Рыбников, Константин Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Константин Алексеевич Рыбников
Дата рождения:

5 (18) августа 1913(1913-08-18)

Место рождения:

станица Луганская; область Войска Донского

Дата смерти:

20 августа 2004(2004-08-20) (91 год)

Место смерти:

Москва

Страна:

Российская империя, СССР, Россия

Научная сфера:

математика, история науки

Место работы:

Московский университет

Учёная степень:

доктор физико-математических наук (1954)

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

МГУ (мехмат)

Научный руководитель:

С. А. Яновская

Известные ученики:

С. С. Демидов, Н. Н. Яковлев, О. В. Иванов

Награды и премии:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Константи́н Алексе́евич Ры́бников (5 [18] августа 1913, станица Луганская, Область войска Донского[1] — 20 августа 2004, Москва) — советский и российский математик и историк науки. Доктор физико-математических наук, Заслуженный профессор МГУ имени М. В. Ломоносова, Заслуженный деятель науки и техники РСФСР.





Биография

Родился в семье учителей начальной школы Алексея Фёдоровича и Веры Константиновны Рыбниковых (в будущем — Заслуженных учителей РСФСР). По отцовской линии предки были казаками, по материнской — священнослужителями. Имел старшего брата (сводного — от первого брака отца) и младших братьев Фёдора, Святослава и сестру Ольгу.

В 1929 году, после окончания средней школы-девятилетки (тогда учились 9 лет), хотел поступить в Ростовский университет, но получил отказ в приёме документов, поскольку места для будущих первокурсников распределялись по классовому принципу — среди детей рабочих и крестьян. Был зачислен в Краснодарское кавалерийское училище, однако из-за предполагаемого перевода во Владикавказское пехотное училище (где в то время был недобор курсантов) покинул училище. Вернулся в Миллерово и недолго работал на кирпичном заводе. По комсомольской путёвке получил направление на работу учителем начальной школы в село Позднеевка Криворожского района Ростовской области, в 40 км от Миллерово. Вёл уроки одновременно в нескольких классах. Затем преподавал (в том числе — и математику в классах всех уровней) в школах Миллерово.

В связи с начавшимся процессом создания украинских национальных кадров, получил направление для поступления в Киевский государственный университет и подал заявление на факультет социального воспитания, выпускники которого направлялись в общеобразовательные школы. Однако низкий уровень преподавания (велось на «ломаном» украинском языке, причем обучение математике было ниже всякой критики) побудил его вернуться в Миллерово.

Написал обстоятельное письмо ректору МГУ, в котором сообщал о себе и просил предоставить возможность учиться в университете заочно. В быстро полученном ответе сообщалось о его зачислении на первый курс заочного отделения механико-математического факультета (К. А. Рыбников подчеркивал, что его зачисление на факультет произошло ранее 1 мая 1933 года — ранее официальной даты создания механико-математического факультета) с приложением программы курса, контрольных заданий и учебной литературы.

В 1933 году, прибыв в Москву, успешно сдал экзамены за первый курс, а затем добился перевода на очное отделение, которое досрочно окончил в 1936 году. Ещё будучи студентом, познакомился со своей будущей женой Демидовой Антониной Андреевной, которая окончила химический факультет МГУ (впоследствии она заведовала кафедрой химии и биологии подготовительного отделения). Сам вольнослушателем окончил 4 курса химического факультета.

Был принят на работу в МГУ, два года заведовал учебной частью заочного отделения, а затем работал в должности заместителя ректора этого отделения. В 1938 году поступил в аспирантуру механико-математического факультета МГУ. Научным руководителем его стала С. А. Яновская. 25 июня 1941 года защитил кандидатскую диссертацию «К истории вариационного исчисления».

С началом Великой Отечественной войны участвовал в сооружении оборонительных сооружений по укреплению восточного берега Днепра. Затем был отправлен в Ленинградское высшее военно-инженерное училище им. А. А. Жданова (находившееся в эвакуации в Костроме), где комиссия отобрала его для учебы на Центральных курсах минных заграждений и особой техники. Получив там воинское звание старшины, был назначен старшиной роты особой техники. В мае 1942 года было присвоено звание лейтенанта, прошел стажировку в сапёрных частях на Калининском фронте. С 1943 года проходил службу в осаждённом Ленинграде, преподавал в военно-инженерном училище. С мая по октябрь 1944 года находился в действующих частях на фронте, командовал взводом сапёров (минёров). Участник операции «Багратион» при наступлении I Белорусского фронта, форсировал реку Березину, освобождал Бобруйск.

С 1945 года — доцент кафедры математики физического факультета МГУ. Получил направление на работу в специальную криптографическую службу, где проработал несколько лет. Майор ГБ.

С мая 1953 года — доцент механико-математического факультета. Читал курсы лекций по математическому анализу, высшей математике, истории математики, методологическим проблемам математики и комбинаторному анализу.

Доктор физико-математических наук, тема диссертации — «О работах К. Маркса по математике» (1954)[2]. Профессор (1956).

В 1959 году основал на мехмате МГУ кабинет истории и методологии математики и механики и был заведующим этим кабинетом вплоть до своей кончины. Главным направлением исследований сотрудников кабинета стала история отечественной математики и механики; исследовались также методологические проблемы развития науки, историографическая проблематика[3].

С августа 1959 по август 1960 года был начальником Главного управления университетов, экономических и юридических вузов Министерства высших учебных заведений РСФСР.

Учебник «История математики», написанный К. А. Рыбниковым, выдержал несколько изданий и был переведён на ряд языков. Этот учебник до сих пор остаётся на мехмате основным учебником по курсу истории математики[4].

Длительное время К. А. Рыбников был одним из руководителей Научно-исследовательского семинара по истории математики и механики, на базе которого сформировался ежегодник «Историко-математические исследования» — первое в мире периодическое издание по истории математики[5].

Под руководством К. А. Рыбникова защищено 32 кандидатских и 7 докторских диссертаций по пяти специальностям ВАК. Среди его учеников — С. С. Демидов, О. В. Иванов, Н. Н. Яковлев.

Награды и звания

орден Отечественной войны II степени,
орден «Знак Почёта» (дважды),
одиннадцать медалей, в том числе «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «За трудовую доблесть»
Заслуженный деятель науки РСФСР (1974)
Заслуженный профессор МГУ (1994).

Научные интересы

История математики, методология математики, комбинаторный анализ.

Публикации

  • Рыбников К. А. Введение в комбинаторный анализ. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972. — 255 с.[6]
  • Рыбников К. А. Введение в методологию математики. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. — 128 с.[7]
  • Рыбников К. А. История математики. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. — 495 с. — ISBN 5-211-02068-5.[8]
  • Рыбников К. А., Рыбников К. К. Войны за просвещение. Математическое образование в СССР и России и Болонский процесс. — М.: Гелиос АРВ, 2012. — 160 с. — ISBN 978-5-85438-215-1.

Напишите отзыв о статье "Рыбников, Константин Алексеевич"

Примечания

  1. ныне Луганская область Украины
  2. [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/113560/14#pict Каталог РНБ]
  3. Мехмат МГУ 80, 2013, с. 222.
  4. Мехмат МГУ 80, 2013, с. 223.
  5. Мехмат МГУ 80, 2013, с. 224.
  6. [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/113560/2#pict Каталог РНБ]
  7. [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/113560/3#pict Каталог РНБ]
  8. [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/113560/6#pict Каталог РНБ]

Литература

  • Механика в Московском университете / Под ред. К. А. Рыбникова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. — 168 с. — ISBN 5-211-01979-2..
  • Мехмат МГУ 80. Математика и механика в Московском университете / Гл. ред. А. Т. Фоменко. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2013. — 372 с. — ISBN 978-5-19-010857-6..

Ссылки

[www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=15226 Профиль на сайте mathnet.ru]
[www.mathnet.ru/links/856bddc7a3a56cbfb999efd89f88d53a/dm662.pdf К. А. Рыбников, 18.08.1913-20.08.2004]
[vestnik.psu.ru/files/articles/93_26606.p Константин Алексеевич Рыбников (К 95-летию со дня рождения)]

Отрывок, характеризующий Рыбников, Константин Алексеевич

– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.