Русудан (царица Грузии)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Русудан
რუსუდანი<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Монета царицы Русудан (1230)</td></tr>

Царица Грузии
1223 — 1245
Предшественник: Георгий IV Лаша
Преемник: Давид VII Улу
 
Вероисповедание: Православие, грузинская церковь
Рождение: 1194(1194)
Смерть: 1245(1245)
Род: Багратионы
Отец: Давид-Сослан
Мать: Тамара
Супруг: Мухаммад Мугис уд-дин Туркан шах
Дети: сын: Давид VI Нарин
дочь: Тамара

Русуда́н (груз. რუსუდანი, ок. 11941245) — царица Грузии (12231245). Дочь царицы Тамары и Давид-Сослана. Правление Русудан знаменует окончание золотого века истории Грузии. Русудан была слишком слаба, чтобы сохранить независимость и целостность государства перед лицом монгольской угрозы.



Биография

Взошла на престол 18 января 1223 года после смерти своего брата Георгия IV, получившего тяжёлое ранение в битве с монголами.

На третьем году правления Русудан, осенью 1225 года, в Грузию вторглись войска хорезмшаха Джелал ад-Дин Манкбурны, бежавшего из Хорезма от монголов. Грузинские войска под предводительством Иоанна Мхаргрдзели потерпели тяжёлое поражение в битве при Гарниси, после чего путь на Тбилиси, Карс и Гянджу оказался для хорезмских войск открыт. Они осадили Тбилиси, а царский двор переехал в Кутаиси.

В 1224 году, Русудан вышла замуж за сельджукского принца Мухаммада Мугиса уд-Дина Туркан Шаха (внука султана Кылыч-Арслана II), который принял христианство с именем Дмитрий. Её дочь Тамара была отдана в жёны сельджукскому султану Кей-Хосрову II, а после смерти последнего — за Первана, визиря и фактически правителя султаната.

9 марта 1226 года Джалал ад-Дин взял Тбилиси и полностью разорил город. В 1227 году Джалал ад-Дин снова взял Тбилиси; хотя он вынужден был покинуть город после того, как Русудан заключила союз с Конийским султанатом, вся восточная Грузия находилась под его контролем до 1230 года.

В 1236 году в третий и последний раз монголы вторглись в Закавказье, и ослабленная войнами с хорезмшахом Грузия не смогла оказать им сопротивления.

К 1240 году вся страна была занята монголами, а Русудан находилась в Кутаиси. В 1242 году она подписала с монголами мир, по которому признала Грузию вассалом хана и обязалась платить ему дань.

После смерти Русудан объединённое грузинское государство прекратило существование. Её сын Давид VI Нарин был отослан ко двору хана и вернулся в Грузию только после смерти Русудан. Францисканский монах Плано Карпини его увидел там в конце 1246 года. Монголы поддерживали как его, так и другого претендента на трон, незаконнорожденного сына Георгия IV, позже известного под именем Давида VII Улу. В результате государство после некоторого периода междуцарствия (продолжавшегося до 1247 года) раскололось на два — Западную и Восточную Грузию.

Напишите отзыв о статье "Русудан (царица Грузии)"

Литература

  • Suny, R. G. The making of the Georgian nation / R. G. Suny. — 2nd ed. — [Bloomington, IN] : Indiana University Press, 1994. — 418 p. — ISBN 0-253-20915-3.</span>

Примечания

  1. Alemany, Agustí (2000), Sources on the Alans: A Critical Compilation, p. 321. Brill Academic Publishers, ISBN 9004114424.
Предшественник:
Георгий IV Лаша
царица Грузии
12231245
Преемник:
Давид VI Нарин (в Западной Грузии)


Отрывок, характеризующий Русудан (царица Грузии)

При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.