Рыбаков, Анатолий Наумович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Рыбаков и Аронов

Анатолий Рыбаков
Имя при рождении:	Анатолий Наумович Аронов
Место рождения:	Держановка, Черниговская губерния, Российская империя ныне Носовский район, Черниговская область
Род деятельности:	прозаик
Направление:	реализм, социалистический реализм
Жанр:	роман, повесть
Язык произведений:	русский язык
Дебют:	повесть «Кортик» (1948)
Премии:
Награды:

Анато́лий Нау́мович Рыбако́в (настоящая фамилия Аронов; 1911—1998) — русский писатель.

Автор романов и повестей «Кортик», «Бронзовая птица», «Водители», «Тяжёлый песок». Огромный общественный резонанс получил роман-тетралогия «Дети Арбата». Лауреат Сталинской премии второй степени (1951). Почётный доктор Тель-Авивского университета.

Биография

Анатолий Рыбаков родился 1 (14) января 1911 год в еврейской семье. Отец — инженер Наум Борисович Аронов (1885—1963), мать — Дина Абрамовна Рыбакова (1890—1959). В автобиографии писатель местом рождения указывал Чернигов. Согласно другим источникам, он родился в селе Держановка (ныне Носовского района Черниговской области), где его отец служил управляющим на винокуренном заводе местного помещика Харкуна. В советское время Н. Б. Аронов продолжал работать на винокуренном производстве, автор монографий и учебных пособий «Что должен знать генцевар и заторщик на спиртовом заводе» (с М. С. Гольдштейном, М.—Л., Снабтехиздат, 1933), «Генцевар и заторщик спиртового завода» (с М. С. Гольдштейном, М.—Л.: Пищепромиздат, 1936 и 1937), «Руководство для варщиков, солододробильщиков и заторщиков спиртовых заводов» (с М. С. Гольдштейном, 2-е издание, М.: Пищепромиздат, 1951), ряда публикаций по технологии солодового молока, изобретений. Семья матери происходила из Сновска.

С 1919 года жил в Москве, на Арбате, д. 51. Учился в бывшей Хвостовской гимназии в Кривоарбатском переулке. В этой же школе и в это же время учился Юрий Домбровский. Восьмой и девятый классы окончил в Московской опытно-показательной школе-коммуне (сокращённо — МОПШКа) во 2-м Обыденском переулке на Остоженке. Школа возникла как коммуна комсомольцев, вернувшихся с фронтов Гражданской войны.

По окончании школы работал на Дорогомиловском химическом заводе грузчиком, потом шофёром.

В 1930 году поступил в Московский институт инженеров транспорта. В 1933 г. был исключен из комсомола и института, затем временно восстановлен (после обращения к А. Сольцу).

5 ноября 1933 года арестован и Особым совещанием коллегии ОГПУ осужден на 3 года ссылки по статье 58-10 (Контрреволюционная агитация и пропаганда). По окончании ссылки, не имея права жить в городах с паспортным режимом, скитался по России. Работал там, где не надо заполнять анкеты, однако с 1938 года по ноябрь 1941 года был главным инженером Рязанского областного управления автотранспорта.

С ноября 1941 по 1946 год служил в Красной Армии в автомобильных частях. Участвовал в боях на различных фронтах, начиная от обороны Москвы и кончая штурмом Берлина. Последняя должность — начальник автослужбы 4-го Гвардейского стрелкового корпуса (8-я гвардейская армия), звание — гвардии инженер-майор. За отличие в боях признан не имеющим судимости. В 1960 году полностью реабилитирован.

С 1989 по 1991 год Анатолий Рыбаков был президентом советского ПЕН-центра, с сентября 1991 года — почётным президентом российского ПЕН-центра. С 1991 года занимал должность секретаря правления Союза писателей СССР. Почётный доктор философии Тель-Авивского университета (1991).

А. Н. Рыбаков умер во сне, 23 декабря 1998 года в Нью-Йорке. За полгода до этого он перенёс операцию на сердце. Похоронен 6 января 1999 года в Москве на Новокунцевском кладбище.

Семья

• Первая жена (1939—1946) — Анастасия Алексеевна Тысячникова (1918—?), бухгалтер.
  • Сын — Александр Рыбаков (1940—1994).
    • Внучка — писательница Мария Рыбакова.
• Вторая жена — писательница Наталья Давыдова (настоящее имя — Майя Максимовна Давыдова, род. 1925), автор романов «Братство проигравших», «Любовь инженера Изотова», «Никто никогда».
  • Сын — поэт, прозаик и литературовед Алексей Макушинский (при рождении Аронов, взял фамилию бабушки по материнской линии). 
• Третья жена (с 1978 года) — Татьяна Марковна Винокурова-Рыбакова (в девичестве Беленькая, 1928—2008), дочь заместителя наркома снабжения и пищевой промышленности, психиатра Марка Натановича Беленького (1890—1938, расстрелян), племянница одного из организаторов советской внешней разведки Я. И. Серебрянского и погибшего в ополчении писателя Андрея Наврозова (1899—1941), автор книги воспоминаний «Счастливая ты, Таня» (2005). Её племянник — художник Михаил Одноралов. Первым браком была замужем за поэтом Евгением Винокуровым (их дочь — литературовед Ирина Винокурова).

Творчество

В 1947 году А. Рыбаков обращается к литературной деятельности, начав писать приключенческие повести для юношества — повесть «Кортик» (1948) и её продолжение — повесть «Бронзовая птица» (1956). Обе повести были экранизированы — фильм «Кортик» в 1954 году (повторно в 1973 году), фильм «Бронзовая птица» в 1974 году.

Юношеству были адресованы и следующие повести — «Приключения Кроша» (1960) с продолжениями «Каникулы Кроша» (1966) и «Неизвестный солдат» (1970). Их экранизации — «Приключения Кроша» в 1961 году, «Каникулы Кроша» в 1979 году, «Минута молчания» в 1971 году и «Неизвестный солдат» в 1984 году. По отдаленным мотивам повести «Каникулы Кроша» был также снят фильм «Эти невинные забавы» в 1969 году.

Первый роман, написанный Рыбаковым, был посвящён людям, хорошо ему знакомым, — «Водители» (1950). Роман «Екатерина Воронина» (1955), экранизированный в 1957 году, имел большой успех. В 1964 году публикует роман «Лето в Сосняках» о строительстве первых пятилеток.

В 1975 году вышли продолжение повестей «Кортик» и «Бронзовая птица» — повесть «Выстрел» и фильм по ней — «Последнее лето детства» (1974).

В 1978 году увидел свет роман «Тяжёлый песок». Роман повествует о жизни еврейской семьи в 1910—1940-х годах в одном из многонациональных местечек на севере Украины, о любви, пронесенной через десятилетия, о трагедии Холокоста и мужестве гражданского сопротивления. Этот роман был экранизирован, премьера фильма состоялась в 2008 году.

Роман «Дети Арбата», написанный ещё в 1960-х годах, но опубликованный только в 1987 году, был одним из первых о судьбе молодого поколения тридцатых годов, времени больших потерь и трагедий, роман воссоздает судьбы этого поколения, стремясь раскрыть механизм тоталитарной власти, понять «феномен» Сталина и сталинизма. В 2004 году по мотивам романа «Дети Арбата» был выпущен многосерийный одноимённый фильм.

В 1988 году вышел фильм по сценарию Рыбакова «Воскресенье, половина седьмого», завершивший цикл о Кроше.

Тогда же вышло продолжение «Детей Арбата» — роман «Тридцать пятый и другие годы». В 1990 году — роман «Страх», в 1994 году — «Прах и пепел». В тетралогии использованы элементы биографии автора (Саша Панкратов).

В 1995 году было издано собрание сочинений в семи томах. Позднее — автобиографический «Роман-воспоминания» (1997).

Книги изданы в 52 странах, общим тиражом более 20 миллионов экземпляров. Многие произведения экранизированы.

Библиография

• Собрание сочинений в 7-ми томах. — М., Терра, 1995
• Собрание сочинений в 4-х томах. — М., Советская Россия, 1981—1982
• Сочинения в 2-х томах. — М., Терра, 1998
• Избранные произведения в 3-х томах. — М., Художественная литература, 1991—1995
• Избранные произведения в 2-х томах. — М., Художественная литература, 1978

Повести

• Кортик, 1948.
• Бронзовая птица, 1956.
• Приключения Кроша, 1960.
• Каникулы Кроша, 1966.
• Неизвестный солдат, 1970.
• Выстрел, 1975.

Романы

• Водители, 1950.
• Екатерина Воронина, 1955.
• Лето в Сосняках, 1964.
• Тяжелый песок, 1978.
• Дети Арбата 1982.
• Тридцать пятый и другие годы (Страх), книга первая, 1988.
• Страх, (Тридцать пятый и другие годы) книга вторая 1990.
• Прах и пепел, 1994.
• Роман-воспоминание (Мой XX век), 1997.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1951) — за роман «Водители» (1950).
• Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1973) — за сценарий фильма «Минута молчания» (1971)
• орден Отечественной войны I степени (30.6.1945)
• два ордена Отечественной войны II степени (31.1.1945; 6.4.1985)
• орден Трудового Красного Знамени
• орден Дружбы народов
• медаль «За боевые заслуги» (4.4.1943)

Литература

• Русские писатели. XX век. Биобиблиографический словарь. В двух частях. Часть 2: М — Я. Москва: Просвещение, 1991. С. 294—296. ISBN 5-09-006995-6.

Экранизации

• 1954 — Кортик
• 1957 — Екатерина Воронина
• 1961 — Приключения Кроша
• 1969 — Эти невинные забавы (По повести «Каникулы Кроша»)
• 1971 — Минута молчания (По повести «Неизвестный солдат»)
• 1973 — Кортик
• 1974 — Бронзовая птица
• 1974 — Последнее лето детства (ТВ)
• 1980 — Каникулы Кроша
• 1984 — Неизвестный солдат (ТВ)
• 1988 — Воскресенье, половина седьмого
• 2005 — Дети Арбата
• 2008 — Тяжёлый песок

Ссылки

• [corpora.narod.ru/tjazhp.htm «Тяжёлый песок»]
• [magazines.russ.ru/druzhba/1999/3/rybak.html «Последнее московское интервью»] — «Дружба Народов», 1999.
• [www.chayka.org/oarticle.php?id=134 Анатолий Рыбаков и «Дети Арбата»] в журнале «Чайка», 2001.
• [www.chayka.org/oarticle.php?id=254 Последнее интервью с Анатолием Рыбаковым] — журнал «Чайка»
• [www.odessapage.com/new/ru/Marina_Goldovskaya_Anatoliy_Rybakov «Анатолий Рыбаков: послесловие» (Интервью с Мариной Голдовской)] — «Одесский Листок», 2008.
• Волков С. [magazines.russ.ru/druzhba/2000/1/volkov.html Разговор с Анатолием Рыбаковым — «Дружба Народов» 2000, № 1]
• [archive.is/20121225132800/moscow-tombs.narod.ru/1998/rybakov_an.htm Могила на Кунцевском кладбище, уч. 10]
• [shevkunenko.ru/rybakov/books.htm Все произведения Анатолия Рыбакова]
• [narodknigi.ru/journals/19/pamyati_anatoliya_rybakova/ Френкель А. Памяти Анатолия Рыбакова // Народ Книги в мире книг. 1999. № 19.]

Отрывок, характеризующий Рыбаков, Анатолий Наумович

В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.