Рэнга

Рэнга (яп. 連歌, «букв. совместное поэтическое творчество») — жанр старинной японской поэзии. Рэнга состояла по меньшей мере из двух строф (ку, яп. 句); обычно же строф было намного больше. Первая, «открывающая» строфа рэнга (5-7-5 слогов) назывались хокку, именно она в своё время послужила основой для создания самостоятельного жанра японских трёхстиший-хайку.

С течением времени танка (буквально «короткая песня») стали четко делиться на две строфы. Иногда их сочиняли два разных поэта — получался своего рода поэтический диалог. Его можно было продолжать сколько угодно, при любом количестве участников. Так родились «сцепленные строфы» (оригинальное название — «рэнга»), поэтическая форма, очень популярная в Японии в средние века. Умение делать неожиданные повороты сюжета, сохраняя при этом сложную взаимосвязь с предыдущей строфой, очень ценилось. В «сцепленных строфах» чередовались трехстишия и двустишия. Соединяя их по два, можно было получить сложное пятистишие — танка.

Так тягостно жить зимою
На дальнем морском берегу!

Бонтё

Кажется, стал бы глотать
Рыбу вместе с костями
Этот иссохший старик.

Басё

Привратник в дворец обветшалый
Юношу тайно впустил.

Кёрай

Ширмы упали вдруг…
Неопытные служанки
Толкнули их невзначай.

Бонтё

Какая убогая баня!
Циновка на грубом полу.

Басё

(Сцепленные строфы из сборника «Соломенный плащ», перевод Веры Марковой)

Можно заметить, что от того, с какой строфой — предыдущей или последующей — «сцепить» очередную часть рэнга, меняется смысл пятистишия. Так, первая и вторая строфы повествуют о старом рыбаке, вторая и третья — о старом стороже, третья и четвёртая — о тайном свидании, которое от соединения четвёртой строфы с пятой неожиданно превращается в убогую баню.

Наиболее популярной формой рэнга в эпоху Эдо являлась форма касэн(歌仙) — цепочка из 36 строф. Как правило, касэн должна была дважды отсылать слушателя к цветам (обычно — цветение вишни), хана-но дза (яп. 花の座), и трижды — к луне, цуки-но дза (яп. 月の座).

Считается, что самые ранние примеры рэнга возникли к концу периода Хэйан, и по существу являлись вака, созданными двумя поэтами. Подобный стиль поэзии получил название тан рэнга (яп. 短連歌, «краткая рэнга»). Другой тип рэнга назывался тё рэнга (長連歌, «долгая рэнга»). Однако, некоторые исследователи полагают, что первейшими образцами рэнга являлись песни о богах Идзанаги и Идзанами в антологии «Кодзики».

В рэнга всегда были очень сильны традиции древности. О необходимости обращаться к древним поэтам говорил теоретик рэнга Нидзё Ёсимото: «Цель рэнга — старую, хорошо известную истину выразить новым способом… Конечное назначение рэнга — оживить известное» Это не означает, что в рэнга надо избегать оригинальности. Наоборот, говорил Ёсимото, именно неожиданное производит самый лучший эффект. Но главное с точки зрения Ёсимото, сохранить дух поэзии былых времен и «не сворачивать с того пути, который позволял великим поэтам выражать этот дух»

Ёсимото также писал, что рэнга выражает связанными строфами всеобщую связь вещей, единство мира в его бесконечных изменениях : «Если вникните в форму рэнга, то увидите, что один стих продолжает другой, отражая великое разнообразие вещей: одно процветает, другое увядает, одно светится радостью, другое омрачается печалью, но все существует рядом друг с другом, все пребывает в движении. Это и есть дао нашего времени. Прошлое становится настоящим, весна — осенью, цветы — желтыми листьями, все уносит поток времени, и отсюда — ощущение быстротечности». Рэнга живёт в ритме самой жизни «с её незаметными переменами, непредвиденными поворотами, кажущейся сумятицей событий. Жизнь так же изменчива и непредсказуема, как рэнга», — продолжал мысль Ёсимото другой исследователь рэнга, Макото Уэда.

Литература

• Бреславец Т. И. Поэзия рэнга // Очерки японской поэзии IX-XVII веков. — М.: Восточная литература, 1994. — С. 75—148. — 500 экз. — ISBN 5-02-017448-3.
• Горегляд В. Н. Японская литература VIII-XVI вв.: Начало и развитие традиций. — 2-е изд.. — СПб.: Петербургское востоковедение, 2001. — 400 с. — (Orientalia). — ISBN 5-85803-076-9.

Ссылки

• [www.diary.ru/~kizoku/p103208774.htm Описание рэнги]  (рус.)
• [www.haikupedia.ru/ренга Рэнга на «Хайкупедии»]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Рэнга

– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.