Русское барокко
Русское барокко — общее название разновидностей стиля барокко, которые сформировались в Русском государстве и в Российской империи в конце XVII—XVIII веках:
- Московское барокко (с 1680-х по 1700-е годы, ранее неточно называлось «нарышкинское барокко») — переходный период от узорочья к полноценному барокко с удержанием многих конструктивных элементов древнерусской архитектуры, переработанных под влиянием украинского барокко.
- Строгановское барокко — консервативно-провинциальный извод московского барокко, в котором выполнены четыре храма в Нижнем Новгороде и на Севере.
- Голицынское барокко — наиболее радикальное направление в недрах московского барокко, состоявшее в полном отрицании связи с древнерусской традицией.
- Петровское барокко (с 1700-х по 1720-е годы) — совокупность индивидуальных манер западноевропейских архитекторов, приглашённых Петром I для застройки новой столицы, Санкт-Петербурга.
- Елизаветинское барокко (c 1730-х по 1760-е годы) — гибрид петровского и московского барокко с североитальянскими привнесениями. Наиболее полно воплотился в грандиозных постройках Ф. Б. Растрелли.
Региональные разновидности
Для провинциального барокко на севере и востоке России характерны упрощённые формы и тенденция к живописному нагромождению последовательно уменьшающихся объёмов. А. Ю. Каптиков считает возможным говорить о существовании провинциальных школ барокко в Тотьме, Великом Устюге, Вятском крае, на Урале («походяшинские» церкви) и в Сибири.[1] Большим своеобразием отличается сибирское барокко, сочетающее разработку заветов московского барокко с конструктивными заимствованиями из словаря украинского барокко и декоративными привнесениями с Востока.[2]
На западе Российской Федерации долгое время сохранялись памятники как польского барокко (костёл в Себеже 1625 г., Спасская церковь в Трубчевске 1640 г.), так и украинского барокко, характерного для Слобожанщины (Казацкий собор в Стародубе 1678 г., Троицкий собор в Белгороде, трёхглавый собор в Севске). В настоящее время многие из них находятся в плачевном состоянии.
Напишите отзыв о статье "Русское барокко"
Примечания
- ↑ Каптиков А. Ю. «Региональное многообразие архитектуры русского барокко». МАРХИ, 1986.
- ↑ [www.cultinfo.ru/brumfield/siberia/index.htm Уильям Крафт Брамфилд. «Восточные мотивы в церковной архитектуре Сибири»]
Отрывок, характеризующий Русское барокко
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.
Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
