Рыбаков, Александр Степанович (историк)

Александр Степанович Рыбаков
Место рождения:	деревня Бобренево, Коломенский уезд, Московская губерния
Научная сфера:	история, филология
Место работы:	Старообрядческий богословский институт
Альма-матер:	МГУ
Научный руководитель:	проф. Ф. Ф. Фортунатов

Александр Степанович Рыбаков (30 мая (11 июня) 1884, деревня Бобренево, Коломенский уезд, Московская губерния — 9 марта 1977, Москва) — русский историк, лингвист, первый директор (ректор) Старообрядческого богословского института; отец Бориса Александровича Рыбакова.

Биография

Родился 30 мая (11 июня) 1884 года в семье крестьян-старообрядцев деревни Бобренево Коломенского уезда Московской губернии. 24 сентября 1900 года закончил московское Басманное городское 4-классное училище, а 13 апреля 1905 года — 10-ю Московскую гимназию.

Женился на выпускнице филологического факультета Высших женских курсов Клавдии Андреевне Блохиной. В 1908 году у них родился сын Борис — будущий известный историк, академик.

В 1905 году поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Выпускное свидетельство об окончании курса получил 29 марта 1910 года, а 30 мая 1910 года был удостоен диплома первой степени.

В 1910 году был принят в члены Покровско-Успенской старообрядческой общины белокриницкого согласия.

24 мая 1912 года получил звание учителя истории гимназии и прогимназии.

10 (23) сентября 1912 года стал первым директором (ректором) Старообрядческого богословского института на Рогожском кладбище.

В августе 1917 года покинул Москву.

После октябрьской революции А. С. Рыбаков был арестован, его сын отдан в детский дом «Трудовая семья». О последующих годах жизни и деятельности Александра Степановича Рыбакова сведений практически нет.

Скончался 9 марта 1977 года и похоронен на Николо-Архангельском кладбище города Москвы (участок 1/8).

Библиография

• Политические идеи Руссо (кандидатская диссертация) // ЦИАМ Ф.418, оп.513, ед.хр.7380
• Духовная библиотека при Московской старообрядческой общине Рогожского кладбища. Москва : тип. П. П. Рябушинского, 1911
• [samstar-biblio.ucoz.ru/publ/91-1-0-444 О преподавании в Старообрядческом институте]// Церковь, 1912, № 10. — С.225-228
• Старая вера : Старообрядческая хрестоматия / Сост. А. С. Рыбаковым, К. Н. Швецовым, П. Г. Носовым; Под общ. ред. дир. Моск. старообрядч. ин-та А. С. Рыбакова. Москва : тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1914

Ссылки

• [samstar.ucoz.ru/news/pamjati_a_s_rybakova/2010-03-09-3294 Памяти А. С. Рыбакова]

Отрывок, характеризующий Рыбаков, Александр Степанович (историк)

– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].