Ray-Ban

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Рэй-бан»)
Перейти к: навигация, поиск
Ray-Ban
Основание

1937 год, Рочестер, Нью-Йорк, США

Расположение

Милан, Италия

Продукция

солнцезащитные очки, оправы

Материнская компания

Luxottica Group S.p.A.

Сайт

[www.ray-ban.com -ban.com]

К:Компании, основанные в 1937 году

«Рэй-Бэн» (англ. Ray-Ban) — бренд солнцезащитных очков и оправ для корректирующей оптики, созданный американской компанией Bausch & Lomb Inc., ныне принадлежащий итальянской компании Luxottica Group S.p.A. (Люксоттика).





История бренда

История «Рэй-Бан» начинается в 1920-х годах, когда резко возросла высота и длительность полётов самолётов, но при этом кабины продолжали оставаться открытыми. Лётчики возвращались на землю физически изнурёнными и с воспалёнными глазами. Чтобы избежать ослепления и защититься от встречного ветра, тогда использовали закрытые очки-маски с кожаными или меховыми накладками, не имеющие рационального проветривания. В 1920-м году пилот Рудольф Шрёдер по прозвищу «Коротышка» Шрёдер («Shorty» Schroeder)[1] попробовал подняться на биплане выше 10 км в таких очках. Был установлен новый рекорд, но на высоте его очки запотели и пилоту пришлось их снять. С большим трудом с помутившимся зрением и замёрзшими глазами испытатель сумел посадить машину и спастись. Его друг, тоже испытатель самолётов и будущий генерал-лейтенант Второй Мировой войны Джон Макриди помог Шрёдеру вылезти из кабины, а через месяц сам установил рекорд, поднявшись на несколько десятков метров выше Шрёдера. Там он обнаружил ещё одну проблему: слишком слабую светозащиту очков. Тогда он связался с рочестерской фирмой Bausch & Lomb с просьбой изготовить прочные и удобные очки, защищающие глаза пилотов от ветра и солнечного света, описав их примерный внешний вид[2][3].

В 1937 году появился первый прототип таких очков, имевший пластиковую оправу и зелёные стёкла, названный «Антиблик». В следующем году он был переработан, в результате чего отказались от хрупкой тогда пластмассы и заменили её на проволочную сталь и Bausch & Lomb получила патент на очки, названные впоследствии «Авиатор»[2]. В 1938 году поступили в продажу первые очки с зелёными и жёлтыми линзами соответственно для солнечной и туманной погоды в оправе «Shooter» (Стрелок), похожие на «Авиатор», но с характерным креплением оправы в форме колечка между глаз, прозванным «пулевое отверстие». В следующем году появилась модель «Outdoorsman» (Турист), также похожий на «Авиатор», но с дополнительной перекладиной между линзами, служившей одновременно упором на лоб.[4][5].

Впрочем до Второй Мировой войны «Ray-Ban» не успел выпустить большое количество солнцезащитных очков и спрос на них был довольно ограниченным. Но благодаря наработанным до войны связям Bausch & Lomb сумела попасть в число фирм, которым были выданы заказы на изготовление защитных очков для армии и флота AN-6530 (Army/Navi порядковый номер военного заказа 6530) в форме маски и AN-6531 типа «Outdoorsman». Изготовление этих очков в промышленных масштабах позволило фирме хорошо заработать на военных поставках и отладить массовое производство, а главное сильно способствовало популярности самой идеи ношения солнцезащитных очков среди населения после войны, когда все стремились подражать фронтовикам, вернувшимся домой с победой.


Ещё больше популярности очкам добавил командующий флотом Соединенных Штатов в Тихом Океане генерал Дуглас Макартур тем, что любил картинно позировать перед фоторепортёрами с кукурузной трубкой и в «авиаторах» с зелёными линзами в позолоченной металлической оправе.[3]

В 1940-е годы во время войны появился новый тип линз зеркальные градиенты, затемняющие вид сверху, но позволяющие лётчикам отчётливо видеть приборы.

В послевоенное десятилетие, благодаря экономическому подъёму, стремление жить более ярко и празднично способствовало новой волне в музыке и моде: повсеместное распространение рок-н-ролла, бум глянцевых журналов и яркие краски в коллекциях одежды. В 1952 году инженер и дизайнер Bausch & Lomb Рэймон Стиджмен (Raymond Stegeman) создал первый вариант оправы «Wayfarer[en]»[6] (рус. Путник или Странник). Кроме формы оправы инженер разработал детали крепления оправ и конструкции кейсов для очков[7], но конкретно это изобретение стало большой находкой для его фирмы, ставшей гражданским и даже гламурным противовесом военизированному «Авиатору» и сделавшееся второй знаковой и узнаваемой моделью бренда «Ray-Ban»

Принадлежность бренда

Изначально бренд «Рэй-Бан» был собственностью американской компании Bausch & Lomb Inc. и долгое время являлся её визитной карточкой. Сама компания существовала с середины 19-го века и помимо очков выпускала множество разных видов товаров от высокоточной оптики до средств гигиены.[8][9]. Научный задел в оптике позволил фирме также по-научному подходить и к изготовлению линз для очков.

В 1980-е годы руководство компании решило сосредоточиться на очень перспективном и мало кем тогда занятом направлении производства мягких контактных линз, растворов для них и препаратов для глазной хирургии. Для этого с середины десятилетия началась реструктуризация, покупка предприятий-конкурентов и оборудования и распродажа всех остальных непрофильных предприятий. Солнцезащитные очки не трогали, поскольку они приносили хороший доход, необходимый для перестройки.

Однако бизнес в области солнцезащитных очков достаточно нестабилен, так как зависит не столько от качества линз и оправ, сколько от модных тенденций на их форму и цвет. В середине 1990-х годов из-за перепроизводства и изменений моды у «Рэй-Бан» начался спад продаж. Новые конкуренты Oakley, Bollé и Luxottica с их разноцветными, узкими и обтекаемыми очками, ориентированными на молодёжную и спортивную аудиторию, начали сильно теснить ветерана рынка[10]. Bausch & Lomb старалась исправить ситуацию как созданием собственных очков обтекаемой формы, так и покупкой небольших фирм, делающих подобные неклассические очки. Например в 1997 году она приобрела итальянскую «Killer Loop»[11], специализирующуюся на производстве очков футуристичного вида, для противостояния Oakley, находящейся в это время на недостижимом пике популярности.

Этот обычный и неоднократно повторявшийся в истории Рэй-Бан кризис можно было переждать, изменить товарную линейку, провести новую рекламную кампанию: имя, безупречная репутация и склонность к научным изысканиям в создании очковых линз позволили бы в будущем наверстать доходы. Но Bausch & Lomb именно тогда совершила ряд новых дорогих приобретений, имела большие долги и только начинала полномасштабное производство предметов офтальмологии. Инвесторы получали низкие доходы, нервничали, курс акций компании неоднократно снижался[12][13].

Падение продаж у «Рэй-Бан» и связанные с этим убытки подвели черту под американской историей бренда. Чтобы достроить и сохранить с трудом созданную империю контактных линз, а также под влиянием рекомендаций приглашённых экономических консультантов, Bausch & Lomb решила пожертвовать свои 40 % мирового производства солнцезащитных очков премиум-класса: в 1999 году пакет торговых марок «Ray-Ban», «Arnette», «Killer Loop» и «Revo» был продан итальянской компании Люксоттика за 640 миллионов долларов[14][15][16].

Впрочем продажа «Рэй-Бан» не помогла Bausch & Lomb сохранить независимость, даже несмотря на повышение финансовой привлекательности. В последующие годы компания накопила новые долги и была приобретена сначала в 2007 году частной акционерной фирмой Warburg Pincus за 4,5 миллиарда долларов[17], а затем в 2013 году перекуплена молодой канадской фармацевтической компанией Valeant уже за 8,7 млрд долларов, из них 4,2 миллиарда долларов пошли на уплату накопленных долгов[18][19], но это уже другая история.

После покупки бренда «Рэй-Бан» компания Люксоттика с целью снижения издержек перенесла производство солнцезащитных очков из США в Италию.

Также интересно отметить, что Oakley, конкуренцию с которой в 1990-е годы не выдержал «Рэй-Бан», сегодня тоже принадлежит Люксоттике: в 2007 году этот бренд был продан прежними хозяевами за рекордную для солнцезащитного бизнеса сумму 2,1 миллиарда долларов[20][21]. Прежде два злых конкурента теперь работают на одну компанию, согласованно выпуская разные типы очков, не мешая друг другу. А Люксоттика превратилась в крупнейшую корпорацию, поглотившую почти все значимые американские и значительную часть европейских брендов.

Линзы очков «Ray-Ban» до 1999 года в составе компании Bausch & Lomb

С 1930-х по начало 1970-х годов линзы обычно не маркировались. Ассортимент линз до конца этого периода был невелик: зелёные RB-3, серо-зелёные G-15, жёлтые Kalichrome, зеркальные G-31 и зеркальные градиенты[22]. С конца 1970-х на обеих линзах рядом с креплением дужек появляются выгравированные лазером буквы «BL» (Bausch & Lomb), вписанные одна в другую. С 1981-го года правую линзу стали помечать белым скорописным логотипом «Ray-Ban». Одновременно с 1970-х начался рост ассортимента всё более высокотехнологичных линз, продолжавшийся до середины девяностых годов. С конца 1980-х годов гравировка «BL» иногда была ещё и в верхней части линз. Некоторые типы маркировались по-своему: у линз семейства ChroMax рядом с надписью «Ray-Ban» появилась молния, линзы Diamond Hard имели изображение алмаза, правая линза Ultragradient иногда маркировалась большими буквами «FANTASEES»[23]. На поликарбонатных линзах для горнолыжных очков белела надпись «Wings Bausch & Lomb», а на правой линзе RB-50 обычно так и было написано: «Ray-Ban 50». Линзы очков, выпущенных к Летним Олимпийским играм 1984, 1992 и 1996 годов часто имели олимпийскую эмблему пять колец.

Все типы линз выпускались из закалённого минерального стекла, за исключением последних двух видов Polycarbonate и Polysphere, производившихся из нового материала поликарбоната в 1980-90-х годах. Введение в 1972 году американским федеральным законодательством правила, предусматривающего, что линза должна выдерживать падение стального шарика диаметром 1,6 см с высоты 127 см, заставило производителей очков увеличить толщину стёкол до 2 и даже 3 миллиметров[24]. У Рэй-Бан средняя толщина линз составляла 2,2 мм и очки с ними были несколько перетяжелёнными. В 1990-е годы вместо температурной закалки стекла начали применять химическое закаливание, а также новые методы окрашивания, что позволило уменьшить толщину линз до 1 мм по краям и 1,8 мм в центре и, соответственно, облегчить очки[25].

Список линз Ray-Ban на основе каталогов и информационных проспектов, изданных до 1999 года[26].
Тип[# 1] Свето-
пропуск
Характеристики[# 2]
Green
anti-glare
Shade 2
(BL-2, RB-2)

ок. 50 %
Слабозатемнённые «антибликовые» линзы зелёного цвета, один из первых типов солнцезащитных линз Bausch & Lomb. К слову, антибликовых покрытий они не имели[# 3]. Применялись в 1930-40-х годах фирмами Bausch & Lomb, American Optical, The Chas. Fischer Spring Co., Wilson Optical, Libby-Owens-Ford и Rochester Optical Co. в довоенных солнцезащитных очках, а также в защитных очках для армии AN-6531, AN-6530 и Ful Vue типа «гогглы». Первоначально имели ещё название «Rock Glass».
Gray
anti-glare
Дымно-серые линзы средней затемнённости. Производились в 1930-40-е годы для очков AN6531, но в меньшем количестве, чем зелёные Anti-glare. Антибликовых покрытий не имели.
Broun
anti-glare
Коричневые линзы оттенка умбры средней затемнённости. Производились в 1930-40-е годы для очков AN6531. Несмотря на название, они не являлись антибликовыми в современном понимании.
Amber
anti-glare
Жёлто-янтарные линзы небольшой затемнённости, увеличивающие контрастность. Производились в 1930-40-е годы для защитных очков AN6531.
Kalichrome ок. 80 % Жёлтые линзы с добавлением хромата калия. Усиливают контраст изображения без излишнего затемнения для вождения автомобиля в пасмурную и туманную погоду[# 4]. Появились в 1938 году.
RB-3
Shade 3
29 % Линзы зелёного бутылочного цвета. Не искажают цветов(?). Появились в 1940-50-е годы на смену слишком светлым Shade 2 и стали первым по-настоящему массовым гражданским продуктом Ray-Ban в период послевоенной моды на милитаристские «авиаторы». Производились по 1990-е годы.
G-15
15 %
Самые распространённые и коммерчески успешные универсальные серо-зелёные линзы толщиной 2,2 мм[25]. Не искажают цвета, уменьшают видимые контрасты, при длительном ношении не утомляют глаза. Разработаны в 1951 году под названием N-15[# 1], производились с 1952-го по 1990-е годы и применялись почти на всех видах очков.
G-15 XLT 15 % Эти линзы при одинаковой прочности с G-15 имеют толщину от 1 до 1,8 мм за счёт использования химического закаливания[25]. Появились в 1990-х годах.
Glass Polarized (GP) 17 % Поляризующие линзы, разновидность минеральных серо-зелёных линз G-15. Маркировались надписью «Ray-Ban GP» и производились в 1990-е годы.
B-15
15 %
Универсальные коричневые линзы, отсекающие избыток голубых и синих лучей и поглощающие солнечные блики. Служили альтернативой G-15, так как они не только защищают от яркого света, но и усиливают контрастность. Производились с 1981-го по 1990-е годы.
B-15 XLT 15 % Имеют те же свойства, что и B-15, только легче их и тоньше. Как и линзы G-15 XLT, они подвергаются химической закалке. Появились в 1990-х годах.
P-15 15 % Серые поляризующие линзы. Производились в конце 1980-х — 1990-е годы.
G-20 ChroMax
20 %
В эти линзы добавлен оксид неодима, из-за чего от типа освещения они меняют свой цвет от серого до зелёного[# 5]александритовый эффект»[27]). Как любое неодимовое стекло, сильно поглощают жёлтые лучи, но хорошо пропускают красные, янтарные и зелёные цвета и потому делают их более заметными (эффект сияния на затемнённом фоне). Имеют антибликовое покрытие. Предназначены для спорта[# 4].
B-20 ChroMax 20 % Неодимовые линзы, предназначенные для водительских очков, усиливающих контрастность[# 4]. От типа освещения меняют цвет от красновато-коричневого до зеленовато-жёлтого[# 5]. Хорошо пропускают красные, янтарные и зелёные лучи и тем самым улучшают видимость светофорных и габаритных огней и запрещающих дорожных знаков. Имеют антибликовое покрытие. Появились в начале 1990-х гг.
ACE A-30 ChroMax 30 % Малозатемнённые линзы из неодимового стекла аметистового цвета для гольфистов[# 4]. В зависимости от освещения меняют свой цвет от фиолетового до голубого[# 5]. Усиливают контрастность цветов, в особенности зелёного, синего и красного, улучшают видимость контуров предметов для облегчения слежения за мячом. Имеют изнутри противоотражающий слой. Появились в начале 1990-х гг.
G-31 8 % Серые зеркальные линзы, на которые термо-вакуумным испарением нанесён равномерный слой хрома, устойчивый к истиранию. Не искажают цветов. Предназначены для очень ярких условий, например, для путешествий по горам, пустыне, в снежном заполярье. Появились в конце 1960-х — начале 1970-х годов.
Top Gradient Mirror 4—31 %
10—15 %
Верхнее переменное (градиентное) зеркальное покрытие по той же технологии, что и G-31, на линзах RB-3, B-15, Ambermatic: сверху зеркальный эффект больше, в середине меньше, а снизу его нет. Защита преимущественно от света Солнца и яркого неба. Появилось в 1948 году.
Double Gradient Mirror (DGM)
4—64 %
4—23 %
4—15 %
Двойное переменное зеркальное покрытие на линзах Ambermatic, G-31, RB-3, B-15: сверху и снизу зеркальный эффект выражен, а посередине нет. Защита от яркого света сверху и отражённого снизу, а в середине обеспечивается повышенная видимость, например для поездок на мотоцикле и для водных или арктических путешествий. Применялось до появления линз с поляризующим эффектом.
Double Gradient Density
Линзы G-15 и Kalichrome с очень плотным переменным родиевым зеркальным покрытием. Эти линзы в 1950-х годах производились к очкам «Deep Freeze» («Глубокая заморозка»)[28][29] по госзаказу для американских исследователей Антарктиды в рамках операции Deep Freeze. В 1980-х линзы Kalichrome с более прозрачным зеркальным напылением использовались в очках Powderhorn, Timberline и Aviator.
Weatherbeater 6—14 % Тёмноянтарные линзы с двойным градиентным зеркальным покрытием. Отражают яркие блики и одновременно усиливают контрастность. Предназначались для зимы, высокогорья и для зимних видов спорта[# 4], выпускались в 1980-е годы.
Changeables Gray 17—70 % Фотохроматические линзы («хамелеоны») серого цвета, в которые добавлены кристаллические галогениды серебра, разлагающиеся на свету и соединяюшиеся обратно в темноте. Линзы изменяют плотность затемнения в зависимости от яркости света. Не искажают цветов. Появились в 1974 году.
Changeables Green 17—70 % Фотохроматические линзы («хамелеоны») зелёного цвета. Изменяют плотность затемнения в зависимости от яркости света.
Changeables Brown 17—65 % Фотохроматические линзы («хамелеоны») коричневого цвета, изменяют плотность затемнения в зависимости от яркости света. Усиливают контраст цветов.
Changeables Rose 17—65 % Фотохроматические линзы («хамелеоны») розового цвета, изменяют плотность затемнения в зависимости от яркости света. Усиливают видимый контраст и резкость.
Changeables Blue 17—65 % Фотохроматические линзы («хамелеоны») синего цвета, изменяют плотность затемнения в зависимости от яркости света.
Ultragradient Фотохроматические линзы в стиле «fashion» с дополнительным градиентным затемнением (сверху темнее, снизу светлее), не исчезающим в помещении. Производились линзы серого, красно-коричневого, жёлто-коричневого и сизо-фиолетового цвета в 1970—80-х годах для очков «FANTASEES».
Ambermatic
15—65 %
Всепогодные «умные» фотохроматические линзы. В пасмурную погоду или в лесу они имеют янтарно-жёлтый цвет (amber — янтарь) и почти не затемняют, а только усиливают контрастность и улучшают видимость, наподобие жёлтых линз Kalichrome. При росте яркости света и падении температуры изменяют плотность затемнения и становятся всё более тёмно-коричневыми, а на максимуме затемнения — тёмно-серыми. Предназначены для спорта, туризма и охоты[# 4]. Появились в 1978 году.
Ambermatic Full Mirror
10—38 %
Все свойства предыдущего амберматика плюс наружное зеркальное покрытие для дополнительного затемнения.
Ambermatic Double Gradient Mirror 4—38 % Ambermatic с двойным градиентным зеркальным покрытием: в середине линзы светопропускание в зависимости от яркости изменяется от 38 до 15 %, сверху и снизу составляет 4 %.
RB-50
5—20 %
Первые линзы Ray-Ban с многочисленными покрытиями, выпущены к 50-летию бренда в 1987 году. В основе они имеют янтарное боросиликатное стекло с фотохромным эффектом типа Ambermatic, к которому добавлена система «ловушка бликов»: снаружи и изнутри два золотистых зеркальных покрытия из монооксида титана взаимно отражают и гасят яркие солнечные блики. Имеют антибликовое покрытие из фторида магния[# 3][30]. Изменяют плотность затемнения в зависимости солнечного света и температуры: от 20 до 10 % при 20 °C и до 5 % при 0 °C[31]. Усиливают контраст, но не так резко, как Ambermatic. Предназначены как для летней ясной погоды, когда можно носить, например, B-15, так и для более яркого солнечного зимнего дня, когда нужны уже G-31 или Weatherbeater.
RB-50 Ultra 8—20 % Всё то же самое, что и RB-50, плюс оснащены эффектом поляризации. Одна из последних инновационных разработок Ray-Ban в составе Bausch & Lomb перед кризисом перепроизводства и последующей продажей бренда Люксоттике.
Diamond Hard Усовершенствование 1990-х годов для линз G-15 и B-15, состоящее в нанесении на линзу расширенным ионным пучком зеркального золотистого аморфного слоя, увеличивающего твёрдость поверхности для сопротивления износу и царапинам в 7—10 раз и облегчающего очистку стёкол от грязи и воды.
Blue, Rose, Gold, Silver etc… Mirror Разноцветные интерференционные зеркальные покрытия на линзах (чаще всего на G-15 и Polycarbonate). Выпускались линзы с зеркальными покрытиями розового, синего, золотого, серебряного, пурпурно-красного, жёлто-оранжевого и других оттенков в 1990-е годы.
Polycarbonate Поликарбонатные линзы серого, зелёного, коричневого, синего и янтарного цвета, а также розовые хамелеоны и зеркальные. Выпускались для очков типа «Wings» («крылья») в 1980—90-х годах.
Polysphere Поликарбонатные линзы округло-выпуклой формы красно-оранжевого и серо-зелёного цвета в революционных для 1990-х годов облегающих спортивных очках «Xrays».
Примечания
  1. 1 2 Аббревиатуры и стилизованные сокращения:
    BL — Bausch & Lomb;
    RB — Ray-Ban;
    N — neutral (нейтральный);
    G — gray (серый) или green (зелёный), серозелёный;
    B — broun (коричневый);
    P — polarized (поляризованные);
    A — Amethyst;
    ACE — Amethyst Contrast Enhancer (аметистовый усилитель контрастности);
    XLT — Extra Light (облегчённые);
    ChroMax — Chrome maximum — максимальный цвет;
    Weatherbeater — «погода-колотун»;
    Ambermatic — Amber automatic — самостоятельно изменяющийся янтарь.
    Цифры в названии в начале означали степень затемнения (shade 2 — в 2 раза, shade 3 — в 3 раза), а начиная с G-15 стали говорить о количестве процентов светопропускания. В случае RB-50 это пятидесятилетие Ray-Ban.
  2. Если в характеристиках указано, что линза увеличивает контраст, значит видимые цвета тем или иным образом искажаются.
  3. 1 2 Не путать наружные и внутренние блики. Первые линзы назывались антибликовыми, потому что просто уменьшали общую яркость, в том числе и ярких отражений от окружающих предметов («солнечных зайчиков»). У линз RB-50 ловушка бликов предназначена для улавливания наружных бликов, а антибликовое покрытие гасит отражение света от внутренней поверхности самих линз.
  4. 1 2 3 4 5 6 Сегодня очки с такими линзами считаются опасными, поскольку стеклянные линзы при автомобильной аварии или ударе на занятиях спортом могут разбиться и травмировать глаза. Эти очки могут применяться только как аксессуарные, а для автовождения и спорта надо использовать очки с линзами из прочных оптических пластиков: поликарбоната и CR-39.
  5. 1 2 3 Александритовый эффект неодимовых очков Ray-Ban

Линзы очков «Ray-Ban» после 1999 года в составе компании Luxottica

Сегодня линзы Ray-Ban маркируются следующим образом. На правой линзе имеется традиционный скорописный логотип «Ray-Ban». Поляризующие линзы маркируются надписью «Ray-Ban P». На левой линзе около крепления дужки наносится лазерная гравировка «RB».

Модели очков

Clubmaster

См. также

Напишите отзыв о статье "Ray-Ban"

Примечания

  1. [www.earlyaviators.com/eschroed.htm]
  2. 1 2 [www.nytimes.com/2012/08/05/magazine/who-made-those-aviator-sunglasses.html?_r=0 Who Made Those Aviator Sunglasses? - New York Times]. Проверено 17 января 2013. [www.webcitation.org/6Dq21PaEw Архивировано из первоисточника 21 января 2013].
  3. 1 2 [www.bbc.com/culture/story/20150708-the-enduring-appeal-of-aviator-sunglasses Katya Foreman Тhe enduring appeal of aviator sunglasses]
  4. [www.menshealth.co.uk/style/glasses/the-best-ray-bans-2012 Men’s Health]
  5. [www.luxottica.com/sites/luxottica.com/files/ray-ban_history_en.pdf Ray-Ban: The History of the Top-Selling Eyewear Brand Worldwide]. Luxottica. Проверено 14 октября 2013.
  6. [www.google.com/patents?id=849xAAAAEBAJ Front for spectacle frames US D169995 S]
  7. [www.google.com/search?tbo=p&tbm=pts&hl=en&q=ininventor:%22Raymond+F.+E.+Stegeman%22]
  8. [www.nwmangum.com/Kodak/Rochester.html#Bausch%20and%20Lomb A History of Bausch and Lomb]. nwmangum.com. — «Source: Kingslake, Rudolf, 1974, The Rochester Camera and Lens Companies, Rochester NY, Photographic Historical Society.»  [www.webcitation.org/6FeNbZ44X Архивировано из первоисточника 5 апреля 2013].
  9. [books.google.ru/books?id=fj5unLZwg0QC&redir_esc=y Donovan A. Shilling A Photographic History of Bausch + Lomb]
  10. [www.nytimes.com/1995/08/06/business/investing-it-at-the-gate-a-solid-bet-or-just-the-current-fashion-fad.html?gwh=5A4D78238E3833ABD66F1B383C7630AA&gwt=regi INVESTING IT: AT THE GATE; A Solid Bet or Just the Current Fashion Fad? - New York Times].
  11. [www.nytimes.com/1997/03/11/business/sunglasses-deal.html?gwh=C90F2F4F506E0EAC43B10FB3B9CB2C2C&gwt=pay=pm Sunglasses Deal - New York Times].
  12. [www.nytimes.com/1998/11/19/business/company-news-bausch-lomb-may-exit-sunglasses-business.html?src=pm COMPANY NEWS; BAUSCH & LOMB MAY EXIT SUNGLASSES BUSINESS - New York Times]. Проверено 17 января 2013. [www.webcitation.org/6Dq246P5a Архивировано из первоисточника 21 января 2013].
  13. [www.nytimes.com/1997/12/26/business/market-place-retooled-bausch-lomb-has-been-buying-companies-that-complement-its.html?src=pm Market Place; A retooled Bausch & Lomb has been buying companies that complement its eye-care business. - New York Times]. Проверено 17 января 2013. [www.webcitation.org/6Dq25wqgv Архивировано из первоисточника 21 января 2013].
  14. [www.nytimes.com/1999/04/29/business/company-news-bausch-lomb-selling-sunglass-business-to-luxottica.html COMPANY NEWS - BAUSCH & LOMB SELLING SUNGLASS BUSINESS TO LUXOTTICA - NYTimes.com]. Проверено 17 января 2013. [www.webcitation.org/6Dq27xKxW Архивировано из первоисточника 21 января 2013].
  15. [www.nytimes.com/1999/06/29/business/sunglass-makers-complete-a-deal.html Sunglass Makers Complete a Deal — NYTimes]
  16. [www.lemonde.fr/cgi-bin/ACHATS/acheter.cgi?offre=ARCHIVES&type_item=ART_ARCH_30J&objet_id=20907&xtmc=luxottica_ray_ban&xtcr=8 Le groupe italien Luxottica rachète l’américain Ray-Ban] Le Monde, 30 avril 1999
  17. [www.nytimes.com/2007/05/17/business/17eye.html?gwh=8F9346B696D8A37C0E4E393ECA5D1F99&gwt=pay Bausch & Lomb Accepts $4.5 Billion Takeover Bid - NYTimes].
  18. [www.lemonde.fr/economie/article/2013/05/28/le-canadien-valeant-va-presque-doubler-de-taille-avec-l-achat-de-bausch-lomb_3419552_3234.html?xtmc=valeant_bausch_lomb&xtcr=2 Le canadien Valeant va presque doubler de taille avec l’achat de Bausch &Lomb], Denis Cosnard, Le Monde, 28.05.2013
  19. [dealbook.nytimes.com/2013/05/27/bausch-lomb-to-sell-itself-to-valeant-for-8-7-billion/=pay Eye Care Company Is Being Sold to Valeant - NYTimes].
  20. [www.forbes.com/2007/06/21/luxottica-oakley-update-markets-equity-cx_vr_0621markets21.html Luxottica's Shade-less Deal With Oakley]. Forbes. Проверено 13 августа 2013.
  21. [www.moodiereport.com/document.php?c_id=1132&doc_id=14387 Luxottica acquires rival Oakley in US$2.1 billion deal; creates global eyewear superforce]. TheMoodieReport.com. Проверено 13 августа 2013.
  22. Bausch & Lomb Ray-Ban Sun Glasses Styles for 1965
  23. Именно так: «FANTASEES»
  24. Щербакова О. Возрождение минеральных очковых линз // Веко, № 8 (52), 2001
  25. 1 2 3 [www.google.com/patents/US5366940 Transparent, fixed tint glass lenses US 5366940 A]
  26. Ray Ban Baush & Lomb 1986 prices catalog
  27. [n-t.ru/ri/ps/pb060.htm Популярная библиотека химических элементов]
  28. [www.vintagesunglassesshop.com/ray-ban%2012k%20gf%20deep%20freeze%20kalichrome%20sunglasses_1.jpg Очки Ray-Ban Deep Freeze]
  29. [www.vintagesunglassesshop.com/ray-ban%2012k%20gf%20deep%20freeze%20kalichrome%20sunglasses_8.jpg Очки Ray-Ban Deep Freeze, вид сзади]
  30. [patentimages.storage.googleapis.com/pages/US4802755-1.png Схематический разрез линзы RB-50]
  31. [www.google.com/patents/US4802755 Dual purpose sunglass lens having gold appearance and method of manufacture US 4802755 A]

Ссылки

  • [ray-ban.com .com] — официальный сайт компании

Отрывок, характеризующий Ray-Ban

– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.