Рыбаков, Макар Андреевич
| Макар Андреевич Рыбаков | |
| Место рождения: |
Маркуши, Калязинский уезд, Тверская губерния, Российская империя |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: | |
| Направление: |
проза |
| Жанр: |
рассказ, роман, пьеса |
| Язык произведений: | |
| Дебют: |
рассказ «В бане» |
Мака́р Андре́евич Рыбако́в (1891—1970) — русский советский писатель. Член Союза писателей СССР с 1935.
Биография
Родился в деревне Маркуши (ныне в Кимрском районе Тверской области). Первоначально учился в церковно-приходской школе. Окончил Литературный институт имени М. Горького (в 1940 году).
Был участником борьбы за советскую власть в Калязинском уезде, в 1918 уездный комиссар земледелия и председатель сельскохозяйственной коммуны.
С 1921 жил в Кимрах. В 1921—1959 организатор и преподаватель бухгалтерских курсов.
Начал печататься с 1928 (первый рассказ «В бане»). Некоторые произведения были опубликованы под псевдонимом М. Сапожник. Многие произведения посвящены жизни кимрских сапожников-кустарей; все романы Рыбакова во многом биографичны.
Несколько раз с успехом выступал в тверских литературных объединениях.
Скончался и погребён в Кимрах.
Наиболее известные романы
Пьесы
Напишите отзыв о статье "Рыбаков, Макар Андреевич"
Литература
Энциклопедия Тверская область. — Тверь: Тверское областное книжно-журнальное изд-во, 1994. — С. 226. — 328 с. — ISBN 5-85457-021-1.
Отрывок, характеризующий Рыбаков, Макар Андреевич
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
