Рушник

Рушни́к (рус. полотенце, рукотерник, ручник, утирник, полка, ширинка, укр. рушник, белор. рушнік, уціральнік, болг. ръченик, пошь, рута, обрус, пешкир, тестемел, чевре, кесария, макед. рачник, пешкир, серб. пешкир, словен. rocnik, польск. ręcznik, чеш. ručnik, словацк. ručnik) — полотенце из домотканого холста. Предмет народной культуры и народного творчества славян, в большей степени восточных.

Предмет обыденного и ритуального назначения; наделяется семантикой пути, дороги, соединения, связывания. В обрядах выступает в качестве дара, оберега, покрывала, украшения, символа праздника, имеет знаковую и оповестительную функцию. Обрядовые функции и символика рушника во многом аналогичны полотну (полотенцу).

Рушник широко используется в разнообразных обрядовых ситуациях: на похоронах, свадьбе, родинах и крестинах, в календарных обрядах, в магии, медицине.

Изготовление и узоры

Рушник изготавливается из льняного (раньше — также из конопляного) полотна. Его традиционные размеры: 30—40 сантиметров в ширину и от 3 и более метров в длину. Современные фабрики выпускают рушники разных размеров (обычно около 50 см в ширину и 180—200 см в длину). Для украшения рушника употребляют вышивку, кружево, браное ткачество, ленты.

В вышивке на рушниках использовалась различная символика. Вышивались орнаменты зооморфные — символические петухи, куры, лебеди, утки, орлы, олени, львы, кони и др.; растительные — дуб, хмель, калина, мак, лилия, роза, виноград и др.; геометрические — ромбы, круги, свастики, зигзагообразные линии и прочие узоры; а также бытовые, антропоморфные и культовые в разных сочетаниях. До XVIII—XIX века каждый вышитый узор имел свой сакральный смысл, ритуальное предназначение. После петровских реформ в вышивке на рушниках стали появляться бытовые мотивы, не несущие обрядовой смысловой нагрузки, а к концу XIX века вышивка практически полностью утратила своё ритуальное значение. Основными цветами, применяемыми при оформлении рушников являются красный (разных оттенков: «алый», «рудый», «кирпичный», «малиновый», «огневой», «чермный», «червленый», «маковый», «багряный», «вишнёвый») и белый, имевшие изначально своё значение в языческой народной культуре Руси. Изучением и подробным анализом вышивки на рушниках занимались многие исследователи, в частности академик Б. А. Рыбаков [sueverija.narod.ru/Kollekcii/Rushnik/Rushnik3.htm ], Г. А. Григорьева [sueverija.narod.ru/Kollekcii/Rushnik/Rushnik5.htm], Е. Моисеенко [sueverija.narod.ru/Kollekcii/Rushnik/Rushnik4.htm] и другие.

Растительный орнамент

• Дуб — юноша, крепость, надежность, символизирует дерево Жизни.
• Барвинок — память, вера в свои силы, любовь.
• Калина — красота, женственность, верность, Украина.
• Виноград — символика винограда раскрывает радость и красоту сотворения семьи. Сад-винограда — это жизненная нива, на которой муж является сеятель, а жена обязана растить и лелеять дерево рода. Мотив винограда виден на женских и мужских сорочках-вышиванках Киевщины, Полтавы. А на Черниговщине виноград вьется на семейных рушниках.
• Мак — в древности на Украине святили мак и обсеивали людей и скот, веря, что мак имеет волшебную силу, которая может защитить от любого зла. Нежный трепетный цветок несёт в себе неистребимую память народа.

Традиции

В настоящее время древние славянские традиции практически забыты, но до сих пор рушниками украшают жилище, их используют в разнообразных обрядах в некоторых регионах современной России, Украины и Белоруссии. Рушниками убирают красный угол хаты или избы, божницы, дверные и оконные проёмы, а также украшают стены.

Рушник широко используется в разнообразных обрядовых ситуациях: на похоронах, свадьбе, родинах и крестинах, в календарных обрядах, в магии, медицине. Им украшают иконы, его вывешивают на кресты, окна, двери, ворота, шест. Региональные отличия, касающиеся рушников, бережно сохранялись при переселении в другие местности.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Родинная обрядность

Рождающуюся девочку принимали на рушник, который затем вешали над колыбелью (рус. перм.). Оберегая новорожденного от сглаза, его, прежде чем показать чужому человеку, обтирали рушником, который висел на Пасху на иконах (рус. брян.). У русских младенца иногда закутывали в рукотерник — рушник, которым вытирала руки вся семья, принимая его в круг родственников.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Сербы в Леваче и Темниче в чистый рушник заворачивали подарок (повойjница), который приносили в дом по случаю рождения ребёнка: свежеприготовленную лепешку, соль, какое-либо блюдо (фасоль, яичницу, брынзу), водку или вино, а также рубашечку, перевязанную красной ниткой, с монетой и букетом для девочки, чтобы она скорее вышла замуж. У болгар обязательным даром гостям, навещавшим новорождённого, было полотенце.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

У болгар среди подарков повитухе было обязательным полотенце и мыло; после крещения родители и крестные обменивались дарами: рубахами, расшитыми П., носками и др. На Смоленщине кума давала рушник в дар церкви во время ритуала «прощения», крёстная дарила рушник роженице.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Свадебная обрядность

Подробнее по этой теме см. Свадебный рушник.

Рушник использовался на всех этапах сельской свадьбы и выполнял функции соединения (связывания), скрывания/покрывания, украшения, дара. У русских во время девичника в канун свадьбы рушником или платком накрывали невесту, когда она с подругами шла «в баню» (в соседнюю избу), и невеста начинала выть; такой рушник (длинный шелковыйй рушник с каймой) назывался реунья (с.-з.-рус). Вышивка на свадебных рушниках по поверьям должна была оберегать молодожёнов от порчи, сглаза. Рушниками украшали свадебный поезд — лошадей, упряжь, одежду гостей. На рушнике стоят жених и невеста во время венчания. В некоторых регионах Украины сватовство называлось взятием рушников или отдачей рушников. А в других регионах рушниками называли не сватовство, а обручение.

Поминальная обрядность

Рушник используется прежде всего как предмет, символизирующий путь умершего на «тот свет». У русских было принято вывешивать рушник снаружи дома у окна в знак того, что в доме кто-то умер; он должен был висеть до 40-го дня, чтобы душа, летая, могла «утереть слезки»; в день сороковин его относили на кладбище и завязывали на кресте. Белорусы Витебщины, пока тело умершего находилось в доме, держали открытым окно или душник, в окно свешивали рушник, чтобы душа могла утереться.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Рушник клали в гроб умершему, чтобы он утирался на «том свете»; на рушнике или холсте несли гроб на кладбище и опускали в могилу (рус, укр., бел., пол.); на ограде кладбища привязывали куски холста, чтобы покойники утирались, когда выходят из могил (рус. рязан.).К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Закопав могилу, посыпали её зерном, застилали рушником и поминали умершего. Его вешали на крест почившему мужчине, а женщине — фартук (полес. гомел.), у словаков — маленькое полотенце привязывали на крест всем умершим (з.-словац., окр. Левице). Могильщикам отдавали рушники, на которых опускали в могилу гроб, а церковь получала в дар рушник, которым был обернут крест, а также холст и платок, лежавшие на крышке гроба (рус.). В южнорусских губерниях участников похорон одаривали рушниками; мужчины, несшие гроб с покойницей, обвязывали полотенцем голову.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В течение сорока дней рушник считался вместилищем души умершего, своеобразным окном между миром живых и миром мёртвых. Рушниками украшали намогильные кресты, деревья, церкви..

Магические функции

В купальскую ночь ведьма, чтобы отобрать у чужой коровы молоко, собирала на полотенце росу с травы под коровами и лошадьми, а потом выжимала его в подойник или вешала на гвоздик, и из него текло молоко (бел., укр., полес.). Чтобы отобрать молоко, ведьма должна махнуть своим рушником или фартуком на чужую корову, а потом ударить им свою (бел.). У сербов так же, махнув в сторону леса в Видовдан (15/28.VI) и подумав в этот момент о любимом парне, девушка могла расположить его к себе.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В Полесье рушник, провисевший год на могильном кресте, снимали в день Проводов, после Радуницы, выбрасывали за кладбище или использовали для избавления от различных болезней, для чего носили на себе (Житомир., Тхорин).К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Обережные функции

Рушник использовали и в качестве оберега. В Полесье освящённые на Пасху в церкви рушники вывешивали на двери «от грома», оставляя там до тех пор, пока не перестанет греметь. Часто объект, нуждающийся в охране, покрывали полотном, фартуком, полотенцем, магически укрывая его от опасности.

См. также

• Ширинка (головной убор)
• Полотенце
• Вышиванка
• Славянская вышивка

Литература

• Алехина С. В., Ильина Н. В. Украинская национальная символика в практическом курсе русского языка как иностранного // Язык и культура: Первая международная конференция (Материалы) / Составитель С. Б. Бураго. — К., 1992. — С. 186—187.

Ссылки

• [www.narodko.ru/article/ornament/vieworna/ru6nik.htm Народный костюм. Рушник] (narodko.ru)
• [sueverija.narod.ru/Kollekcii/Rushnik/Rushnik.htm Рушник] (sueverija.narod.ru)
• [www.belarusguide.com/culture1/visual_arts/Textile.html Белорусские рушники] (belarusguide.com)
• [k-ca.ru/publ/ukrainskaja_narodnaja_vyshivka/ukrainskij_rushnik/rushniki_proiskhozhdenie_simvolika_chast_1/5-1-0-28 Рушники. Происхождение. Символика.] (k-ca.ru)
• [blog.i.ua/community/2785/914218/ Украинские рушники, в том числе особенности вышивки свадебных] (blog.i.ua)

Отрывок, характеризующий Рушник

– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.