Руус, Неэме

Не́эме Ру́ус (эст. Neeme Ruus; 11 декабря 1911 Вологодская губерния, Российская империя — 2 июня 1942 Таллин, оккупированная Нацистской Германией Эстония) — эстонский политик, советский партийный и государственный деятель.

Биография

Родился в Вологодской губернии России в эстонской семье. Позже семья переселилась в Эстонию. Окончил гимназию в Пярну, после чего около года преподавал язык эсперанто в Швеции. Благодаря скандинавским стипендиям ездил усовершенствоваться в Норвегию, Данию, Бельгию и Францию. Долгое время пребывал в качестве стипендианта в Швейцарии.

В 1933 году работал консультантом Эстонского образовательного союза, с 1936 года – заместитель директора Таллинского народного университета. Работал в профсоюзе конторских служащих, в Обществе Таллинского народного университета, в палате служащих предприятий, в пенсионной кассе деятелей культуры, в Обществе эсперантистов «Эсперо» и в Спортивном обществе «Рюннак» (эст. "Rünnak").

Избирался депутатом Государственной думы Эстонии 1-го созыва (1938) и Таллинской городской думы.

Участие в событиях 1940 года

Левый социалист, Руус в 1940 году примкнул к коммунистам.

Принимал активное участие в событиях 1940 года в Эстонии, связанных с присоединением государства к СССР и именуемых эстонскими историками «Июньским переворотом».

20 июня 1940 года выступил с речью в таллинском спортзале для рабочих (эст. Tallinna töölisvõimla), где присутстовало от 800 до 1000 трудящихся. Собрание приняло резолюцию:

Требуем решительного искоренения всех враждебных Советскому Союзу элементов, особенно роспуска Кайтселита (эст. Kaitseliit), так как там особенно распространены антисоветские настроения, чистки госаппарата от пособников военных провокаторов и устранения всех враждебных выполнению договора о взаимопомощи между Эстонией и СССР обстоятельств.

Был одним из организаторов выступлений рабочих в Тарту, на которых выступал с речами.

В период с 21 июня по 25 августа 1940 года Руус занимал пост министра социальных дел Эстонии в марионеточном правительстве Й. Вареса, сформированном под давлением руководства СССР.

Бывший заместитель Рууса на посту министра социальных дел Лембит Лююс, выступая 7 декабря 1989 года в телепередаче ЭТВ «Депутаты Государственной думы свидетельствуют», рассказал об оценке его начальником ситуации в Эстонии в июне 1940 года:

«Это было за два дня до выборов. Неэме Руус сказал мне, что в Эстонии не удастся установить народно-демократический строй по примеру Монголии. Он сказал, что нам следует войти в состав Советского Союза. Я спросил: «Как же это так вдруг? Ведь были выборы, была и избирательная платформа». Он ответил, что ничего нельзя сделать, таково требование Жданова (эмиссар Сталина в Эстонии в июне 1940 г.), и мы не имеем возможности противостоять этому. Одно из двух: либо мы будем согласны, либо нам здесь придется очень плохо. Ситуация чрезвычайно усугубляется. Другого выхода сейчас нет. Позже я слышал, что перед заседанием Государственной думы её члены были вызваны в ЦК, и там им разъяснили, что следует голосовать за установление советского строя и вступление в СССР».

Был избран в Государственную думу 2-го созыва на безальтернативных выборах, проведённых 14–15 июля 1940 года по требованию руководства СССР.

Вместе с другими членами правительства Й. Вареса в июле 1940 года вступил в Коммунистическую партию Эстонии и ВКП(б). Был назначен секретарём по пропаганде и агитации ЦК КПЭ. С февраля 1941 года – заместитель председателя Совета народных комиссаров Эстонской ССР.

Летом 1941 года оставлен в оккупированной немцами Эстонии руководить подпольем, но в 1942 году в селении Хирвли попал в руки гестапо и был казнён.

Согласно одной из версий, Рууса выдал его непосредственный начальник, 1-й секретарь ЦК Компартии Эстонии Карл СяреК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Семья

Был женат на актрисе Линде-Карин Руус (эст. Linda Karin Ruus; урождённая Арукюлль (эст. Aruküll)), в браке с которой родилась дочь Ингрид, в замужестве Ингрид Рюйтель. Ингрид Рюйтель – известная фольклористка и жена бывшего президента Эстонии Арнольда Рюйтеля.

См. также

• Солнечная революция (Эстония)
• Выборы в Рийгиволикогу (1940)
• Пакт Молотова—-Риббентропа

Книги

• Neeme Ruus. "Haridusolud Taanis". Eesti Haridusliit (Неэме Руус. "Образование в Дании". Эстонский образовательный союз), 1935, 98 стр.
• Neeme Ruus. "Raamatukogu kultuuritegurina". Autori kirjastus (Неэме Руус. "Библиотека как фактор образования". Издательство автора), Таллин, 1935, 36 стр.

Источник

• [www.hrono.ru/biograf/bio_e/estoncy.html Исторические лица Эстонии. БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ] // Интернет-проект «Хронос»

Отрывок, характеризующий Руус, Неэме

– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.