Русь

Внешние изображения
	[historyatlas.narod.ru/rus9.gif Восточнославянские земли в IX веке]
	[historyatlas.narod.ru/rus10.gif Полит. карта Руси в X веке]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur11.gif Полит. карта Руси в XI веке]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur12.gif Полит. карта Руси в XII веке ]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1250.gif Полит. карта Руси в начале XIII века ]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1300.gif Полит. карта Руси в конце XIII века ]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1350.gif Полит. карта Руси в начале XIV века ]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1400.gif Полит. карта Руси в конце XIV века ]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1462.gif Полит. карта Руси 1400—1462]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1505.gif Полит. карта Руси 1462—1505]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1550.gif Полит. карта Руси в начале XVI века]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1598.gif Полит. карта Руси в конце XVI века]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1648.gif Полит. карта Руси в начале XVII века]
	[historyatlas.narod.ru/east_eur1682.gif Полит. карта Руси в конце XVII века]

Русь (др.-рус. рѹсь, рѹсьскаѧ землѧ, др.-сканд. Garðaríki, греч. Ῥωσία, лат. Russia, Ruthenia) — обширный этнокультурный регион в Восточной Европе, историческое название восточнославянских земель. Возникшее на этих землях влиятельное Древнерусское государство, политический расцвет которого пришёлся на X—XI века, стало основой для формирования единой древнерусской народности, языка и культуры. В 988 году произошло крещение Руси по восточной христианской традиции. Феодальное дробление Руси и монгольское нашествие повлекли за собой попадание отдельных её частей под власть внешних центров силы, остановив консолидационные процессы и обусловив впоследствии различное развитие культурных, языковых, а также, отчасти, религиозных традиций. В конце XV века в Северо-Восточной Руси вновь образовалось независимое единое Русское государство, борьба которого с внешними соперниками за собирание русских земель стала одной из главных определяющих линий политики и истории Восточной Европы на протяжении нескольких столетий. По определению патриарха Московского и Всея Руси Кирилла, Русь сегодня — это совокупность России, Украины и Беларуси.

Происхождение и употребление слова «Русь»

Название Руси произошло от летописного племени русь, основавшего Древнерусское государство. В некоторых источниках, относящихся к XI—XII векам, употребление понятий Русь или Русская земля ограничивается лишь Киевским княжеством как коллективным владением князей-Рюриковичей и местонахождением великокняжеского престола. С XII века название постепенно переходит на все удельные княжества. В историографии термин Русь распространяется на всю территорию Древнерусского государства с момента его основания в 862 году. Вследствие политического разделения Руси возникли уточняющие термины, такие как Малая Русь, Великая Русь, а также позднесредневековые деления по цветной схеме. В титулах монархов и представителей духовенства, претендовавших на общерусскую легитимность, традиционно использовалась приставка «всея Руси». С конца XV века в трудах православных книжников Русь начинает фигурировать в эллинизированной форме Рос(с)ия, которая впоследствии стала в Русском государстве официальной. Понятие Русь широко распространено в фольклоре и поэзии — Святая Русь, Русь былинная, Русь-Матушка. Упоминание Руси содержится в гимне СССР.

В западных средневековых источниках слово Русь встречается в формах Russia, Ruthenia, Roxolania, Ruscia или Ruzzia. По польско-литовской исторической и публицистической традиции термином Русь называли лишь подвластные собственным монархам земли Юго-Западной Руси, отвергая тем самым притязания на них московских государей. Главным городом Руси поляки считали Львов, столицу Русского воеводства. Несмотря на то, что подобная терминология, вкупе с термином Московия для земель Северо-Восточной Руси, нередко перенималась западными источниками, многие из них продолжали называть термином Руссия все земли исторической Руси.

Образование Древней Руси

Первые упоминания

Наиболее ранним историческим документом, свидетельствующим о существовании древнерусского протогосударства, являются Бертинские анналы, в которых сообщается о прибытии в мае 839 года к франкскому императору Людовику Благочестивому византийского посольства от императора Феофила. В составе византийской делегации находились послы народа рос (rhos), посланные в Константинополь правителем, обозначенным в тексте как хакан (chacanus). Древнерусское государство, о котором практически ничего не известно, в этот период времени условно обозначается в современной историографии как Русский каганат.

В ряде летописей сохранились следы того, что ранние сведения о Руси также связывали с периодом правления византийской царицы Ирины (797—802 гг.). По мнению исследователя летописей М. Н. Тихомирова, эти данные происходят из византийских церковных источников.

В 1919 году А. А. Шахматов высказывал предположение, что Хольмгардом скандинавы называли Старую Руссу. Согласно его гипотезе, Руса была первоначальной столицей древнейшей страны. И из этой «древнейшей Руси…вскоре после» 839 г. началось движение руси на юг, приведшее к основанию в Киеве около 840 г. «молодого русского государства». В 1920 году академик С. Ф. Платонов отмечал, что будущие изыскания соберут, конечно, больший и лучший материал для уяснения и укрепления гипотезы А. А. Шахматова о варяжском центре на Южном берегу Ильменя, и что эта гипотеза уже теперь имеет все свойства доброкачественного научного построения и открывает нам новую историческую перспективу: Руса — город и Руса — область получают новый и весьма значительный смысл.

По мнению Г. В. Вернадского — в районе озера Ильмень к середине девятого века возникла община шведских купцов, которая, благодаря своей коммерческой деятельности, тем или иным образом была связана с Русским каганатом (по мнению историка это район устья р. Кубани на Тамани). И центром этого северного «отделения» Русского каганата была, вероятно, Старая Руса. По Вернадскому в «призвание варягов» согласно Ипатьевскому списку («ркоша русь, чудь, словене, и кривичи и вся: земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет: да поидете княжить и володеть нами»)— участвуют «под названием „русь“ члены шведской колонии в Старой Русе, главным образом, купцы, ведущие торговлю с Русским каганатом в Приазовье. Их целью в „призвании варягов“ было, в первую очередь, вновь открыть торговый путь на юг с помощью новых отрядов скандинавов».

В. В. Фомин также не исключал, что в момент призвания Рюрика район Старой Руссы мог быть заселён какой-то русью, и что очень раннее появление здесь руси обусловлено следующим фактом — в древности соль, обеспечивающая потребности огромной территории Северо-Западной Руси, добывалась только в Южном Приильменье (включая обработку кожи, мехов, поставляемых на экспорт).

Развитие русских городов

В VIII веке по течению Волхова основываются два населённых пункта: Любшанская крепость (построена южнобалтийскими славянами на месте финской крепости в начале VIII века) и, предположительно позже, в двух километрах от неё на другом берегу Волхова скандинавское поселение Ладога. В 760-х годах Ладога подвергается нападению кривичей и ильменских словен, и её население вплоть до 830-х годов стало преимущественно славянским (предположительно кривичи).

В конце 830-х Ладога сгорает и состав её населения сменяется снова. Теперь в ней чётко прослеживается заметное присутствие скандинавской военной элиты (скандинавские мужские воинские захоронения, «молоточки Тора» и т. д.)

В 860-х годах по территории северо-запада Руси проходит волна войн и пожаров. Сгорают Ладога, Рюриково городище, Любшанская крепость (причём по наконечникам стрел, найденных в её стенах, осада и взятие Любши проводилось исключительно или преимущественно не-скандинавским (славянским) населением). После пожаров Любша исчезает навсегда, а население Ладоги становится в основном славянским — теперь это поселение приобретает вид города, и становится похожим на торговые балтийские вики.

К VIII — первой половине IX веков археологи относят возникновении Рюрикова городища, рядом с которым в 930-х годах появились три поселения (кривичи, ильменские словене и финно-угры), позднее слившихся в Великий Новгород. Характер поселения в Рюриковом городище позволяет отнести его к военно-административному центру с ярко выраженной скандинавской культурой в ранних слоях, причём не только воинской, но и бытовой (то есть жили семьями). Связь Рюрикова городища с Ладогой прослеживается по характерным признакам бус, распространённых в обоих поселениях. Некоторые намёки на происхождение пришлого населения в Рюриковом городище даёт анализ гончарной керамики из ранних слоёв, соответствие которой находится на южном побережье Балтики.

Археологические раскопки Киева подтверждают существование с VI—VIII веков ряда маленьких обособленных поселений на месте будущей столицы Руси. Градообразующий признак — оборонительные укрепления — заметны с VIII века (780-е годы строительство укреплений на Старокиевской горе северянами). Археологические следы начинают свидетельствовать о центральной роли города только с X века, и с того же времени определяется возможное присутствие варягов.

Начиная со 2-й половины IX века Русь покрывается сетью городов (городище в Гнёздово под Смоленском, Сарское городище под Ростовом, Тимерево под Ярославлем), где чётко прослеживается присутствие элементов скандинавской военной элиты. Эти поселения обслуживали торговые потоки с Востоком. В некоторых городах (Смоленск, Ростов), упомянутых в древнерусских летописях как племенные центры IX века, культурные городские слои старше XI века не обнаружены, хотя отмечены мелкие поселения.

Археологические исследования подтверждают факт больших социально-экономических сдвигов в землях восточных славян в середине IX века. В целом результаты археологических исследований не противоречат преданию «Повести временных лет» о призвании варягов в 862 году.

Древнерусское государство

Новгородская Русь

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=IMrtly_TbY0 Рюриковичи и их уделы. Визуализация изменений 862—1350]

Наиболее ранний древнерусский летописный свод «Повесть временных лет» излагает образование Руси на основании преданий, записанных спустя 250 лет после самих событий, и датирует их 862 годом. Союз северных народов, в который входили славянские племена ильменские словене и кривичи, а также финно-угорские племена чудь и весь, пригласили князей варягов из-за моря для того, чтобы остановить внутренние раздоры и междоусобные войны (см. статью Призвание варягов). По Ипатьевской летописи варяг князь Рюрик сел сначала княжить в Ладоге, и только после смерти братьев срубил город Новгород и перебрался туда. Существование неукреплённого поселения Ладога отмечается с середины VIII века, а в самом Новгороде отсутствует датированный культурный слой старше 30-х годов X века. Зато подтверждено местонахождение княжеской резиденции в так называемом Рюриковом городище, возникшем в первой половине IX века недалеко от Новгорода.

К тому же времени относится Поход руси на Царьград (860), который «Повесть временных лет» датирует 866 годом и связывает с именами киевских князей Аскольда и Дира.

862 год — принятый для отсчёта русской государственности — скорее всего условная дата. По одной из версий неизвестный киевский летописец XI века выбрал 862 год на основании памяти о так называемом первом крещении Руси, последовавшем вскоре после набега 860 года.

Именно с походом 860 года, если дословно доверять тексту летописи, её автор связывал начало Русской земли:

В год 6360 (852), индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом.

В последующих расчётах летописца сказано, что «от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до Михаила сего 542 года», таким образом в летописи неверно назван год начала правления византийского императора Михаила III. Существует точка зрения, что под 6360 годом летописец имел в виду 860 год. Он указан по Александрийской эре, которую историки также называют Антиохийской (для пересчёта её в современную следует отнять 5500 лет). Однако указание индикта соответствует именно 852 году. В те времена согласно «Повести временных лет» варяги-русы создали два независимых центра: в районе Ладоги и Новгорода княжил Рюрик, в Киеве — Аскольд и Дир, соплеменники Рюрика. Киевская русь (варяги, правящие в землях полян) приняла христианство от константинопольского епископа.

Киевская Русь

В 882 году столица Древнерусского государства была перенесена в Киев князем Олегом, преемником Рюрика. Олег убил киевских князей Аскольда и Дира, объединив новгородские и киевские земли.

Расцвет Древней (Киевской) Руси пришёлся на X—XI века. В 907 году в результате успешного похода на Царьград русы смогли заключить выгодный торговый договор с Византией, с которой начался также культурный обмен. Во второй половине X века киевский князь Святослав Игоревич разгромил Хазарский каганат и кратковременно завоевал Болгарское царство. В 988 году его сын князь Владимир Святославич крестил Русь по византийскому обряду. В связи с принятием христианства началось строительство каменных храмов, распространилась письменность. Наибольший авторитет Русь обрела при киевском князе Ярославе Мудром, основавшем Софийский собор, библиотеку и издавшем первый свод законов Русскую правду. Сохраняя тесные связи со Скандинавией, русские князья заключали новые династические браки с Западной Европой.

После смерти Ярослава Мудрого начался процесс княжеских усобиц и феодального распада Древнерусского государства. Тяжёлым бременем для Руси были набеги степных кочевников, прежде всего половцев. Князья киевские Владимир Мономах и его сын Мстислав Великий сумели на некоторое время обратить процесс дезинтеграции вспять, однако впоследствии Киев уже ничего не смог противопоставить новым центрам силы и стал объектом разорительных походов и усобиц. Упадок Южной Руси и возвышение других, ранее периферийных, русских княжеств, таких как Владимиро-Суздальское, Смоленское или Галицко-Волынское связывают с угасанием торговли по Днепру, участившимися половецкими набегами, бесконечными княжескими усобицами за киевский престол, социальными притеснениями и другими факторами. На протяжении XII—XIII веков отмечаются значительные миграционные волны из среднего Поднепровья на северо-восток (см. славянская колонизация Северо-Восточной Руси), а также в сторону Карпат.

Русь после монгольского нашествия

Русь под монголо-татарским игом

В результате опустошительных походов 1237—1238 в Северо-Восточную Русь и 1239—1240 в Юго-Западную Русь, была установлена система зависимости русских земель от монголо-татарских ханов. Она заключалась в выплачивании дани, получении отдельными претендентами ярлыков на княжение. Монголо-татары активно вмешивались в междоусобные споры русских князей, совершая регулярные карательные и грабительские походы на русские земли. В Юго-Западной Руси власть Золотой Орды продлилась до 1362 года, когда золотоордынцы были разбиты литовцами в битве на Синих Водах. После этого Юго-Западная Русь впала в зависимость от литовских князей, которые до этого уже установили контроль над отдельными княжествами на территории современной Белоруссии и Украины (битва на реке Ирпень). Галицкую землю Великое княжество Литовское по итогам войны за галицко-волынское наследство было вынуждено уступить Польскому королевству.

Северо-Восточная Русь находилась в политической зависимости от Золотой Орды до 1480 года. Победа северо-восточных русских князей во главе с московским князем Дмитрием Донским над татарским войском в Куликовской битве в 1380 году повлекла за собой некоторое послабление политической зависимости (впредь великие князья восходили на престол без ханского ярлыка), однако окончательного свержения ига и прекращения выплат дани не принесла. Окончательное освобождение было достигнуто в результате Стояния на Угре 1480 года. До и после этого события на Руси имели место объединительные процессы, вследствие которых в период правления Ивана III сформировалось единое централизованное независимое Русское государство, вступившее в соперничество за земли Древней Руси с Великим княжеством Литовским.

Соперничество Москвы с Литвой и Речью Посполитой

Образовавшееся при Иване Великом единое Русское государство, сумевшее освободиться из-под зависимости от Золотой Орды, стремилось к восстановлению Древнерусского государства в его прежних границах. Иван Великий принял титул государь всея Руси, содержавший притязания на Западную Русь и политическую программу воссоединения с ней. Как единственная на тот момент православная держава, Русское государство рассматривало себя также наследником Византийской империи, пытаясь выступать в качестве покровителя единоверных в Литве, где набирала силу католическая дискриминация православия.

Между обоими государствами в конце XV — начале XVI веков имел место ряд войн, в которых Великому княжеству Литовскому пришлось уступить Русскому государству значительные территории. Проигрывая историческую схватку за западнорусские земли, Литва была вынуждена раз за разом прибегать к помощи Польского королевства, состоявшего с ней в личной унии. В 1569 году, в разгаре Ливонской войны, между обоими государствами была заключена Люблинская уния, объединявшая обе части в единое государство. В её результате Великое княжество Литовское передало польской Короне значительные южнорусские территории. Также усилилось влияние католицизма и давление на православных, вылившееся в заключение Брестской унии и официальное подчинение православных Римскому папе. На землях Западной Руси это вызвало жёсткую межконфессиональную борьбу, способствовало поднятию целого ряда городских и казацких восстаний, а также возниковению в среде православных иерархов и книжников, противостоявших Унии, представления о триедином русском народе и православном царе-заступнике.

В военно-политическом отношении вмешательство Польши почти на столетие вновь развернуло вектор натиска в борьбе за земли Руси на восток. Ливонская война обрела для России неудачное окончание, Россия сильно ослабла в результате польско-литовской интервенции в эпоху Смутного времени, неудачной была также попытка реванша в Смоленской войне. В 1648—1654 годах очередное казацкое восстание под предводительством Богдана Хмельницкого сильно ослабило саму Речь Посполитую и привело в результате Переяславской рады к переходу Гетманщины в подданство российского царя, а также к новой русско-польской войне 1654—1667. После её окончания граница обоих соперников — Российского царства и Речи Посполитой — прошла по Днепру, за Россией остался Киев и Смоленск, однако Польско-Литовское государство сохранило за собой земли Белой Руси и Правобережную Украину. Они воссоединились с остальной Русью лишь более чем столетие спустя, в результате разделов Речи Посполитой, после того как та внутренне разложилась от шляхетских злоупотреблений «золотыми вольностями» и межконфессиональных конфликтов.

Последствия Брестской унии были отменены в 1839 году на Полоцком соборе, на котором на территории России было утверждено возвращение униатов в православие. Униатство осталось доминирующим вероисповеданием лишь в среде галицких русин на территории Австро-Венгрии. Галицкая и Подкарпатская Русь вплоть до Первой мировой войны оставались единственными частями Руси не в составе России.

Этнонимы

Руский, руський, руськый, русьскый люд — этноним, обозначающий жителей Древнерусского государства. В единственном числе представитель народа русь именовался русин (графически «роусинъ», из-за унаследованного от греческой графики способа передачи кириллицей на письме звука [у]), а житель Руси именовался «руський» или «руский». Если в русско-византийском договоре 911 года (договор Вещего Олега) не вполне ясно, назывались ли русью все жители Руси, или только варяги-русь, то в русско-византийском договоре 944 года (договор Игоря Рюриковича) название русь распространяется на «всех людий Руское земли».

Фрагмент текста договора Игоря с греками от 944 года (945 год по смещённой датировке ПВЛ):

аще ударить мечемъ или копьемъ, или кацемъ любо оружьемъ Русинъ Грьчина или Грьчин Русина, да того деля греха заплатить сребра литр 5, по закону рускому

Здесь «грьчин» — употребляется в значении житель Византии, грек; значение термина «русинъ» спорно: либо «представитель народа Русь», либо «житель Руси».

Даже в самых ранних дошедших до нас вариантах «Русской правды» русь уже полностью равноправна со славянами:

Убьёт муж мужа, то мстить брату брата, или сыну отца, любо отцу сына, или братучаду, любо сестрину сыну. Если не будет кто мстить, то 40 гривен за голову, если будет русин либо гридин, либо купчина, либо ябетник, либо мечник. Если изгой будет либо славянин, то 40 гривен положить за него.

В более поздних редакциях «русин» и «славянин» идут сплошным перечислением (либо вместо «русин» стоит «горожанин»), зато появляются, например, штрафы размером 80 гривен за княжеского тивуна.

В фрагменте договора Смоленска с немцами XIII века слово «Роусин» уже означает «русский воин»:

Немьчичю же не льзе позвати на поле Роусина битъ ся въ Ризе и на Гътьскомь березе,
Роусиноу же не льзе позвати Немьчича на поле битъся Смоленьске.

Культура

Объединяющими для всего русского пространства культурными характеристиками стали после крещения Руси христианство византийского обряда (православие), использование кириллицы. Многочисленные образцы^{[какие?]} духовной культуры были заимствованы из греческого и южнославянского культурного ареала.

См. также

• Русь (народ)
• Древнерусское государство
• Новгородская Русь
• Московская Русь
• Северо-Восточная Русь
• Галицко-Волынское княжество
• Великое княжество Литовское
• Карпатская Русь
• Русское право

Литература

• Браун Ф. А. Русь, происхождение имени // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Кизеветтер А. А. Россия/История/История России // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• Цукерман К. [www.iananu.kiev.ua/archaeology/2003-1/zukerman.htm «Два этапа формирования Древнерусского государства»]. Археологія, Київ: Інститут археології HAH України № 1/2003.
• Данилевский И. Н. [www.lants.tellur.ru/history/danilevsky/d06_4.htm «Русская Земля»].
• Барсов Н. П., [runivers.ru/lib/detail.php?ID=483585 Материалы для историко-географического словаря России] на сайте «Руниверс».
• Кузьмин А. Г. [www.portal-slovo.ru/history/40503.php «Древняя Русь в IX—XI веках»].
• Кузьмин А. Г. [www.portal-slovo.ru/history/35265.php «Сведения иностранных источников о руси и ругах»].
• Насонов А. Н. [litopys.org.ua/rizne/nason.htm «Русская Земля»] (фрагменты).
• Перевезенцев С. В. [web.archive.org/web/20051226223220/www.portal-slovo.ru/download/history/KievRus.pdf «Образование Древнерусского Государства»].
• Плотникова О. А. [www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/6/Plotnikova_crystallization/ «Кристаллизация института княжеской власти как социально-политического компонента древнерусской цивилизации»].
• Погосян Е. [ec-dejavu.ru/r/Russia1730-1780.html «Русь и Россия в исторических сочинениях 1730—1780-х годов»].
• Раковский А. [www.rujan.jino-net.ru/article.php?id=4_3 «Происхождение Руси»].
• Робинсон А. Н. [litopys.org.ua/rizne/robins.htm «„Русская Земля“ в „Слове о полку Игореве“»].
• Myspace: [groups.myspace.com/ruthenia «Русь»].
• Рыбаков Б. А. [lib.ru/HISTORY/RYBAKOW_B_A/russ.txt «Рождение Руси»].
• [www.vrev.ru/bibl.html Электронная библиотека букинистической литературы о Древней Руси и Псковском крае в частности].
• Тихомиров М. Н. [litopys.org.ua/rizne/spysok/spys05.htm «Происхождение названий „Русь“ И „Русская Земля“»].
• Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX—XI веков. Смоленск: Русич; М.: Гнозис, 1995.
• Петрухин В. Я. Русь в IX—X веках. От призвания варягов до выбора веры. М.: Форум; Неолит, 2013.
• Богданов С. В. [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_4/conf-3.pdf «Об определении „Всея Руси“ в великокняжеской титулатуре XIV—XV в. (по материалам актов XIV—XV в.)»] // «Древняя Русь. Вопросы медиевистики». 2008. № 4 (34). С. 30-49.
• Горский А. А. [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_2/conf-1.pdf «Русь „от рода франков“»] // «Древняя Русь. Вопросы медиевистики». 2008. № 2 (32). С. 55-59.
• Фомин В. В. [www.portal-slovo.ru/history/41842.php «История разработки варяго-русского вопроса в трудах учёных дореволюционного периода»].
• Фомин В. В. [www.portal-slovo.ru/history/35686.php «Южнобалтийское происхождение варяжской руси»].
• Бибиков М. В. [www.drevnyaya.ru/vyp/stat/s1_19_1.pdf «Русь в византийской дипломатии: договоры Руси с греками X в.»] // «Древняя Русь. Вопросы медиевистики». 2005. № 1 (19). С. 5-15.

Отрывок, характеризующий Русь

– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.