Макшеева (о массовой гибели спецпереселенцев в Нарымском округе в 1930—1945 годах), повествуют о трагичных судьбах людей, ставших заложниками исторических обстоятельств. В третьих («Российский Зарубежный Съезд. 1926. Париж: Документы и материалы», «Антоновское восстание» В.Самошкина) подробно освещаются отдельные значимые эпизоды российской истории.
• Наше недавнее. Всероссийская мемуарная библиотека — в основе другой «имковской» серии — рукописи эмигрантов, откликнувшихся на призыв А. И. Солженицына писать и присылать мемуары, чтобы сохранить память о своём прошлом в условиях планомерного истребления тоталитарными властями как подлинных исторических документов, так и самих свидетелей. Ныне этот бесценный архив передан на хранение в Библиотеку-фонд «Русское Зарубежье». Книги серии показывают историю страны как совокупность судеб живущих в ней людей. Так, события Гражданской войны мы видим глазами знаменитого художника Александра Бенуа, министерского чиновника Татищева и бывшего государственного служащего Окнинского, ушедших на фронт женщин и участника савинковского «Союза Защиты Родины и Свободы» Клементьева, заключённого Бутырок.

• Материалы и исследования — серия издаётся совместно с Библиотекой-фондом «Русское Зарубежье» по материалам Международных научных конференций.

• Российский военный сборник — подготовка и издание выпусков с 1996 года осуществляется вместе с Военным университетом. Книги этой не имеющей аналогов серии представляют русскую (и частично зарубежную) военную классику, военно-государственную мысль России.

• Закладка — в этой серии публикуются не только произведения русских классиков, но и литературно-критические статьи, поднимающие целый пласт отечественного литературоведения и помогающие глубже понять изучаемое произведение.

Награды

Книги издательства «Русский путь» не раз удостаивались почётных наград и становились победителями конкурсов:

• Солженицын А. И. Двести лет вместе — победитель конкурса «Лучшие издания XIV Московской международной книжной выставки-ярмарки» (2001 г.).

• Онегинская энциклопедия: В 2 т. — Победитель конкурса «Книга года» 2004.

• Смирнова-Марли А. Ю. Дорога домой — Победитель конкурса АСКИ «Лучшие книги года» 2004.

• Лиснянская И. Л. Без тебя: Стихи 2003 года — премия за лучшую книгу стихов на конкурсе «Московский счёт» 2004, учреждённом Фондом творческих проектов.

• Антон Чехов и его критик Михаил Меньшиков: Переписка, дневники, воспоминания, статьи — удостоена премии «Лучшие книги и издательства — 2006», учрежденной Российской государственной библиотекой, Русским биографическим институтом и «Литературной газетой».

• Андреев Д. Л. Собрание сочинений: В 4 т. — победитель конкурса АСКИ «Лучшие книги года» 2006.
• «Чукоккала: Рукописный альманах Корнея Чуковского» — вошёл в шорт-лист конкурса «Книга года» 2007.

Ссылки

• [www.rp-net.ru/ Официальный сайт издательства «Русский путь»]
• [www.mn.ru/print/issue/2006-38-63 Пятнадцать лет по русскому пути] — статья об издательстве «Русский путь» в газете «Московские новости».
• [archive.is/20120804120451/www.lgz.ru/archives/html_arch/lg432006/Polosy/13_2.htm От «Тамиздата» до «Русского пути»] — статья об издательстве «Русский путь» в «Литературной газете».
• [blagovest-info.tld.mastertest.ru/index.php?ss=2&s=3&id=9284&print=1 В Москве отметили 15-летие издательства «Русский путь»]
• [www.bfrz.ru/ Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»]
• [www.cinema-rp.com/ Киностудия «Русский путь»]
• Захаров Н. В. [www.zpu-journal.ru/zpu/2005_4/Zakharov/41.pdf Онегинская энциклопедия: тезаурус романа (Онегинская энциклопедия. Т. 2. / Под общей редакцией Н. И. Михайловой. М., 2004)] // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 4. — С. 180-188.

Отрывок, характеризующий Русский путь (издательство)

Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.