Маккаллум, Рэй

Рэй Маккаллум старший
Ray McCallum Sr.
Главный тренер
Позиция:	Разыгрывающий защитник
Рост:	175 см
Вес:	75 кг
Гражданство:	США США
Дата рождения:	6 марта 1961(1961-03-06) (63 года)
Место рождения:	Уэст-Мемфис, Арканзас, США
Школа:	Центральная школа Манси (Манси, Индиана)
Колледж:	Болл Стэйт (1979—1983)
Драфт НБА:	164-й (8-й раунд), 1983, Индиана Пэйсерс
Команды Болл Стэйт Кардиналс (1979—1983) Тренировал команды Болл Стэйт Кардиналс (ассистент) (1983—1984) Висконсин Бэджерс (ассистент) (1984—1993) Мичиган Вулверинс (ассистент) (1993) Болл Стэйт Кардиналс (1993—2000) Хьюстон Кугарз (2000—2004) Оклахома Сунерс (ассистент) (2004—2006) Индиана Хузерс (ассистент) (2006—2008) Детройт Титанс (2008—н.вр.) Личные награды и достижения Приз Фрэнсис Померой Нейсмит (1983) Баскетболист года конференции Mid-American (1983)

Рэй Маккаллум старший (англ. Ray McCallum, Sr.; род. 6 марта 1961, Уэст-Мемфис, Арканзас, США) — американский баскетболист и тренер, в настоящее время является главным тренером студенческой команды «Детройт Титанс». Его сын выступает за команду Национальной баскетбольной ассоциации «Сан-Антонио Спёрс».

Биография

Ранние годы

Рэй Маккаллум родился в городе Уэст-Мемфис (штат Арканзас), учился в центральной школе города Манси (штат Индиана), в которой играл за местную баскетбольную команду. В 1979 году помог своей команде выиграть школьный турнир Indiana High School Athletic Association (IHSAA).

Студенческая карьера

После окончания школы, в 1979 году, Маккаллум поступил в Государственный университет Болла, где в течение четырёх лет выступал за команду «Болл Стэйт Кардиналс», в которой провёл успешную карьеру, набрав в итоге 2109 очков, к тому же два раза помогал выиграть своей команде регулярный чемпионат конференции Mid-American (1981—1982), а также один раз — турнир конференции Mid-American (1981). Играл на позиции разыгрывающего защитника. В 1983 году признавался баскетболистом года среди студентов конференции Mid-American, а также стал лауреатом приза имени Фрэнсис Померой Нейсмит. В 1983 году был выбран на драфте НБА в 8-м раунде под 164-м номером командой «Индиана Пэйсерс», однако никогда не играл в НБА.

Тренерская карьера

После завершения студенческой карьеры Рэй Маккаллум в течение года работал на должности помощника главного тренера в своей же студенческой команде «Болл Стэйт Кардиналс» (1983—1984). Затем на протяжении девяти лет был ассистентом главного тренера в команде «Висконсин Бэджерс» (1984—1993) и непродолжительное время — в команде «Мичиган Вулверинс» (1993). В 1993 году вернулся в «Кардиналс» уже в качестве главного тренера, под его руководством команда провела семь сезонов (1993—2000), выиграв 126 матчей и проиграв 76, в течение которых два раза выводил её в плей-офф чемпионата NCAA. Затем Маккаллум четыре года руководил командой «Хьюстон Кугарз» (2000—2004), однако без особых успехов (44—73). Следующие четыре сезона он проработал на должности ассистента главного тренера в студенческих командах «Оклахома Сунерс» (2004—2006) и «Индиана Хузерс» (2006—2008). В 2008 году Маккаллум устроился на должность главного тренера в команду «Детройт Титанс», на которой работает и в настоящее время.

Под его руководством за «Детройт Титанс» в течение трёх сезонов выступал его сын, Рэй Маккаллум (младший). В школе Рэй считался очень перспективным баскетболистом, и ему предлагали играть в более престижных вузах, но он решил выступать на команду своего отца. 27 июня 2013 года Рэй Маккаллум (младший) был выбран во 2-м раунде под 36-м номером на драфте НБА командой «Сакраменто Кингз», а 18 июля того же года подписал с «Кингз» контракт.

Ссылки

• [graphics.fansonly.com/photos/schools/ind/sports/m-baskbl/auto_pdf/0607-mg-32-41staff.pdf Indiana University Men’s Basketball Media Guide]  (англ.)
• [graphics.fansonly.com/photos/schools/hou/sports/m-baskbl/auto_pdf/0607-mg-pgs148-174.pdf University of Houston Men’s Basketball Media Guide]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Маккаллум, Рэй

Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал: