Русское право

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Русское право — в широком смысле правовая культура, система права Древнерусского государства со славянскими источниками, действовавшей в IX–XIV веках в русских княжествах, а позже продолжала использоваться в Великом Княжестве Литовском. Писаными источниками-памятниками русского права являются прежде всего является «Русская Правда» и Литовский статут.

В более узком смысле, русским правом назывались остатки древнерусского права — те, что остались в силе на присоединенных к Польше в 14 веке Холмской и Белзской землях и в Галичине после 1387, когда окончательно этот край присоединён к Польской короне. Русское право дальше действовало на этих землях, хотя постепенно внедрялись учреждения польского права. Частное право действовало дольше в отношении русского населения, тогда как публичное русское право было ликвидировано полностью с введением в Галиции польской системы судов в 1506 г.

Особенно русское право было распространено среди сельского населения, в соответствующих институтах. Это были самоуправляющиеся общины, которые продолжали использовать систему древнерусской верви. Сёла с русским правом пользовались широким самоуправлением, выбирали своих начальников: тиунов, старцев и даже священников, принимавших поручительство за своих членов, — общиной отвечали за повинности перед государственной властью, имели отдельные промышленные суды. Однако за этот период старая община (вервь) претерпела дробление на меньшие единицы (дымы) и под давлением шляхетских владений потеряла самоуправление. В XV–XVI веках произошел массовый перевод сёл с русским правом на немецкое право и всеобщее распространение польского права. Однако некоторые нормы русского права сохранились дольше в форме права обычного.





Источники права

Основными источниками права в Древнерусском государстве были: обычное право, договоры Руси с Византией, княжеское законодательство и каноническое право, Русская правда.

Обычное право

Основная статья: Правовой обычай

Древнейшим источником права было обычное право. Оно регулировало порядок совершения кровной мести, проведения некоторых процессуальных действий (присяга, ордалии, оценка показаний свидетелей и др.). С возникновением государства господствующие слои начали приспосабливать обычаи со своими интересами, санкционировали и применяли их принудительно силой государственных органов. Правовые обычаи прочно укоренились в общественных отношениях и продолжали их регулировать даже после появления письменных источников. Примером этого является регулирование на основании обычаев уголовного и в известной степени гражданского судопроизводства в общинных (копных) судах.

Русско-византийские договоры

Основная статья: Договоры Руси с Византией

Другим источником права были русско-византийские договоры 911, 944 и 971 гг. Это международно-правовые акты, в которых отражены нормы византийского и древнерусского права, регулировали торговые отношения, определяли права, которыми пользовались русские купцы в Византии. Здесь зафиксированы нормы уголовного, гражданского права, определены права и привилегии феодалов. В договорах также содержатся нормы, заимствованные из устного обычного права. Содержание договоров свидетельствует о том, что они регулировали торговые отношения, определяли права, которыми пользовались русские купцы в Византии. Например, договор 911 г. содержит статьи, регулирующие порядок наследования имущества русов, находившихся на службе в Византии, именно русскими потомками. Статьи данного договора содержат нормы уголовного права, трактующие ответственность за убийство. Договоры содержат также другие нормы, которые устанавливают ответственность за кражу, телесные повреждения, разбой, грабежи и т.п. Некоторые из них позже были воспроизведены в Русской Правде.

В отдельных случаях нормы русско-византийских договоров опережают тогдашнее международное право. Скажем, договор 911 г. устанавливал взаимные обязанности русов и византийцев, связанные с сохранением имущества разбитого о берег чужеземного корабля, пока не появится законный обладатель. К нормам международного права принадлежит также обязанность сторон по выдаче преступников.

Княжеское законодательство

Данный источник права приобретает особое значение с нач. Х в. Полными письменными источниками, которые сохранились, являются статуты (уставы) Владимира Великого и Ярослава Мудрого, что ввели важные нововведения в финансовое, семейное и уголовное право. Церковные уставы были призваны установить правовые основы отношений государства и церкви, светской и духовной власти, определить правовой статус духовенства и юрисдикцию церкви.

Устав Владимира Великого появился в 995—996 гг. в виде грамоты, которая признавала право церкви на применение норм церковного законодательства. Позже документ был дополнен рядом статей. В частности здесь фиксируется факт крещения Руси, отражаются договорные отношения между княжеской и церковной властью; определяется место церковной организации в государстве; обеспечивается право «десятины», то есть отчислений десятой части доходов от поступлений: княжеских, торговых, таможенных, судебных.

Устав князя Ярослава Мудрого составил следующий этап письменного оформления правового положения древнерусской церкви. Его князь сложил с митрополитом Иларионом в 1051—1054 гг. Этот памятник правовой культуры Древней Руси содержит систему правовых норм, регулирующих порядок заключения брака и брачных отношений; касались отношений церковной и светской власти; определяли правовой статус служителей церкви, закрепляли их привилегии.

Каноническое право

Основная статья: Каноническое право

С введением христианства в Древнерусском государстве усиливается влияние норм канонического права. В этой сфере распространение приобретает византийское право и его источники — Закон судный людем (переработка некоторых византийских и еврейских законов); номоканоны (на Руси их называли Кормчей книгой — юридические сборники, содержавшие как церковные правила, так и установки римских и византийских императоров о церкви); Эклога (официальное законодательное сведения византийского права VIII в.); Прохирон (своеобразное пособие для изучения законодательства Византии); Книги законные (перевод византийских законов).

Русская Правда

Основная статья: Русская Правда

Самой выдающейся достопримечательностью права времён Древнерусского государства является Русская Правда - свод законов, известный памятник древнерусского княжеского законодательства, регламентировавшая внутригосударственные феодальные отношения Древней Руси. Русская правда — основной источник познания общественного строя, государства и права Древнерусского государства. Сборник базируется на нормах обычного права, и содержит в себе нормы различных отраслей права, в первую очередь гражданского, уголовного и процессуального.

Гражданское право

Законодательство Древнерусского государства имело довольно развитую систему гражданско-правовых норм. Русская правда не только защищает частную собственность (движимую и недвижимую), но и регламентируют порядок её передачи по наследству, по обязательствам и договорам. Непосредственных указаний на давность как первоначальный или производный способ приобретения права собственности Русская Правда не содержит. Владелец движимой вещи мог пользоваться, владеть и распоряжаться ею. Владельцу принадлежала гарантия судебной защиты его права собственности в случае нарушения последнего и гарантия требования вернуть ему потерянную вещь (право виндикации). Статьи Русской Правды о бортях, бобрах и перевесях указывают и на первоначальные способы приобретения права владения: все животные, ранее никому не принадлежащие, после овладения ими таким способом становятся предметом собственности лица, которое овладевает. Достаточно развитым было в Древнерусском государстве обязательное право[1]. Русская Правда регламентировала как обязательства за нанесение вреда, так и обязательства по договорам. В документе есть упоминания о договорах купли-продажи, займе, кредитовании, личного найма, хранения, поклажи, поручения и др. Наиболее регулярными были договоры займа. Когда заём составил сумму свыше трёх гривен, то при заключении таких договоров требовалось присутствие послухов. Должники должны платить значительные проценты («рези» — для денег, «присоп» — когда занимали рожь, "наставу" — в случае займа мёда). Русская Правда установила ограничения в оплате только для долгосрочного займа в размере 50 процентов суммы долга ежегодно. Но если кредитор успел получить проценты за три года, обязательства по возврату займа должником считались выполненными.

В условиях развитой внутренней и внешней торговли право Древнерусского государства детально регулирует вопросы банкротства и различает три его вида. В случае банкротства «без вины» (стихийное бедствие, разбойное нападение и т.д.) купцу предоставлялась отсрочка в уплате долга. В случае если «купец пропьёт, проиграет» чужой товар, то на усмотрение кредиторов он или продавался в холопы, или получал отсрочку в уплате. В случае злостного банкротства, когда неплатежеспособный купец одалживал у гостя из другого города или иностранца и не возвращал долг, он продавался вместе со всем его имуществом.

Брачно-семейное право до принятия христианства регулировалось обычным правом, которое допускало многоженство, похищение невест. Известно, что князь Владимир Великий имел пять жён и много наложниц. После принятия христианства семейное право развивалось в Древнерусском государстве согласно византийскому каноническому праву. Устанавливалось единобрачие. Церковь запрещала заключения брака с представителями других конфессий, уклонялась освящать браки между людьми, которые принадлежали к разным социальным состояниям. Осложненной была процедура развода. Оставляя жену без достаточных на то причин, человек должен был предоставить ей значительную материальную компенсацию, а также выплатить штраф в пользу церкви. Размер его зависел от социального положения супругов.

Уголовное право

Понятие преступления в Русской Правде трактовалось как «обида», т.е. нарушение общественного спокойствия в любой форме, независимо от причинения физического или материального, или морального ущерба. Уголовное преступление не отличалось от гражданского правонарушения; так, злобная неуплата долга по гражданско-правовым соглашением признавалась обидой и тянула наложение штрафа. Объектами преступного деяния были: власть князя, лицо (прежде феодала), имущество, обычаи. Объективной стороной преступления считалась попытка совершить преступление (т.е. покушение) и оконченное преступление. Различали преступления, совершенные с умыслом и без него, например, различали убийство, совершенное с умыслом, случайно, в состоянии аффекта, в драке, в состоянии опьянения и т.п. Раб не был субъектом преступления - материальную ответственность за него нёс хозяин.

Возрастного ограничения уголовной ответственности не было, также неизвестным было понятие вменяемости. Однако, существовало понятие соучастия, в частности в совершении кражи − все соучастники несли одинаковую ответственность, распределение функций между ними не предусматривался.

Виды преступлений

  • убийство. О нём говорится во многих статьях Краткой редакции и пространственной редакции;
  • увечье, раны, побои. Наибольшим оскорблением традиционно называют нанесение ударов палкой, шестом, ножнами меча, тупой его стороной. За такое накладывали большой штраф. Здесь речь идёт об усиленной защите чести представителей господствующего класса;
  • оскорбление человека действием: извлечь перед ним меч и толкнуть, вырвать усы или бороду.
  • имущественные преступления. Среди них самым тяжёлым считали разбой. Много говорится о т.н. "татьбе"[2]. Опасным преступлением был поджог гумна или двора. Преступным деянием было противозаконное пользование чужим имуществом: самовольная езда на чужом коне, укрывательство холопов, присвоение потерянного коня, одежды, оружия.

Наказания

В Древнерусском государстве существовали следующие виды наказаний — обращение в жертву и вира. Возмещения нанесённых убытков осуществлялось с помощью разномонетных штрафов: головничество, урок, возврат краденых вещей. Обращение в жертву («поток и разграбление») было высшей мерой наказания по Русской правде. Преступника и его семью выгоняли из общины, а имущество конфисковывали в пользу общины (позднее - в пользу князя). Со временем под обращением в жертву стали понимать физическую расправу и конфискацию имущества. Это наказание назначали только в трёх случаях: за убийство во время разбоя, кражу коней и поджог. Следующим по тяжести видом наказания была вира — штраф, который назначался только за убийство[3]. Вира была денежным взысканием, которое шло в пользу князя. Наиболее распространённый размер виры — 40 гривен. Это был очень большой штраф. За эту сумму можно было купить 20 коров или 200 баранов. Рядовой общинник, который присуждался к уплаты виры, попадал в тяжёлое положение. Выходом для таких людей был институт дикой виры — штраф, который платила община сама или вместе с правонарушителем. За причинение увечья, тяжёлых телесных повреждений назначалось наполвирье - 20 гривен. Остальные преступления наказывались «продажей», под которым понимали штраф в размере от 1 до 12 гривен. «Продажа» поступала в княжескую казну, а потерпевший получал «урок» — денежное возмещение за причиненный ему ущерб. Родственники убитого получали денежное возмещение, которое называлось головничество. Большинство исследователей приходят к выводу, что головничество взималась в том же размере, что и вира.

Процессуальное законодательство

В Древнерусском государстве судебный процесс носил состязательный (обвинительный) характер, стороны в нём были равноправными. Он начинался с заклича - публичного заявления потерпевшего о пропаже и её приметы. В то время чёткого разграничения между уголовным и гражданским процессом не было, однако определенные процессуальные действия могли применяться только по уголовным делам. Например, гонение следа — то есть поиск преступника по его следам. Если след вёл к верви, она должна была выдать виновного или платить дикую виру. Особым процессуальным действием был взвод: когда лицо, у которого была найдена чужая вещь, объявляло себя добросовестным приобретателем. Приобретатель указывал на того, у кого он взял ту вещь, тот в свою очередь мог указать на третьего и т. д[4]. Судебными доказательствами считались: свидетельство видоков (очевидцев правонарушения), послухов (свидетелей доброй или недоброй славы подозреваемого), внешние приметы, вещественные доказательства, собственное признание. При отсутствии других доказательств, могла применяться присяга (рота), сопровождавшаяся целованием креста, а также суды божьи. При испытании водой подозреваемого бросали связанным в воду, и если он тонул, то считался невиновным. При испытании раскалённым железом невиновным признавался тот, у кого не оставалось следов ожогов. Решение суда выносились в устной форме, а к их выполнению привлекались специальные должностные лица (верующие, например, собирали уголовные штрафы за убийство).

Перечень основных источников русского права

Устные

Письменные

Зарубежные

Древнерусские

Литовские

Некоторые сборники правовых документов

Отдельные институты

См. также

Напишите отзыв о статье "Русское право"

Примечания

  1. ↑ [pidruchniki.ws/16990923/pravo/tsivilne_pravo_kiyivska_rus Цивільне право]
  2. ↑ Музиченко П.П. Історія держави і права України: Навч. посіб. — 4-те вид., стер. — К.: Т-во "Знання", КОО, 2003. - 429 с.
  3. ↑ Заруба В. М. Історія держави і права України: Навчальний посібник. – К. : Істина, 2006. – 416 с.
  4. ↑ Історія держави і права України : практикум: навчальний посібник для студ. юридич. спец. вузів / І. Я. Терлюк ; Нац. акад. внутр. справ України. - Київ : Атіка, 1999. - 192 с.

Издания источников

  • Памятники русского права. – М., 1952-. – Вып. 1-7.
  • Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М.: Юрид. лит., 1984-. - Том 1-4.
  • Основное издание Русской Правды: Правда Русская / Под общ. ред. акад. Б.Д. Грекова. - М.; Л.: Изд-во АН СССР. - Т. I: Тексты. - 1940; Т. II: Комментарии. - 1947; Т. III: Факсимильное воспроизведение текстов. - 1963.
  • Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948. – Ч. 1. – 469 с.
  • Древнерусские княжеские уставы XI–XV вв. / Изд. подготовил Я.Н. Щапов. – М.: Наука, 1976. – 239 с.

Литература

  • Беляев И. Д. Лекции по истории русского законодательства. — 2-е изд. — М.: Тип. А. А. Карцева, 1888. — II, 584 с.
  • Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. — Изд. 4-е, испр. и доп. — СПб.: Юрид. книж. склад «Право», 1912. — XVI, 489 с.
  • Дювернуа Н. Л. Источники права и суд в древней России. — М.: В университетской типографии Катков и Ко, 1869. — 419 с.
  • Живов В. М. История русского права как лингвосемиотическая проблема // Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — С. 187—305.
  • Зимин А. А., Поляк А. Г. Значение Русской Правды для развития русского, украинского и белорусского феодального права // Советское государство и право. — М., 1954. — № 4. — С. 116—122.
  • Исаев М. М. Уголовное право Киевской Руси // Ученые труды Всесоюзного института юрид. наук Министерства юстиции СССР. — М., 1946. — Вып. VIII. — С. 153—176.
  • Ключевский В. О. Сочинения: в 8 томах. — М.: Госполитиздат, 1956—1959.
  • Леонтович Ф. И. Русская Правда и Литовский Статут // Университет. известия. — Киев, 1865. — С. 16-20.
  • Максимейко Н. А. Русская Правда и литовско-русское право // Сборник статей по истории права, посв. М. Ф. Владимирскому-Буданову / под ред. М. Н. Ясинского. — Киев: Типография С. В. Кульженко, 1904. — С. 382—395.
  • Максимович К. А. Законъ соудьныи людьмъ. Источниковедческие и лингвистические аспекты исследования славянского юридического памятника. — М.: Древлехранилище, 2004. — 240 с.
  • Мельникова Е. А. Ряд в Сказании о призвании варягов и его европейские и скандинавские параллели // Мельникова Е. А. Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды / под ред. Г. В. Глазыриной и Т. Н. Джаксон. — М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011. — С. 249—256.
  • Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Легенда о призвании варягов» в сравнительно-историческом аспекте // XI Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии / редкол.: Ю. В. Андреев и др. — М., 1989. — Вып. 1. — С. 108—110.
  • Милов Л. В. Исследования по истории памятников средневекового права: Сборник статей / под ред. Б. Н. Флори, А. А. Горского. — М.: Российская политическая энциклопедия, 2009.
  • Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. — М.: Изд-во АН СССР, 1959.
  • Петрухин В. Я. Русь в IX—X веках. От призвания варягов до выбора веры / Издание 2-е, испр. и доп. — М.: ФОРУМ: Неолит, 2014.
  • Попов А. В. [elib.shpl.ru/ru/nodes/16179-popov-a-v-sud-i-nakazaniya-za-prestupleniya-protiv-very-i-nravstvennosti-po-russkomu-pravu-kazan-1904#page/1/mode/grid/zoom/1 Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву] — Казань, 1904. — 531 с.
  • Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси: очерки по истории X—XII столетий. Лекции по русской истории: Киевская Русь / подготовка текста ст. и примеч. М. Б. Свердлова. — М.: Наука, 1993. — 632 с.
  • Рожков Н. А. Очерки юридического быта по Русской Правде // Рожков Н. А. Исторические и социологические очерки: Сборник статей. — М.: Изд. И. К. Шамова, 1906. — Ч. II. — 322 с.
  • Свердлов М. Б. От Закона Русского к Русской Правде / гл. ред. А. Н. Сахаров. — М.: Юрид.лит., 1988. — 176 с.
  • Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. — 4-е изд., дополн. и поправл. — СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1910. — VIII, 666 с.
  • Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси в XI—XIII вв. / отв. ред. Л. В. Черепнин. — М.: Наука, 1978. — 290 с.
  • Эверс И. Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии / перевод с немецкого Иван Платонов. — СПб.: Тип. Штаба Отдельного корпуса внутренней стражи, 1835. — XXII, 422 с.
  • Юшков С. В. Курс истории государства и права СССР. — М.: Юриздат, 1949.
  • Енциклопедія українознавства. У 10-х томах. / Головний редактор Володимир Кубійович. — Париж; Нью-Йорк: Молоде життя, 1954—1989.
  • Історія держави і права України. У 2-х част. / За ред. В. Я. Тація, А. Й. Рогожина, В. Д. Гончаренка. — Київ, 2003
  • Правознавство / Навч. посібник для вузів / А. М., Олійник, А. Ю. Колодій. — К. : Юрінком Інтер, 2001
  • Право і законодавство Київської Русі / О. М. Тараненко

Отрывок, характеризующий Русское право


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Русское_право&oldid=81403793»