Рында (колокол)
Эту страницу предлагается переименовать в Судовой колокол. Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К переименованию/11 апреля 2016.
Возможно, её текущее название не соответствует нормам современного русского языка и/или правилам именования статей Википедии. Не снимайте пометку о выставлении на переименование до окончания обсуждения. Переименовать в предложенное название, снять этот шаблон |
Ры́нда — устоявшееся в русском языке название судового колокола.
Причём термин «судовой (корабельный) колокол» является более точным, а рында, строго говоря, — звон судового колокола в полдень. В рынду бьют каждые полчаса для обозначения времени (бьют склянки), также для извещения о пожарной тревоге и для подачи сигналов при тумане. Три удара в рынду (три склянки) обозначают полдень. Обычно рынды устанавливаются на всех современных кораблях и судах.
Профиль колокола проектируется по ГОСТ 8117-74[1].
Корабельный устав ВМФ России устанавливает следующий порядок отбития склянок:
Содержание
История
Впервые судовые колокола на корабле стали использовать англичане — с XV—XVI века. Постепенно использование колокола переняли все европейские морские державы. В России судовой колокол на кораблях появился в начале XVII века вместе с реформами Петра I, который переложил английский устав морской службы для российского флота в «Морском уставе» 1720 года[2]. Команды по уставу отдавались на английском языке, и команда англ. Ring a bell! («бей в колокол!») трансформировалась моряками в более понятное для них «рынду бей!» Поэтому часто судовой колокол ошибочно называют «рындой»[3]. Примечательно, что рындой в допетровские времена называли оруженосцев-телохранителей, понятие, которое было известно русским морякам.
Колокол использовался для обозначения времени и для подачи сигналов в случае плохой видимости. По морскому обычаю, колокол отливался вместе с названием корабля, на котором колокол будет использоваться. Если судно меняло название, на нём оставался старый колокол со старым названием. Эта традиция множество раз помогала идентифицировать затонувшие суда. По поднятому подводниками судовому колоколу можно было сразу узнать название корабля и время его закладки.
В настоящее время использование судового колокола регулируется Правилами предупреждения столкновения судов в море (Часть D). Согласно им, колоколом должно оснащаться любое судно длиной более 12 метров для подачи сигналов в условиях ограниченной видимости, стоянки на якоре или нахождения на мели.
Порядок отбития
Английским уставом корабельной службы предписывалось отбивать время для несения вахты. Сутки разбивались на шесть смен по четыре часа каждая. Начало каждой смены (в 0:00, 04:00, 08:00, 12:00, 16:00 и 20:00) обозначалась восемью ударами судового колокола (четыре сдвоенных удара). Первые полчаса смены отбивались одним ударом, первый час — двойным ударом. Каждые последующие полчаса и час добавляли по одному и двойному удару соответственно. По этим судовым часам строился весь распорядок на корабле. Подобное расписание сохранилось во флотах многих стран, например, в ВМФ США[4].
В современных Российских ВМФ для надводных кораблей 1 и 2 ранга отбитие склянок регулируется Корабельным уставом ВМФ РФ[5]:
- 08:00 — отбивают 8 склянок (четыре сдвоенных удара в корабельный колокол)
- 08:30 — отбивают 1 склянку (один удар)
- 09:00 — отбивают 2 склянки (один сдвоенный удар)
- 09:30 — отбивают 3 склянки (один сдвоенный удар и один удар) и так далее до 12:00.
- 12:00 — бьют «рынду» (3 троекратных удара в корабельный колокол).
- Со следующего получаса, то есть с 12:30 начинается новый счет склянок до 16:00, с 16:00 до 20:00 и с 20:00 до 23:00, то есть до отбоя.
- В 23:00 отбивают 6 склянок.
Командиры кораблей своими приказами определяют, кому из состава дежурной и вахтенной служб отбивать склянки. В ряде случаев колокол может использоваться для подачи сигнала аварийной тревоги.
Обычаи
Родившегося на корабле ребёнка крестили в судовом колоколе, при этом имя ребёнка могли выгравировать на самом колоколе[6].
Умершего на корабле моряка почитали восемью ударами судового колокола, означающими «конец вахты». В английском языке словосочетание "Eight Bells" («восемь ударов колокола») является фразеологизмом к слову «некролог»[6]
В старину шестнадцать ударов корабельного колокола объявляли о наступлении Нового года. Ровно в полночь 31 декабря, самый старший по рангу моряк, находившийся на корабле, звонил в колокол восемь раз. За ним самый младший матрос звонил ещё восемь раз.
Интересные факты
- Звон судового колокола используется в заставке фильмов Одесской киностудии.
См. также
Напишите отзыв о статье "Рында (колокол)"
Примечания
- ↑ [protect.gost.ru/document.aspx?control=7&baseC=101&RegNum=46&DocOnPageCount=15&page=9&id=165624 ГОСТ 8117-74. Колокола судовые. Технические условия].
- ↑ [koshkindom.com.ua/html/see/ring_bell.htm Судовой колокол. Рында. Бить склянки]. [www.webcitation.org/67gCEUVeu Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
- ↑ [www.kalanov.ru/index.php?id=125 Каланов Н. А. О склянке, рынде и вахте]. [www.webcitation.org/6GDWe1sSH Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
- ↑ [www.navy.mil/navydata/questions/bells.html Time as marked by the bells]. ВМФ США. Проверено 13 апреля 2016.
- ↑ [podlodka.info/documents/55-ship-charter-of-navy/487-table-tones.html Корабельный устав ВМФ. Приложение 2: Таблица звуковых сигналов]. Проверено 13 апреля 2016.
- ↑ 1 2 Смирнов, Иван. [www.tarpon-media.ru/archive/tarpon-2016-1/56-58.pdf Не только сувенир], Журнал «Тарпом» (январь 2016). Проверено 13 апреля 2016.
Ссылки
- [koshkindom.com.ua/html/see/ring_bell.htm Судовой колокол. Рында. Бить склянки]. [www.webcitation.org/67gCEUVeu Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
- [www.kalanov.ru/index.php?id=125 Каланов Н.А. О склянке, рынде и вахте]. [www.webcitation.org/6GDWe1sSH Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
|
Отрывок, характеризующий Рында (колокол)
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.