Русских, Пётр Егорович
| Пётр Егорович Русских | |||||
 | |||||
| Дата рождения | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | |||||
| Дата смерти | |||||
| Место смерти | |||||
| Принадлежность | |||||
| Род войск | |||||
| Годы службы | |||||
| Звание | |||||
| Часть | |||||
| Сражения/войны | |||||
| Награды и премии |
| ||||
Пётр Егорович Русских (1921—1949) — участник Великой Отечественной войны, в годы войны — механик-водитель танка Т-34 111-й танковой бригады 25-го танкового корпуса 3-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта, Герой Советского Союза.
Содержание
Биография
Родился 12 июля 1921 года в городе Глазов ныне Удмуртской Республики в семье рабочего-лесоруба[1]. Русский. Семья жила в Глазове, потом в Пудеме, и, наконец, в 1936 году окончательно переселилась в город Омутнинск Кировской области[1].
Образование неполное среднее. Работал на лесосплаве, после окончания курсов шофёров — в лесном отделе на металлургическом заводе[1].
В Красную Армию призван осенью 1939 года Омутинским райвоенкоматом. Служил в Минске[1]. Участвовал в Великой Отечественной войне с её первых дней июня 1941 года.
Был дважды ранен, второй раз тяжело[2], после лечения в госпитале возвращался на службу. С апреля 1944 года — водитель танка Т-34 в составе 111-й танковой бригады 25-го танкового корпуса, участвовал в Львовско-Сандомирской операции. В августе награждён Орденом Славы III степени[1].
В феврале-марте 1945 года шли ожесточённые бои за город Наумбург, расположенный западнее города Оппельн (ныне — Ополе, Польша). Часть, в которой служил Пётр Русских, сражалась в первом эшелоне и должна была проложить путь для пехоты сквозь вражескую оборону. Преодолев противотанковый ров, Пётр Егорович сумел вывести свой танк в расположение вражеской артиллерийской батареи и уничтожил её, раздавив гусеницами[2].
В двухдневных боях у города Губен (ныне Губин, Польша) оборону держали тяжёлые танки «Тигр», «Пантера», самоходные установки «Фердинанд»; для стрельбы по наземным целям использовались даже некоторые зенитные установки. На подступах к городу старший сержант Русских вывел из строя одну из них. Снарядом, попавшим в башню танка, Пётр был тяжело контужен, временно лишился слуха; невзирая на это, отказался покидать боевую позицию[2].
Т-34 вошёл в город. Четвёртое попадание снаряда подожгло танк. Пётр, не ожидая приказа, резко бросил машину вперёд. Скорость и сопротивление воздуха погасили пламя[2]. Всего в Губене управляемый Петром Русских Т-34 ликвидировал 9 огневых точек, 3 противотанковых орудия и множество живой силы противника[1].
27 июня 1945 года был удостоен звания Героя Советского Союза, с вручением Ордена Ленина; также награждён Орденом Красной Звезды. В том же году вступил в ВКП(б)[1].
В 1947 году старший сержант Русских демобилизован. Жил в Омутнинске, работал на металлургическом заводе, избирался депутатом горсовета[1]. Скоропостижно скончался 23 мая 1949 года.
Награды
- Медаль «Золотая Звезда» (указ от 27 июня 1945 года, № 7857);
- орден Ленина (27 июня 1945);
- орден Красной Звезды;
- орден Славы III степени;
- медали.
Память
- Бюст Петра Русских установлен в мемориальном комплексе «Аллея славы» в Глазове[3].
- Герой навечно занесен в списки учащихся средней школы № 2 города Глазов.
Напишите отзыв о статье "Русских, Пётр Егорович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Кулёмин И. Г. , Сентемова Л. Ф. , Ислентьева Р. А. Герои Советского Союза, Герои Российской Федерации, полные кавалеры Ордена Славы — наши земляки. — Ижевск: Удмуртия, 1995. — С. 135. — 272 с. — ISBN 5-7659-0639-7.
- ↑ 1 2 3 4 Кулёмин И. Г. Героев наши имена. — Ижевск: Удмуртия, 1975. — 212 с.
- ↑ [school5.glazov-edu.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=95&Itemid=89 Вечная слава героям Великой Отечественной]. Специальная (коррекционная) образовательная школа № 5 г. Глазова. Проверено 29 ноября 2012. [www.webcitation.org/6Cfkq4aMA Архивировано из первоисточника 5 декабря 2012].
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8475 Русских, Пётр Егорович]. Сайт «Герои Страны».
Отрывок, характеризующий Русских, Пётр Егорович
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
