Рейбоулд, Сэм
Поделись знанием:
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
(перенаправлено с «Рэйбоулд, Сэмюэль Фрэнсис»)
 Сэм Рейбоулд
| ||
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Сэмюэл Фрэнсис Рейбоулд | |
| Родился | Стейвли, Дербишир, Англия | |
| Гражданство |  Англия
| |
| Рост | 177 см | |
| Позиция | нападающий | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | ||
| Карьера | ||
| Клубная карьера* | ||
| Сеймур Иксчейндж
|
? (?) | |
| Пулсбрук Юнайтед
|
? (?) | |
| Стейвли Коллиери
|
? (?) | |
| Норт Стейвли
|
? (?) | |
| 1893—1894 | Честерфилд Таун
|
1 (0) |
| 1894 | Илкстон Таун
|
? (?) |
| 1894—1895 | Дерби Каунти
|
5 (2) |
| 1895—1897 | Илкстон Таун
|
? (?) |
| 1897—1898 | Пулсбрук Юнайтед
|
? (?) |
| 1898—1899 | Илкстон Таун
|
24 (17) |
| 1899 | Болсовер Коллиери
|
? (?) |
| 1899—1900 | Нью Брайтон Тауэр
|
13 (10) |
| 1900—1907 | Ливерпуль
|
211 (120) |
| 1907—1908 | Сандерленд
|
27 (12) |
| 1908—1909 | Вулидж Арсенал
|
26 (6) |
| 1909—1911 | Честерфилд Таун
|
41 (12) |
| 1911—1913 | Саттон Таун
|
? (?) |
| 1913—1915 | Барлборо Юнайтед
|
? (?) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.
| ||
Сэ́мюэл Фрэ́нсис Ре́йбоулд (англ. Samuel Francis Raybould; 11 июня 1875, Стейвли, Дербишир — 17 декабря 1953, Честерфилд), более известный как Сэм Ре́йбоулд (англ. Sam Raybould) — английский футболист, нападающий. Известен по выступлениям за «Ливерпуль» начала XX века.
Статистика выступлений
| Клуб | Сезон | Лига | Кубок Англии |
Прочие[1] | Итого | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Игры | Голы | Игры | Голы | Игры | Голы | Игры | Голы | ||
| Честерфилд Таун | 1893/94 | 1 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 1 | 0 |
| Итого | 1 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 1 | 0 | |
| Дерби Каунти | 1894/95 | 5 | 2 | 0 | 0 | 0 | 0 | 5 | 2 |
| Итого | 5 | 2 | 0 | 0 | 0 | 0 | 5 | 2 | |
| Илкстон Таун | 1898/99 | 24 | 17 | ? | ? | 0 | 0 | ? | ? |
| Итого | 24 | 17 | ? | ? | 0 | 0 | 24+ | 17+ | |
| Нью Брайтон Тауэр | 1899/00 | 13 | 10 | ? | ? | 0 | 0 | ? | ? |
| Итого | 13 | 10 | ? | ? | 0 | 0 | 13+ | 10+ | |
| Ливерпуль | 1899/00 | 11 | 7 | 0 | 0 | 0 | 0 | 11 | 7 |
| 1900/01 | 31 | 17 | 2 | 1 | 1 | 0 | 34 | 18 | |
| 1901/02 | 29 | 16 | 0 | 0 | 1 | 1 | 30 | 17 | |
| 1902/03 | 33 | 31 | 1 | 1 | 3 | 1 | 37 | 33 | |
| 1903/04 | 15 | 4 | 1 | 1 | 0 | 0 | 16 | 5 | |
| 1904/05 | 32 | 19 | 2 | 0 | 1 | 0 | 35 | 19 | |
| 1905/06 | 25 | 11 | 4 | 4 | 1 | 1 | 30 | 16 | |
| 1906/07 | 35 | 15 | 4 | 2 | 2 | 1 | 41 | 18 | |
| Итого | 211 | 120 | 14 | 9 | 9 | 4 | 234 | 133 | |
| Сандерленд | 1907/08 | 27 | 12 | 1 | 0 | 0 | 0 | 28 | 12 |
| Итого | 27 | 12 | 1 | 0 | 0 | 0 | 28 | 12 | |
| Арсенал | 1908/09 | 26 | 6 | 4 | 1 | 3 | 0 | 33 | 7 |
| Итого | 26 | 6 | 4 | 1 | 3 | 0 | 33 | 7 | |
| Честерфилд Таун | 1909/10 | 30 | 9 | 4 | 2 | 1 | 0 | 35 | 11 |
| 1910/11 | 11 | 3 | 2 | 0 | 3 | 0 | 16 | 3 | |
| Итого | 41 | 12 | 6 | 2 | 4 | 0 | 51 | 14 | |
| Всего за карьеру | 348 | 179 | 25+ | 12+ | 16 | 4 | 389+ | 195+ | |
Напишите отзыв о статье "Рейбоулд, Сэм"
Примечания
Ссылки
- [www.liverbird.ru/player/1589 Профиль игрока на Liverbird.ru] (рус.)
- [www.lfchistory.net/player_profile.asp?player_id=811 Профиль и статистика игрока на LFCHistory.net] (англ.)
- [www.liverpoolfc.tv/team/past_players/players/raybould Профиль игрока на официальном сайте «Ливерпуля»] (англ.)
 |
Это заготовка статьи о футболисте Англии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Рейбоулд, Сэм
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
