Русско-туземные школы
Ру́сско-тузе́мные шко́лы — школы начального образования, открытые русской администрацией Туркестанского края для обучения детей местного населения[1] нерусской национальности[2] в XIX веке.
Эти школы являлись первыми школами европейского типа, в которых получали светское образование представители местного населения в Туркестане. Целью этих школ являлось обучение детей местного населения русскому языку и приобщение к ценностям европейской и русской культуры, имея в виду подготовку из них в последующем чиновников низового звена администрации края[3]. Обучение русскому языку в этих школах начиналось с первого года обучения.
Первая русско-туземная школа была открыта в декабре 1884 года в Ташкенте[4]. Финансирование этих школ осуществлялось по смешанному принципу: частично за счет средств администрации края, частично за счет пожертвований.
В этой школе предусматривался четырехлетний срок обучения. Имелись в некоторых случаях также и приготовительные классы. Возраст учащихся, обучавшихся в русско-туземной школе, был от 7 до 17 лет. В школе обучались мальчики и юноши. Позже были открыты двухклассные женские русско-туземные школы.
Учащиеся в этих школах делились по классам — русский и туземный. В школе работали русские преподаватели[5], как правило, это были выпускники Ташкентской учительской семинарии[6], которые преподавали в школе русский язык и арифметику, и учителя местной национальности, как правило мулла, который обучал местному языку[7], арабскому языку и письменности и преподавал основы мусульманского вероучения.
Как правило, первые два часа занятия проводил русский преподаватель, который занимался чтением, письмом и просто беседовал с учащимися на русском языке, а вторые два часа велись занятия на местном языке.
В городах работали также вечерние русско-туземные школы, в которых могли обучаться (три раза в неделю) взрослые слушатели основам русского языка и письменности на русском языке.
Всего в Туркестанском крае насчитывалось[8] в 1901 году — 45 таких школ, в 1905 году — 82, в 1912 — 89 школ.
Напишите отзыв о статье "Русско-туземные школы"
Ссылки
- [turkmenslov7.blogspot.com/2007/05/1884.html Российско-туркменский исторический словарь. Том. 2. «Русско-туземная школа»]
- [www.ia-centr.ru/expert/321/ Г. Д. Курумбаева «Влияние русско-туземных школ на развитие национальной интеллигенции Кыргызстана в конце XIX — начале XX веков»];
- Педагогическая энциклопедия. Том 3, Москва, 1966;
- В. В. Бартольд. «История культурной жизни Туркестана». Ташкент, 1875;
- С. М. Граменицкий. «Очерк развития народного образования в Туркестанском крае». Ташкент, 1896;
- [89.253.247.156/_files/product/pdf/89/880635.pdf Н. П. Остроумов. «Мусульманские мектабы и русско-туземные школы в Туркестанском крае». ЖМНП. Новая серия., 1906, № 1;]
Примечания
- ↑ Как тогда было принято называть, «туземного населения».
- ↑ Именуемого в официальных документах того время как «инородцы»
- ↑ По оценке современных исследователей [www.ia-centr.ru/expert/321/]: «Имея более передовые по сравнению с мусульманскими медресе позиции, дававшие местному населению также возможности более высокой конкурентоспособности с точки зрения приобретения навыков и получения работы, русско-туземные школы стали занимать видное место в деле сближения туземцев с русским населением.»
- ↑ Открытию этих школ предшествовала большая работа, проведенная администрацией края. [www.ia-centr.ru/expert/321/]: Например, в 1870 в Ташкенте была образована особая комиссия, которая руководствуясь указаниями генерал-губернатора Кауфмана, высказала ряд принципиальных соображений, положенных в основу проекта, представленного в 1873 году.
Систему начального образования для нерусского населения в крае было решено поставить так, чтобы она не носила конфессионального характера и стремилась к широкому распространению в массы туземного населения грамотности и знаний. При этом должны были приняты все меры к максимально возможной минимизации влияния фанатических мусульманских преподавателей системы конфессиональных или религиозных школ.
Реальное осуществление этих образовательных проектов стало возможным лишь с 1876 года, когда с учреждением в Туркестане особого управления по учебной части дело народного образования получило более твердое финансовое основание и число учебных заведении в крае стало быстро увеличиваться. - ↑ Первым преподавателем в первой русско-туземной школе был Владимир Петрович Наливкин — известный русский этнограф и исследователь Средней Азии, автор первых русско-узбекских словарей и государственный деятель — депутат II Государственной думы, глава Туркестанского Комитета Временного правительства.
- ↑ Ташкентская учительская семинария была открыта в Ташкенте в 1879 году.
- ↑ Выбор преподаваемого местного языка определялся тем, на каком языке говорили местные жители региона.
- ↑ Бендриков К. Е. «Очерки по истории народного образования в Туркестане (1865—1924)». Москва, 1960.
Отрывок, характеризующий Русско-туземные школы
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
