Рыбология
Поделись знанием:
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
| Рыбология | |
| Fish Hooks | |
 официальный русский логотип | |
| Жанр | |
|---|---|
| Автор(ы) | |
| Директор(ы) |
Максвелл Атомс, |
| Сценарист(ы) |
Максвелл Атомс |
| В главных ролях | |
| Начальная тема |
«Ring the Bell» исполненная Джереми Фишером, Дискотека Авария в русской версии |
| Композитор |
Энди Стармер |
| Страна производства | |
| Язык | |
| Количество сезонов |
3 |
| Количество выпусков |
108 |
| Список выпусков | |
| Производство | |
| Исполнительный продюсер(ы) | |
| Продолжительность |
23 минуты |
| Статус |
Закончен |
| Вещание | |
| Телеканал(ы) |
|
| Формат изображения | |
| Период трансляции |
с 3 сентября 2010 года (США), 26 августа 2011 года (Россия). по 4 апреля 2014 года (США), 19 декабря 2013 года (Россия) |
| Ссылки | |
| [tv.disney.go.com/disneychannel/fishhooks/ ey.go.com/disneychannel/fishhooks/] | |
| IMDb ID 1725902 | |
«Рыбология» (англ. Fish Hooks) — американский оригинальный мультсериал Disney Channel, созданный с применением техники фотоколлажа. Правами на показ сериала в России обладает телеканал Disney Channel Russia. Выходит с 2010 года. Премьера в России состоялась 26 августа 2011 года на Disney Channel Russia. 8 декабря 2011 года было анонсировано, что сериал продлён на ещё один сезон.
Содержание
Сюжет
Сериал рассказывает о жизни трёх аквариумных рыбок: Майло, Оскара и Би. На протяжение всего сериала они решают свои проблемы. Также они стараются выпутаться из сложных ситуаций, в которые они попадают чаще всего по вине Майло. Все серии оканчиваются одинаково — показывается вольер, где гремучая змея и крыса обсуждают свои проблемы.
Персонажи
Главные герои
- Майло Фиштус (англ. Milo Fishtus) — весёлый сорвиголова, который постоянно смеётся. 16 лет. Обожает тусовки и крутые занятия. Подкалывает друзей, иногда вовлекая их в опасные переделки. Встречался с Памелой Грызуньей, звездой канала «Грызун», но вскоре они расстались.
- Оскар Фиштус (англ. Oscar Fishtus) — брат Майло. Оскар очень нервный и нерешительный, но в отличие своего брата, Оскар более серьёзен и умён, часто становится жертвой глупых затей Майло. 14 лет. Влюблён в Би, однако встречается с Анжелой. Имеет причёску в стиле афро. Ведёт свой личный дневник, где описывает себя как «Оскар Великолепный из Фишании (русский вариант — Рыбляндия)», совершает различные подвиги, на которые в данный день у Оскара не хватало смелости. Носит брекеты и совершенно не умеет смеяться, так как у него отсутствует чувство юмора. По словам одноклассников похож на брокколи. В него влюблена ракушка Клемента, постоянно носится за ним, однако сам Оскар не отвечает ей взаимностью. в последней серии Анджела узнает что ему нравится Би и бросает его. В последней серии 3 сезона он признается Би в своих чувствах. Би отвечает ему взаимностью.
- Би Голдфишберг (англ. Bea Goldfishberg) — предмет воздыхания Оскара, одновременно с этим лучшая подруга Майло и Оскара. Би — золотая рыбка. Королева школьных танцев, дружит со всеми в школе. Иногда у неё случаются нервные срывы. Учится на журналиста и актрису.. Мечтает вести собственное шоу на телевидении.
Ученики школы Чистой Воды
- Шелси (англ. Shellsea) — красивая и популярная рыбка в школе, лучшая подруга Би. Шелси — поклонница моды, и судя по её вещам и большому дому, можно сказать что она — богачка. Говорит, растягивая слова. Везде имеет большие связи.
- Клемента (англ. Clamantha, также: Клем, Кламента) — ракушка-жемчужница. Влюблена в Оскара и не скрывает этого. Постоянно выплёвывает жемчуг. Редактор школьного журнала, фотографии учеников хранит в помещении с ловушками и паролем «Оскар». Является солисткой школьной рок-группы «Клемента и Блестяшки».
- Альберт Гласс (англ. Albert Glass) — мальчик-стекляшка и лучший друг Джамбо и Оскара. Является прилежным учеником. На школьном фото его всегда не видно. В реальной жизни иногда друзья его не замечают. Болел водянкой. Носит строгий коричневый школьный пиджак. Страдает тем, что его часто бьёт Джоктопус. Неравнодушен к Эсмарго.
- Джоктопус Людвиг Вандербуш (англ. Jocktopus Ludwig Vanderbush) — осьминог, школьный хулиган и главный антагонист мультсериала. Любит бить кого угодно из своих одноклассников. Выражается о себе в третьем лице. Имеет огромное логово в школьном шкафчике. Его любовь — Пираника, которая часто пользуется своим положением, чтобы мстить одноклассникам. Два раза с ней целовался. Любит парадоксы. Умеет уменьшаться. Коронная фраза — «Джоктопус!» За ним постоянно ходит свита из трёх других двоечников. Носит баскетбольную футболку. Любит футбол.
- Кои (англ. Koi) — огромная рыбка, говорящая басом, одна из подруг Би. Чаще всего она общается с Финберли.
- Эсмарго (англ. Esmargot) — улитка, любящая кататься и вращаться. Оставляет после себя след из зеленоватой слизи. Постоянно болеет. Подруга Би. Ненавидит и боится вампиров и нечистой силы, отчего имеет целый арсенал оружия. Неравнодушна к Альберту.
- Финберли (англ. Finberly) — рыбка, подруга Би. Как и другие девочки, она влюблена Стива Джексона, считает что в будущем выйдет за него замуж и у них будет много детей. Имеет сомнительные связи с секретными службами, что заметно в серии "Оскар-бабник".
- Свита Джоктопуса — трое двоечников в фиолетовых баскетбольных футболках, постоянно ходящих за Джоктопусом и помогающие ему в драках. Не прочь подколоть и его самого. Тоже любят футбол.
- Пираника (англ. Piranhica) — пиранья, девушка Джоктопуса. Два раза с ним целовалась. Злая и завистливая, но несмотря на это является подругой Би и остальных рыбок-девчонок.
- Стив Джексон (англ. Steve Jackson) — парень, являющийся самым популярным учеником в школе Чистой Воды, а также кумиром и предметом воздыханий всех девочек-одноклассниц.
- Бритва В. Зло (англ. Razor V. Doom) — парень-эмо, вожак стаи из трёх рыб-эмо. В одной из серии затянул Оскара в свою стаю. Ненавидит заек, для него это самое страшное, что можно себе представить. Часто обзывает девчонок из команды поддержки. Ест всё чёрное. Всегда против критики.
- 'Рэнделл «Рэнди» Пакостник') — коварный и богатый краб, ещё один анатагонист мультсериала, хоть и влюблённый в Би, часто заставляет её ходить с ним на свидание при помощи каких-нибудь уловок. Имеет домашнего крокодила, чем нарушает больше двух десятков законов. У него также есть бабушка, которая, в отличие от него, более добрая.
- Джамбо (англ. Jumbo Shrimp) — креветка из тройки друзей Альберт-Оскар-Джамбо. Однажды он посидел в аквариуме роста, и с тех пор он больше своих сверстников. Как и Альберт, входит в кружок географов. в последней серии начнет встречаться с Анджелой - бывшей Оскара.
- Члены школьного совета (англ. Student Council) — двое мальчиков и одна девочка входят в школьный совет. У них нет эмоций, всё обсуждают между собой. Говорят каждое слово по очереди, двое молчащих смотрят на говорящего. Неразговорчивы. Все трое членов — раки.
- Брэндон Пузырь (Brandon Bubble) — известный певец подросткового возраста. Является пародией на Джастина Бибера.
- Дэн и Энн (англ. Dan and Ann) — малыши-близнецы. Могут достать кого угодно своей навязчивостью. Имеют общую машину.
- Наушник Джо (англ. Headphone Joe) — школьный уборщик. Всё время слушает музыку в наушниках.
- Бо Грегори — деревенский парень. Говорит монотонным голосом. У него есть трактор и кукурузное поле. Всё время ходит в футболке с трактором.
Взрослые
- Мистер Балдуин (англ. Mr. Baldwin) — учитель в классе Майло, Оскара и Би; морской конёк. На протяжении всего сериала показано, что он беременный (причём он сам об этом не знал). Старый, чуть-чуть ворчливый. Иногда засыпает во время урока. Неравнодушен к Миссис Чмокс. В одной из серий, Майло, Оскар и Би решили что он супергерой: капитан Аквариум (англ. Captain Aquarium).
- Мистер Массл (англ. Mr. Mussels) — преподаватель театрального искусства, учитель психологии и инструктор по вождению. Как и Клемента является моллюском, но имеет две человеческие волосатые руки. Если судить по татуировке и шапке, то он бывалый моряк. Влюблён в королеву Рыбритании (Британии).
- Доктор Лягуш (англ. Doctor Frog) — лягушка, учитель журналистики и французского. Постоянно выпрыгивает из аквариума, чтобы вдохнуть воздуха. Как и Шелси, имеет собственную манеру общения. Немного туповат.
- Мистер и Миссис Голдфишберг (англ. Mister and Missis Goldfishberg) — заботливые и добрые родители Би, но относятся к ней, как к ребёнку и постоянно её смущают.
- Директор Стиклер (англ. Principal Stikler) — директор школы Чистой Воды. Морской ёж.
- Фишингтон (англ. Fishington) — жена директора Стиклера. Исполняет важную работу. Выглядит страшно, всё время молчит. Настроение у неё всегда плохое. В одной из серий выясняется что она робот созданный директором Стиклером.
- Тренер Лосось (англ. Coach Salmons) — весёлый учитель по физкультуре, обожающий сочинять и петь песни. Напарник Мистера Массла в Рыб. Д. Д. В основном тренирует футбольную команду.
- Миссис Чмокс (англ. Mrs. Lips) — кальмар. Она - школьный психолог. Решает любые проблемы посредством наклеек. Немного странная и очень неуклюжая.
- Шеф (англ shef) повар рыбного ресторана. Вёл [www.disney.ru/chanel/rybologya www.dysney.ru/chanel/rybologya]охоту на Биг Блю.
За пределами аквариума
- Змея (англ. Snake) — беззаботная и добрая змея. Обожает танцы. Умеет писать. Полиняв, стала Драконфибией. Появляется в титрах.
- Крыска (англ. Mouse) — крыса, помещенная в клетку вместе со змеёй, полная ей противоположность. Как и змея, выпускница цирковой школы. Шопоголик. Умеет читать. Как и Змея, появляется в титрах.
- Тарантул (англ. Lycosa) — паук, рокер-гитарист, помещённый над рыбами. Кумир Крыски.
- Кот (англ. Cat) — питомец Бада. Для рыб — огромный злой хищник.
- Бад (англ. Bud), также известный как Биг Блю (англ. Big Blue) — заведующий зоомагазина. Тупой, как считает Шеф. На него ведёт охоту повар рыбного ресторана. Для рыб — герой юмористического шоу.
- Памела Грызунья (англ. Pamela Humster) — девушка Майло на данный момент. Живёт в Грызвуде и ведёт собственные передачи на канале «Грызун». Скрывает от всех, что она — песчанка. В серии «Возвращение Памелы-грызуньи» говорит, что снимается в сериале «Хомяки из Хамстерли Плэйс», что является пародией на сериал «Волшебники из Вэйверли Плэйс».
- В одной из серий Майло показывает Оскару фотографию, на ней фото Кайла Месси - того кто озвучивал самого Майло.
Русское озвучивание
Показ в других странах
| Страна / Регион | Телеканал(ы) | Премьера сериала | Название |
|---|---|---|---|
 Арабский мир
|
Disney Channel Middle East | 15 января 2011 (Первая серия) 12 февраля 2011 (Премьера) |
Fish Hooks |
 Аргентина
|
Disney Channel Latin America | 5 сентября 2010 (Первая серия) 8 декабря 2010 (Премьера) |
Pecezuelos |
 Бразилия
|
Adolepeixes | ||
 Чили
|
Pecezuelos | ||
 Колумбия
| |||
 Мексика
| |||
 Перу
| |||
 Венесуэла
| |||
 Австралия Новая Зеландия
|
Disney Channel (Australia) |
2 октября 2010 (превью) 23 ноября 2010 (премьера) |
Fish Hooks |
 Болгария
|
Disney Channel Bulgaria | 15 января 2011 (превью) 12 февраля 2011 (премьера) |
Риби тийнейджъри |
 Канада
|
Family | 3 сентября 2010 (превью) 25 сентября 2010 (премьера) |
Fish Hooks |
 Чехия
|
Disney Channel (Czech Republic) | January 15, 2011 (превью) February 12, 2011 (премьера) |
Rybičky |
 Дания
|
Disney Channel Scandinavia | 2011 (премьера) | På krogen |
 Финляндия
|
Disney Channel Scandinavia | February 18, 2011 (премьера) | Koukussa |
 Франция
|
Disney Channel France | December 15, 2010 (превью) February 14, 2011 (премьера) |
Ca bulle! |
 Германия Австрия
|
Disney Channel Germany | December 31, 2010 (превью) January 10, 2011 (премьера) |
Der Fisch-Club |
 Греция
|
Disney Channel Greece | January 15, 2011 (превью) February 12, 2011 (премьера) |
Ψαρο-Ιστορίες |
 Индия
|
Disney Channel India | March 18, 2011 (превью) April 30, 2011 (премьера) |
Fish Hooks |
 Израиль
|
Disney Channel Israel | March 6, 2011 (премьера) | הדגים |
 Италия
|
Disney Channel Italy | December 31, 2010 (превью) April 1, 2011 (премьера) |
Fish Hooks — Vita da Pesci |
 Япония
|
Disney Channel Japan | December 18, 2010 (превью) March, 2011 (премьера) |
スイチュー! フレンズ |
 Республика Корея
|
Disney Channel Korea | 어항 속의 하이틴 | |
 Нидерланды Бельгия
|
Disney Channel (Netherlands/Flanders) | February 14, 2011 (премьера) | Fish Hooks |
 Польша
|
Disney Channel Poland | January 15, 2011 (превью) February 12, 2011 (премьера) |
Akwalans |
 Румыния
|
Disney Channel Romania | January 15, 2011 (превью) February 12, 2011 (премьера) |
Viaţa în acvariu |
 Россия
|
Disney Channel Russia | 10 августа, 2011 (превью) 27 августа, 2011 (премьера) |
Рыбология |
 Испания
|
Disney Channel Spain | December 30, 2010 (превью) February 25, 2011 (премьера) |
Pecezuelos |
 Швеция
|
Disney Channel Scandinavia | February 18, 2011 (премьера) | På kroken |
 Турция
|
Disney Channel Turkey | January 15, 2011 (превью) February 12, 2011 (премьера) |
Balık Oltası |
 Великобритания Ирландия
|
Disney Channel (UK and Ireland) | September 17, 2010 (превью) November 6, 2010 (премьера) |
Fish Hooks |
 США
|
Disney Channel | September 3, 2010 (превью) September 24, 2010 (премьера) | |
| Disney XD | February 19, 2011 | ||
 Тайвань
|
Disney Channel Taiwan | Unknown | 魚樂圈 |
Напишите отзыв о статье "Рыбология"
Ссылки
- [tv.disney.go.com/disneychannel/fishhooks/index.html Официальный сайт сериала «Рыбология»]
- «Рыбология» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.tv.com/show/78195/summary.html «Рыбология» на TV.com]
- [www.tvguide.com/detail/tv-show.aspx?tvobjectid=306701 «Рыбология» на TVGuide]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Рыбология
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
