Рутгерс, Иоганн
| Иоганн Рутгерс | |
| нидерл. Jan Johannes Rutgers | |
| Имя при рождении: |
нидерл. Jan Johannes Rutgers |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
26 октября 1625 (36 лет) |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: | |
| Язык произведений: | |
| Дебют: |
«Variarum lectionum libri sex» |
Иога́нн (Ян) Ру́тгерс (нидерл. Jan Johannes Rutgers, лат. Janus Rutgersius; 28 августа 1589, Дордрехт — 26 октября 1625, Гаага[1]) — голландский поэт и филолог, был шведским послом в Нидерландах. Написал «Variarum lectionum libri sex».
Биография
Родился 28 августа 1589 года в Дордрехте. Отец семейства (скончался в 1623 г.) дал пятерым своим сыновьям прекрасное образование.
Начальную школу Ян посещал в своём родном Дордрехте, где был лучшим в изучении латыни и греческого у своего учителя Герхарда Иоанна Фоссия (лат. Gerhard Johannes Vossius).
В 1605 году поступил в Лейденский университет, где обучался у профессора латыни Доминика Баудия (лат. Dominicus Baudius), оказавшего на молодого филолога огромное влияние. Другими преподавателями были профессор Иосиф Скалигер (лат. Joseph Justus Scaliger) и профессор Даниил Гейнсий (лат. Daniel Heinsius).
В 1611 году Рутгерс отправляется во Францию для дальнейших филологических исследований. В Орлеане он защитил лиценциата в области юридических наук.
В 1613 году Рутгерс вернулся в Голландию. Накануне его приезда домой умерлаего мать. По приезде в Гаагу он открыл юридическую практику.
В это время посол Швеции Якоб ван Дейк (нидерл. Jacob van Dijck) по заказу Густава Адольфа набирал персонал для шведской администрации, в связи с чем предложил Рутгерсу поехать с ним в Швецию.
На дипломатической карьере
В его задачи входило: сообщать правительству Швеции о политических событиях, в основном в Нидерландах, Франции, Великобритании и Северной Германии, и действовать самостоятельно в ряде ключевых вопросов. В шведском архиве имеется более 180 писем 1615—1625, которые в настоящее время доступны в критическом издании в Интернете (35 писем уже были опубликованы (AOSB, том I: 2-3). Сохранился ряд писем к нему от шведского короля Густава Адольфа, а также паспорта и инструкции. Среди вопросов — брак Густава Адольфа, конфликта Чехии с императором (находился в Праге в 1620 году как шведский посланник), отношениях Кристиана IV с немецкими северными городами и князьями, протестантский союз против императора, покупка Швецией боеприпасов и вина в Голландии, и по доставке почты из Гамбурга.
В июне 1614 года Рутгерс прибыл в Стокгольм.
В мае 1616 года Рутгерс отправлен в Голландию, где от имени шведского правительства заключает ряд выгодных финансовых сделок. Как благодарность за его труды он был возведен 21 декабря 1619 года в дворянское достоинство и награждён золотой цепью.
В связи с восстанием в Чехии против императора Фердинанда и избранием курфюрста Фридриха V, шведский король Густав Адольф посылает Рутгерса в Прагу для зондирования возможности подписания конкордата.
После посещения Любека, Гамбурга и Бремена Рутгерс вновь прибыл в Гаагу в январе 1624 года, где его статус был повышен до резидента.
26 октября 1625 года он скончался в Гааге. Его архив был переправлен в Швецию, а большая библиотека была продана на аукционе. Его краткая автобиография была впервые опубликована в Лейдене в 1646 году, а стихи собраны и опубликованы (вместе с перепечаткой автобиографии) в 1653 году Николаем Гейнсием (сыном Даниила Гейнсия).[2]
Напишите отзыв о статье "Рутгерс, Иоганн"
Примечания
Источники
- [www.dbnl.org/tekst/aa__001biog19_01/aa__001biog19_01_1094.php A.J. van der Aa, Biographisch woordenboek der Nederlanden. Deel 16. J.J. van Brederode, Haarlem 1874]
Отрывок, характеризующий Рутгерс, Иоганн
– Как старички пороптали, много вас начальства…– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
