Русское историческое общество

Импера́торское Ру́сское истори́ческое о́бщество — общественная организация Российской империи в 1866—1917 годах, собиравшая, обрабатывавшая и публиковавшая материалы и документы, связанные с историей государства.

Основание и состав общества

Русское историческое общество было основано в Санкт-Петербурге в марте 1866 года по инициативе известных отечественных историков, военных и государственных деятелей. Устав общества был утверждён императором Александром II 23 мая 1866 года. Общество было подчинено ведению Министерства народного просвещения.

Цель Русского исторического общества — «всесторонне содействовать развитию русского национального исторического просвещения».

Общество составляли:

• действительные члены,
• почётные члены
• члены-соревнователи.

Каждый из них своей деятельностью влиял на историю государства: это был один из важнейших критериев отбора членов общества. Лица, положившие основание обществу, именовались «основателями».

В число основателей вошли:

• князь Пётр Андреевич Вяземский — первый председатель общества, поэт, член Государственного совета

• Александр Александрович Половцов — фактический основатель и руководитель общества, промышленник
• Константин Николаевич Бестужев-Рюмин — историк, профессор русской истории в Петербургском университете
• Модест Иванович Богданович — генерал-лейтенант, военный историограф
• Афанасий Федорович Бычков — историк, помощник директора Императорской Публичной библиотеки
• Андрей Фёдорович Гамбургер — дипломат
• барон Александр Генрихович Жомини — дипломат
• Константин Константинович Злобин — директор Государственного архива и С.-Петербургского Главного Архива Министерства иностранных дел
• Модест Андреевич Корф — историк, председатель департамента законов Государственного совета
• граф Борис Алексеевич Перовский — генерал-адъютант
• граф Дмитрий Андреевич Толстой — обер-прокурор Синода, министр народного просвещения
• Евгений Михайлович Феоктистов — писатель, журналист, чиновник Министерства народного просвещения

Общество также могло иметь иностранных почётных членов и членов-корреспондентов.

Делами общества руководил Совет из председателя, его помощника, трёх членов, секретаря и казначея.

Основанное общество получило высочайшее одобрение Александра II, который своим согласием на деятельность способствовал развитию гражданско-правового просвещения в России.

24 ноября 1873 года обществу было присвоено наименование «Императорское Русское историческое общество».

Эмблемой общества стало изображение московского памятника гражданину Минину и князю Пожарскому.

Описание деятельности

Деятельность общества заключалась в том, чтобы собирать, обрабатывать, а затем распространять в России документы и материалы по истории и тем самым ввести их в научный оборот. Отобранные материалы публиковались в «Сборниках Русского Исторического Общества»: за 50 лет жизни общества было издано 148 томов. Обычно публиковались редкие или ранее неизвестные документы, свидетельствующие о неких исторических фактах. Найти такие уникальные материалы позволяли личные связи и возможности князя Вяземского.

Помимо регулярного выхода «Сборников», к 50-летию общества было выпущено подготовленное историком русской литературы В. И. Саитовым юбилейное издание — с 61 иллюстрацией (28 цветных и 33 черно-белых), 104 портретами, письмами и другими редкостями.

С 1896 года Общество выпустило в свет 25 томов «Русского биографического словаря».

Общество представляло собой закрытый клуб: попасть в него могли лишь люди, приглашённые несколькими действительными членами общества или одним из основателей. При этом деятельность общества была публична, а результаты работы открыты.

Председатели Русского исторического общества

Почётный председатель:

• 1866—1894 — Император Александр III

Председатели:

1. князь Пётр Андреевич Вяземский (1866—1878);
2. Александр Александрович Половцов (1879—1909);
3. Великий князь Николай Михайлович (1909—1917);
4. Евгений Францевич Шмурло (1925—1932);
5. Александр Александрович Кизеветтер (1932—1933);
6. Аркадий Николаевич Фатеев (1933—1937);
7. Антоний Васильевич Флоровский (1938—1940);
8. Евгений Александрович Ляцкий (1940—1942);
9. Павел Александрович Остроухов (1942—1944);
10. Пётр Петрович Александров-Деркаченко (с 2004)

Членами общества были известные историки Сергей Михайлович Соловьёв, Василий Осипович Ключевский, Николай Иванович Костомаров и многие другие выдающиеся учёные.

Общество в XX веке

После революции 1917 года общество было запрещено, его помещение в Петрограде отобрано, контора разграблена. В 1919 году в Петрограде, «в порядке красного террора», несмотря на многочисленные ходатайства, был расстрелян третий председатель общества, Великий князь Николай Михайлович.

Судьба многих членов общества была печальна: их отправляли в ссылки, увольняли с занимаемых постов.

7 апреля 1925 года группа русских учёных и общественных деятелей, находившихся в Чехословакии, организовала работу Русского исторического общества в Праге. Таким образом, четвёртым председателем общества стал инициатор возрождения, выдающийся русский историк Е. Ф. Шмурло.

В состав первых членов возрождённого общества вошли:

• П. Б. Струве
• Е. В. Спекторский
• А. А. Кизеветтер (пятый председатель общества в 1932—1933 годах)
• П. Н. Савицкий
• А. Н. Фатеев (шестой председатель общества в 1933—1937 годах)
• Г. В. Флоровский и А. В. Флоровский и многие другие.

Общество вновь начало издавать собственные труды — «Записки Русского Исторического Общества в Праге» (с 1927 по 1940 год было подготовлено 5 книг записок).

Но, после вхождения немецких войск в Прагу в 1939 году, на все мероприятия общества был наложен запрет, а выход «Записок» из-за организационных проблем затягивался. В итоге, книги были напечатаны в Эстонии. К 1940 году деятельность общества была окончательно остановлена немецкими властями — седьмой председатель общества А. В. Флоровский был арестован, а подготовленная к печати четвёртая книга «Записок» запрещена оккупационной цензурой.

Несмотря на все трудности, деятельность общества продолжалась: объединение русских учёных в Сан-Франциско в 1937 году организовало работу Русского исторического общества в Америке, где и были изданы следующие «Записки». В 1948 году Русское историческое общество в Америке было переименовано в Музей русской культуры, который существует до сих пор.

Возрождение общества

В начале 1990-х годов предпринимались попытки возродить общество и издание «Сборников». В результате в США были изданы два тома дополнительных материалов к «Русскому биографическому словарю», которые в своё время не были выпущены по причине революции.

В 1997—2000 годах в Москве был репринтно воссоздан «Русский биографический словарь», расширенный за счёт пяти дополнительных томов, а также двух томов алфавитного указателя. В 1997 году издательство «Русское слово» выпустило однотомный биографический словарь «История России в лицах» под общей редакцией д.и.н. В. В. Каргалова. Также с 1999 года издательством «Русская Панорама» было возобновлено издание новых томов Сборников Русского исторического общества (главный редактор В. В. Каргалов).

4 ноября 2004 года, в День народного единства, на учредительном собрании в Москве было объявлено о восстановлении Русского исторического общества в России. Десятым председателем был избран П. П. Александров-Деркаченко, секретарём Совета общества — В. О. Недельский, помощником председателя и ревизором общества — М. А. Смирнов. Были утверждены все прежние правила приёма в общество, его цели и задачи.

В 2008 году в Санкт-Петербурге все 148 томов «Сборника Императорского Русского исторического общества» были переизданы. Также было факсимильно воспроизведено юбилейное издание, выпущенное к 50-летию организации.

Российское историческое общество

См. также: Единый учебник истории

В 2012 году, объявленном в Российской Федерации Годом истории, руководство страны создало научную общественную организацию «Российское историческое общество» (РИО), названную преемницей Императорского Русского исторического общества. Её целью декларируется «развитие национального исторического просвещения». Главой общества стал председатель Государственной думы д.э.н. С. Е. Нарышкин, председателем правления — д.ю.н. С. М. Шахрай. Соучредителями выступили Российская академия наук, МГУ им. М. В. Ломоносова, МГИМО, музей «Московский Кремль», «Императорское православное палестинское общество», фонд «Русский мир», Фонд исторической перспективы, Фонд современной истории и другие организации. В первую очередь перед обществом были поставлены задачи создания нового «переосмысленного» единого учебника истории для школьников и подготовки к празднуемому в 2013 году 400-летию дома Романовых. 27 февраля 2013 года в Патриарших палатах Кремля состоялось заседание совета общества, приуроченное к 400-летию Земского собора 1613 года, где, в частности, было представлено факсимильное издание рукописной книги XVII века об избрании на царство Михаила Фёдоровича. В преддверии заседания С. М. Шахрай опубликовал в «Газете. Ru» статью «Напишем историю вместе», в которой заявил о необходимости «создать не просто единый, но принципиально новый учебник истории по технологии глобального проекта Wikipedia».

В июне 2013 года президиум общества на заседании определил «31 спорный эпизод, который надо растолковать преподавателям» в рамках работы над единым учебником. В октябре был объявлен конкурс на работу по созданию концепции учебника.

В 2014 году по решению Российского исторического общества дан старт конкурсам издательств по написанию школьных учебников на основе Единого историко-культурного стандарта, которые будут представлены на утверждение в специальный экспертный совет РИО к 15 апреля 2015 года, а одобренные им учебники уже с 1 сентября 2015 года пойдут в школу.

Литература

• Археологические общества в России // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [elib.shpl.ru/ru/nodes/9373-sbornik-imperatorskogo-russkogo-istoricheskogo-obschestva-spb-1867-1916-148-t Сборник Императорского Русского Исторического Общества. — СПб., 1867—1916. — 148 т.]
• [mir.k156.ru/sirio/sirio_index.html Указатель всех Сборников Императорского Русского Исторического Общества в онлайн-доступе]
• [runivers.ru/lib/detail.php?ID=144312 Сборник Императорского Русского Исторического Общества, СПб.: 1884. на сайте «Руниверс»]
• [annals.xlegio.ru/sbo/contens/__rio.htm Сборники Императорского Русского исторического общества. Вып. 1. СПб., 1867—1916]
• [book-old.ru/BookLibrary/00580-Sbornik-IRIO.html Библиотека Царское Село, тома Сборника Императорского Русского исторического общества, 1867—1916]
• [www.vmdaily.ru/article.php?aid=83786 Вечерняя Москва. Опубликованы уникальные архивные документы времен Российской империи]
• [rushistory.org/ Официальный сайт Российского исторического общества]
• [rushistory.org/ob-obshchestve/istoriya.html История Российского исторического общества]

Отрывок, характеризующий Русское историческое общество

– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…