Рэй, Клиффорд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Клиффорд Рэй (англ. Clifford Ray; родился 21 января 1949 года, Юнион, штат Южная Каролина) — американский профессиональный баскетболист и тренер.



Карьера игрока

Играл на позиции центрового. Учился в Оклахомском университете, в 1971 году был выбран на драфте НБА под 40-м номером командой «Чикаго Буллз». Позже выступал за команду «Голден Стэйт Уорриорз». Всего в НБА провёл 10 сезонов. В сезоне 1974/1975 годов Рэй стал чемпионом НБА в составе «Уорриорз». Включался в 1-ую сборную новичков НБА (1972). Всего за карьеру в НБА сыграл 784 игры, в которых набрал 5821 очко (в среднем 7,4 за игру), сделал 6953 подбора, 1728 передач, 501 перехват и 638 блокшотов.

Тренерская карьера

После завершения профессиональной карьеры игрока Рэй работал ассистентом главного тренера в командах «Даллас Маверикс» (1987—1993), «Нью-Джерси Нетс» (1995—1996), «Вашингтон Буллетс» (1996—1997), «Голден Стэйт Уорриорз» (2000—2002), «Кливленд Кавальерс» (2003), «Орландо Мэджик» (2004—2006), «Бостон Селтикс» (2006—2010) и «Сакраменто Кингз» (2012—2013). После ухода из Далласа, в 1994 году, работал в Континентальной баскетбольной ассоциации главным тренером команды «Форт-Уэйн Фьюри», правда очень непродолжительное время, сменив на этом посту в конце сезона своего одноклубника по «Уорриорз» Рика Бэрри.

Напишите отзыв о статье "Рэй, Клиффорд"

Ссылки

  • [www.basketball-reference.com/players/r/raycl01.html Статистика на сайте Basketball-Reference.com]  (англ.)
  • [www.nba.com/historical/playerfile/index.html?player=clifford_ray Статистика на сайте NBA.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Рэй, Клиффорд

– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.