Рычагова, Наталья Сергеевна
Поделись знанием:
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
| Наталия Рычагова | |
 | |
| Имя при рождении: |
Наталия Сергеевна Рычагова |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: |
1955—1994 |
| Направление: |
киноактриса |
Ната́лья Серге́евна Рычаго́ва[1] (3 мая 1945, Москва, СССР — 14 мая 2011[2], Москва, Россия) — советская и российская киноактриса.
Содержание
Биография
Детство
Наталья Рычагова родилась 3 мая 1945 года в Москве. Её отец Сергей Петрович Рычагов (1915—1970) был известным художником-пейзажистом. В 1955 году режиссёр Илья Фрэз искал юных актёров для своего будущего фильма «Васёк Трубачёв и его товарищи». Проводились просмотры в московских школах, в том числе и в той школе, где училась Наташа. Она очень приглянулась Фрэзу, и он взял её на роль Нюры Синицыной. Картина имела большой успех и в 1957 году последовало продолжение «Отряд Трубачёва сражается».
После первого же фильма Наташа проснулась знаменитой. В школе ей не давали прохода. На первом этаже был вывешен её большой портрет рядом с фотографиями отличников, хотя сама она отличницей не была. После этого мать Натальи отвела её в театральную студию Городского Дома пионеров, к педагогу Евгении Васильевне Галкиной. Здесь Наташа занималась до самого окончания школы. После школы она поступила во Всесоюзный государственный институт кинематографии.
Кинокарьера
После окончания школы Наталья Рычагова начала вновь сниматься будучи на втором курсе ВГИКа. Первым её «взрослым» фильмом стала картина «Нет неизвестных солдат». Затем сразу после окончания института была небольшая работа в фильме Марка Осепьяна «Три дня Виктора Чернышёва», в котором Рычагова снималась беременной.
После 1968 года Рычагова начинает активно сниматься: молодая учительница в «Тренере» И. Анненского, Зоя в «Возвращении „Святого Луки“» А. Бобровского, Надя Воеводина в фильме «Переступи порог» Р. Викторова, Клава Иванова в телевизионном фильме «Про Клаву Иванову», Дуняша в «Смертном враге» Е. Матвеева. Самой запоминающейся работой Натальи Рычаговой стала роль Маши Белкиной в знаменитом фильме Владимира Рогового «Офицеры» (1971).
В 1975 году режиссёр Илья Фрэз вновь пригласил Наталию Рычагову, на этот раз в фильм «Это мы не проходили», в котором она сыграла студентку пединститута Лену. Фильм имел успех и получил один из призов на фестивале в Панаме. После этого роли становились всё меньше и фильмы были уже не такими запоминающимися. Со временем предложения сниматься и вовсе прекратились. В последний раз Рычагова появилась на экране в 1993 году в фильме «Завтрак с видом на Эльбрус»…
Наталья Рычагова много занималась дублированием иностранных фильмов. Её голосом говорит «чешская Золушка» Либуше Шафранкова в советском дубляже 1975 года фильма-сказки «Три орешка для Золушки» (1973 г.).
Смерть
Наталья Рычагова умерла 14 мая 2011 года в Москве. Тело обнаружил её 15-летний внук Сергей[3], с которым она жила после смерти дочери Маши (скончавшейся в 38 лет) и мужа — артиста Алексея Инжеватова (скончавшегося за 8 месяцев до этого). Похоронена на Кузьминском кладбище.
Семья
- Отец — художник-пейзажист Сергей Петрович Рычагов (1915—1970).
- Муж — актёр Алексей Инжеватов (1946—2010). Они вместе учились во ВГИКе, откуда вместе ездили «на картошку». Поженились на третьем курсе института.
- Дочь — Мария Алексеевна (1968—2006), окончила ВГИК[4].
Фильмография
- 1955 — Васёк Трубачёв и его товарищи — Нюра Синицына
- 1957 — Отряд Трубачёва сражается — Нюра Синицына
- 1965 — Нет неизвестных солдат — Маша Савченко
- 1967 — Три дня Виктора Чернышёва — Маришка
- 1968 — Деревенский детектив — дочь строгой мамаши (нет в титрах)
- 1969 — Про Клаву Иванову — Клава Иванова
- 1969 — Тренер — молодая учительница
- 1970 — Возвращение Святого Луки — Зоя, любовница «Червонца»
- 1970 — Море в огне
- 1970 — Переступи порог — Надя Воеводина
- 1971 — Офицеры — Маша Белкина
- 1971 — Смертный враг — Дуняша Птицына
- 1972 — Золотое крыльцо — Таня
- 1973 — Транзит на север
- 1974 — Ответная мера — Маргарита
- 1975 — Это мы не проходили — Елена Фёдоровна Якушева, учительница-практикантка по биологии
- 1976 — Будёновка — Прасковья, мама Гришки
- 1976 — Эти непослушные сыновья
- 1976 — Колыбельная для мужчин — Оля, секретарь комсомольской организации в школе
- 1976 — Сибирь — Маша
- 1977 — Корень жизни — Настя
- 1977 — Садись рядом, Мишка! — мама Миши
- 1978 — Баламут — Зинаида Парамонова, жена Парамонова
- 1978 — Следствие ведут ЗнаТоКи. «Букет» на приёме (дело N 12) — Варя Санатюк
- 1979 — В одно прекрасное детство — мама Пети-внука
- 1980 — У матросов нет вопросов — заведующая отделом «Зал для новобрачных» в универмаге
- 1983 — «Ералаш» № 38 (сюжет «Индийские йоги — кто они?») — Наталья Сергеевна, учительница географии
- 1984 — Шутки в сторону — мать Димы
- 1986 — Где ваш сын? — Наталья Сергеевна (нет в титрах)
- 1993 — Завтрак с видом на Эльбрус
Озвучивание
- 1968 — Безумие — роль Маре Гаршнек
- 1968 — Когда я был маленьким — роль И. Каваляускайте
- 1969 — Я помню тебя, учитель — роль С. Морщининой
- 1972 — Айрик — роль Ш.Тухманян
- 1973 — Белый клык (Zanna Bianca (Италия, Франция))
- 1973 — Юнга Северного флота — Аня, роль Марины Самойловой
- 1973 — Три орешка для Золушки (Чехословакия-Германия) — Золушка, роль Либуше Шафранковой
- 1974 — В Баку дуют ветры
- 1977 — Подарки по телефону — Гуна
- 1977 — Поединок в тайге — Юля, роль Татьяны Васильевой (Ташковой)
- 1978 — Камертон — Вера Михайлова, роль Алены Надточий
- 1979 — Место встречи изменить нельзя — Варвара Синичкина, роль Натальи Даниловой (нет в титрах)
- 1980 — Абдулла (अब्दुल्ला (Индия)) — Фарида Джалал, дубляж
- 1980 — Факт
- 1980 — Я ещё вернусь — роль Ф.Кулиевой
- 1981 — Всё наоборот — Люба, роль Альфии Хабибулиной
- 1981 — Золотые туфельки — Ляся, роль Людмилы Кондратюк
- 1981 — Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна — Мари, роль Карины Моритц
- 1982 — 4:0 в пользу Танечки — Татьяна Ивановна Колосова, роль Наталии Флоренской
- 1983 — Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Сокровища Агры — Мэри Морстен, роль Екатерины Зинченко
- 1984 — Когда сдают тормоза — Айя
- 1986 — Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Двадцатый век начинается — миссис Ватсон, роль Екатерины Зинченко
- 1989 — Взлом (Der Bruch (ГДР))
- 1990 — Славные парни (Goodfellas (США))
- 1994 — Кодекс молчания 2: След чёрной рыбы (Россия, Узбекистан) — Римма Халилова (роль Елены Баркевич)
Напишите отзыв о статье "Рычагова, Наталья Сергеевна"
Примечания
- ↑ [bozaboza.narod.ru/richagova.html Могила актрисы.]
- ↑ [top.rbc.ru/society/23/05/2011/594997.shtml В Москве скончалась звезда фильма «Офицеры» :: Общество :: Top.rbc.ru]
- ↑ [www.eg.ru/daily/cadr/25665 Звезда фильма «Офицеры» умерла, забытая всеми // Экспресс газета]
- ↑ [tremasov.ucoz.ru/publ/1-1-0-8 Портрет на двоих.]
Литература
- Вероника Эдина: Звезда фильма «Офицеры» умерла, забытая всеми / Экспресс Газета № 21 (850) от 23 05. 2011 [www.eg.ru/daily/cadr/25665/]
Ссылки
- [www.rusactors.ru/r/rychagova/index.shtml Биография актрисы.]
- [a-tremasov.ru/rychagova-natalya-sergeevna Наталья Рычагова в Авторском проекте Алексея Тремасова]
Отрывок, характеризующий Рычагова, Наталья Сергеевна
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
